Увы! Почти ничего. Память выдала мне жалкую догадку о жемчужинах, которые Клеопатра растворяла в уксусе. Чушь, конечно.

Тут я вспомнила женщину с красивым и властным лицом, которую видела на рисунках Юрия Казицкого.

Нет, эта женщина не походила на египтянку. Хотя египтянок я представляю себе в основном по храмовым фрескам, которые показывают в образовательных программах пятого канала.

Я, конечно, не физиономистка, но мне кажется, что лицо женщины, изображенной Казицким, было восточного типа. Каких восточных легендарных цариц я знаю?

Семирамида?

Вряд ли. Волосы вавилонской царицы были бы мелко вьющимися. Шумеро-аккадский тип.

На этом мои познания в истории себя исчерпали.

Что ж, придется обратиться к специальной литературе.

Тут мои мысли прервал оглушительный звонок нашего телефона. Я соскочила с дивана и бросилась к аппарату.

— Да!

— Ира, это я.

— Юлечка, привет! — радостно сказала я.

— Привет, моя хорошая, — ответила подруга. — Как твои дела?

— Все хорошо.

— Чем занимаешься?

— Самообразованием, — ответила я уклончиво. — Юлька, каких восточных цариц ты знаешь?

— Цариц? — озадаченно переспросила подруга. — Убей, не помню. А! Клеопатра!

— Не пойдет, — ответила я.

— А сколько букв?

— Где?

— В кроссворде. Ты же кроссворд разгадываешь?

— А... Ну да, — быстро сориентировалась я. — Уже догадалась.

— Кто?

— Семирамида.

— Точно! — обрадовалась Юля. — Ирка, ты, оказывается, еще и умница!

— Издеваешься? — мрачно спросила я.

— Нет, — удивленно ответила Юля. — Вполне серьезно...

— Юля, ты канал «Культура» смотришь?

— Редко, — ответила Юля с некоторой неловкостью. — Вообще-то, канал хороший...

— А что ты смотришь?

— «Культурную революцию». Смотрела?

— Не-а.

— Посмотри обязательно, — посоветовала Юля. — Очень интересная программа.

Я молча вздохнула. Невежество — вот имя твое, женщина.

— Что у тебя нового? — спросила я уныло.

— Да что у меня может быть нового? Сижу дома, выхожу только в магазин...

— Понятно. Как Олег Витальевич?

— Все по-прежнему. Утром убегает, поздно вечером приползает. Почти не видимся. Кстати, он очень просил позвонить тебе и узнать, что еще ты замышляешь.

— Государственный переворот!

— Что-о? — не поняла Юля.

— Чик чего! — огрызнулась я. — Это же надо так сформулировать! Сподвижница Березовского, не иначе...

— Ир, прости, я неудачно выразилась, — начала каяться Юля.

— Да ладно! — отмахнулась я. — Ты-то здесь при чем? Просто твой домохозяин меня на дух не выносит.

— Ты ошибаешься. Он за тебя беспокоится.

— Ой, я тебя умоляю! Хотя, наверное, ты права. Беспокоится, — неожиданно согласилась я. — Если меня сейчас убьют, то кто ж ему заявление напишет?

Юля молчала минуты две. Мне стало стыдно.

— Юля!

— Ау! — откликнулась подруга.

— Извини.

— Да что ты! Я молчу не потому, что обиделась.

— А почему?

Юля вздохнула.

— Не знаю, имею ли я право, — пробормотала она. И строго добавила:

— Поклянись, что не полезешь ни в какие расследования!

— Клянусь, — ответила я, скрестив пальцы на правой руке. В детстве это был знак, аннулирующий любую клятву.

— Ладно. Так вот, я вспомнила один телефонный разговор.

— Чей? — не поняла я.

— Юрочкин, конечно!

— Он с тобой разговаривал?

— Нет, — терпеливо ответила подруга. — Он разговаривал с каким-то мужчиной. Это было примерно недели за две до его смерти.

— Ну-ну! — поощрила я заинтересованно.

— Я к разговору не прислушивалась. Да Юра и говорил как-то странно... в основном, междометьями. И только на прощание сказал одно предложение, которое я запомнила.

Я затаила дыхание.

— Юра сказал: «Будьте готовы, ваше высочество». Несерьезно сказал, вроде бы в шутку.

— Ваше высочество! — чуть не вскрикнула я.

— Именно так! — повторила Юля. — Мне эта фраза потому и запомнилась. Знаешь, во времена моего детства был такой детский фильм.

— Какой?

— «Будьте готовы, ваше высочество!»

Я задумалась.

— Герой там был принцем? — спросила я.

— Кажется, да, — неуверенно ответила Юля. — Или малолетним царем. Уже не помню.

— Датским царем? — уточнила я.

— Нет-нет... какой-то африканской страны, по-моему. Но точно не Дании.

— Тогда это другое высочество, — пробормотала я.

— Что? — не поняла Юля.

— Я говорю, ты не знаешь, у Юры не было знакомых актеров?

— Актеров? Я таких не знаю...

— А театр Российской антрепризы знаешь?

— Нет.

— Вы вообще с Юрой в театры ходили?

— Ходили, но не очень часто.

— В какие?

Юля немного подумала.

— Пару раз в Маяковку, несколько раз в Ленком, один раз в Большой... Кажется, все.

Я почесала затылок. След снова потерялся. Сплошные нестыковки.

— Кстати!

Я невольно вздрогнула, так неожиданно вклинилась Юля в мои мысли.

— Я вспомнила, куда перешел работать Алик Верховский!

— И куда же? — спросила я без особого интереса. Это мне уже и без нее известно.

— В Архивный институт! — радостно ответила Юля. — Юра ему звонил пару раз...

— Насчет чего, ты не знаешь?

— Не знаю. Просил собрать какие-то документы...

— Собрал?

— Что?

— Я говорю, собрал? — заорала я.

— Не знаю. Юра их, во всяком случае, получить не успел.

— Откуда ты знаешь? Может, получил, но тебе не сказал?

— А он за день до смерти звонил Верховскому из моей квартиры, — ответила Юля. И добавила треснувшим голосом:

— Просил поторопиться.

— Юля! — умоляюще сказала я.

— Все, все, — торопливо заверила меня подруга. Помолчала и спросила:

— Ты мне ничего не хочешь рассказать?

— Юля, я пока сама ничего не понимаю, — ответила я честно. — Но как только пойму, ты будешь первая, кому я все расскажу.

— Лучше я буду вторая, — поправила меня Юля.

— После кого? — удивилась я.

— После Олега Витальевича, — с укором ответила Юля.

— Договорились, — бодро ответила я.

А сама подумала: «Ждите, Олег Витальевич, ждите... Разбежалась.»

Я вернулась в свою комнату и взялась за оставшиеся письма. Адресаты были разные, но один привлек мое внимание. Письмо было написано старшим братом Казицкого Станиславом.

«Не знаю, что тебе и посоветовать, — писал он брату. — Конечно, иметь в своем распоряжении подобный Артефакт — большой соблазн. Допускаю, что средства позволяют тебе его приобрести, хотя продажу всех твоих волынских имений вряд ли можно назвать разумным шагом.

Но дело не в этом.

Недавно я разговаривал с одним очень образованным и умным человеком, вернувшимся с раскопок древней Ассирии. Я спросил его, что он думает о той вещи, которую ты хочешь приобрести. И наш гость рассказал мне несколько легенд, связанных с этим Артефактом.

Как ты знаешь, в Малой Азии был сильно распространен культ женщины-богини. Исида, Астарта, Ашторет, Нана — это лишь часть ее многочисленных имен. По легенде, мужа богини убил злобный и завистливый бог, которого карфагеняне называли Ваал-Зебул (он же трансформировался у европейцев в Вельзевула. Вот тебе пример взаимопроникновения культур Востока и Запада!). Итак, овдовевшая богиня отправилась собирать останки тела мужа, которые Ваал-Зебул раскидал по всему миру. Собирая части тела, она, естественно, пролила много слез. И слезы ее, капая на мертвое тело бога, превращались в драгоценные камни. Отсюда и название твоего Артефакта: Вторая капля. По легенде, первая слеза превратилась в алмаз, величиной с человеческую ладонь. Не знаю, существовал ли такой камень на самом деле, но, если существует Вторая капля, почему не могла существовать Первая? Жаль, что история не сохранила для нас имен ее владельцев.

Но не это главное. По легенде, слезы богини приносят несчастье тому, кто осмеливается хранить их в своем доме. Конечно, ты можешь сказать мне, что это не более, чем суеверие, но ответь по совести: не слишком ли часто нам приходилось убеждаться, что суеверия наших предков оборачиваются их мудростью?