Лифт остановился, двери раскрылись, и я вышла на площадку. Открыла дверь квартиры и, не включая свет в прихожей, стянула с себя босоножки.
— Ира!
Господи, надо же, папочка не спит!
— Да! — громко ответила я.
— Тебе звонила Маша.
— Какая?
— Громова, — ответил папочка и появился на пороге коридора. — Просила перезвонить, когда вернешься.
— Завтра позвоню, — пообещала я.
— Почему завтра? — удивился папочка. — Почему не сегодня?..
— Пап, половина второго ночи, — мягко напомнила я.
— А-а-а...
Он немного потоптался на месте. Бесполезно ожидать, что он закатит дочери истерику по поводу ее позднего возвращения домой. Нет, папочка не сумасшедший, он просто не хочет реагировать на чересчур жестокую действительность. Вот и все.
— Ты почему не спишь? — спросила я.
— Не знаю, — ответил отец растерянно. — Не хочется.
Я пошла на кухню. Достала из холодильника успокоительное, которое отцу прописали вместо снотворного, выдавила две таблетки, налила в стакан кипяченой воды и вернулась назад.
— Выпей, — сказала я.
— Что это?
— Твое лекарство.
— Я болею?
— Это просто профилактика.
— А-а-а...
И папочка проглотил таблетки.
Нужно сказать, что этот диалог повторяется каждый день с точностью до запятой. Господи, неужели отец никогда ко мне не вернется?
— Иди ложись, — сказала я ласково. — Теперь ты уснешь.
— Хорошо, — покорно согласился папочка и отбыл в свою комнату.
Я присела на диванчик.
Вот так я и живу. Пять лет назад я почти еженощно рыдала в подушку, так мне было себя жалко. Глупо, конечно... Как будто слезы могли мне помочь изменить ситуацию.
Плакать мне давно не хочется. Я поняла, что жизнь слезам не верит. И вообще, если хочешь ее изменить, то стискивай зубы и берись за дело. И загружай себя по полной программе, без поблажек и свободного времени на сопли.
Вы заметили, кто в итоге преуспевает в сказках? В любых сказках: русских, французских, скандинавских, немецких...
Падчерица, имеющая злую мачеху!
Почему? А потому, что постоянно делом занимается и не имеет времени себя жалеть!
Из этого следует вывод: хочешь преуспеть в жизни — стань своей собственной мачехой.
Не самый глупый рецепт, уверяю вас. Именно поэтому я решила учиться без отрыва от производства. А что? Заочное образование, конечно, хуже очного, но человек, который хочет учиться, научится. Буду таскать книги на работу и зубрить в перерывах между двумя покупателями. Справлюсь.
Вот только не решила, куда мне пойти учиться.
Вариантов сейчас масса, кто ж спорит? В школе у меня неплохо обстояло дело с гуманитарными дисциплинами, но этим сейчас трудно прокормиться. Гуманисты не в почете, время такое... Негуманное. В общем, надо подумать.
Я встала с дивана и пошла в ванную. Остановилась перед зеркалом и принялась внимательно себя разглядывать.
Не Брижит Бардо, но это и к лучшему. Мне типаж порочного ребенка совсем не по душе. А по душе мне роскошная русская красавица Маша Шукшина.
Но на нее я, к сожалению, тоже не похожа. Слишком мелкая. Во всех смыслах.
Во-первых, подкачал рост. Сто пятьдесят пять сантиметров, конечно, считаются в Индии королевским ростом, но я же в России живу. А здесь предпочитают высоких.
Во-вторых, черты лица.
У Маши Шукшиной они крупные. И при этом очень красивые.
У меня мелкие. И не сказать, чтобы художники на старом Арбате хватали меня за руку, умоляя стать их музой.
Крупный у меня только рот. Вот эту часть моего лица я нежно люблю. Тем более, что зубы тоже не подкачали. В наличии все тридцать два, и ни одной дырочки. Большая редкость по нашим временам. Причем зубы у меня ровные и белые, а улыбка обаятельная. Это я знаю точно, потому что случайно услышала, как одна моя соседка сказала другой: «Ирка-то, когда улыбается, так просто красавица!»
Вторая подумала и добавила: «А когда не улыбается — так просто Щелкунчик!»
Так что улыбаться я стараюсь как можно чаще. Тем более, что покупателям моя улыбка тоже нравится. Как научно выразилась тетя Женя, «твоя харизма располагает к тратам...»
Интеллигентка она, что поделаешь?
Вешу я немного: сорок девять килограммов. Но и здесь природа подложила мне свинью. Худой при таком смешном весе я не выгляжу. Наверное, это происходит из-за роста. Была бы я повыше на десяток сантиметров...
Впрочем, ерунда. Сантиметры ничего не изменят. Красавицы из меня никогда не выйдет.
К этой мысли я привыкла настолько, что давно перестала огорчаться. И вообще, как говорит моя бывшая одноклассница и подружка Машка Громова, «главное, чтоб человек был хороший...»
Ей говорить легко. Сама Машка замечательно красивая девчонка, хотя немного располнела после рождения ребенка. Да-да, Машка в свои двадцать лет уже успела обзавестись наследником! Правда, наследовать Димке пока особенно нечего, но со временем...
Я вздохнула.
Нет, поводов для оптимизма Машкин брак не давал. Наверняка она сегодня звонила с одной-единственной целью: рассказать мне об очередном скандале с мужем и спросить совета насчет развода.
Машка относится к тем легко внушаемым людям, которые судят о собственных делах только сточки зрения окружающих. Если окружающие считают, что у них дела идут хорошо, то все прекрасно. Если же нет — пиши пропало.
Именно поэтому Машка, обнаружив в кармане Вовки носовой платок, заляпанный губной помадой, немедленно бросается к телефону и начинает названивать своему штатному психологу. То есть мне.
— У него другая женщина, да? — спрашивает меня Машка, всхлипывая. — Мне развестись, да?
И я приступаю к своим обязанностям:
— С чего ты взяла, что это его платок? Там что, инициалы вышиты?
— Так расцветка...
— Что «расцветка»? Обычный ширпотреб, которого в магазинах навалом!
— А почему он лежит в кармане моего мужа?
— Может, ему кто-то из приятелей подсунул!
— Зачем?
— Чтоб жена не нашла!
— А я, значит, не жена?!
— Ты умная жена! — с напором подчеркиваю я. — Не станешь из пустяка делать глобальные выводы!
— Да? — остывая, спрашивает Машка.
— Ну, конечно!
— Значит, ты считаешь, что это не его платок?
— Машка, подумай сама: мужик, который налево ходит, перед приходом домой карманы проверяет?
— Проверяет, — сразу соглашается подруга.
— А Вовка не проверил...
— Не проверил.
— Значит что? — спрашиваю я, как в школе.
— Что? — не догадывается Машка.
— Значит, совесть у него чиста! — втолковываю я.
— Ты думаешь?
— Я уверена.
— Правда?
— Правда.
— Слушай, ну ты просто следователь по особо важным! — восхищается Машка.
Бросает трубку и несется к Вовке мириться и просить прощения.
— Ты бы хоть карманы проверял, — как-то раз не удержалась я от замечания любвеобильному Машкиному мужу.
Мачо повел томными очами и небрежно уронил:
— Ничего... Сами оправдание придумаете.
Незатейливый такой.
Я оперлась руками о раковину и уткнулась носом в зеркало.
Хочется мне подобного семейного счастья?
Подобного не хочется.
А какого хочется? Как у моих родителей?
Я вздрогнула, оторвала руки от раковины и машинально перекрестилась.
К богу у меня всего две просьбы.
Господи, верни мне папочку!
Господи, помоги понять, чего я хочу в этой жиз...
Тут я остановилась на середине слова и схватилась пальцами за платье.
Крестика нет!
Покрестилась я недавно, четыре года назад. Цепочку с крестиком мне подарила моя крестная мама, тетя Женя. Подарок был не слишком ценным, но я им очень дорожила. Перед свиданием с Лешкой я проверила: крестик был на месте. Наверное, пока мы целовались, цепочка расстегнулась и соскользнула в траву.
Что делать?
Я посмотрела на часы.
Начало третьего.
Идти искать прямо сейчас? Ни зги не видно!
С другой стороны, завтра может быть уже поздно. Ранние собачники могут запросто меня опередить.