Щелкнул в отдалении выключатель, комната облилась неярким оранжевым светом лампы, стоявшей на столе.

— Садись на диван, — велел Слава. — Я быстро.

Я послушно забралась с ногами на удобный уютный диванчик, накрытый лоскутным одеялом. Обхватила себя руками и затряслась.

— Холодно? — догадался Слава.

Достал плед, которым уже укрывал меня в прошлый раз, накинул на плечи.

— Грейся.

— Спасибо, — с трудом проговорила я, клацая зубами.

— Я сейчас вернусь.

И ушел на кухню.

Я положила голову на спинку дивана и замерла, прислушиваясь к каждому звуку. Но кроме успокоительного позвякивания посуды, мне услышать ничего не удалось.

Никто не крался под окнами, никто не поднимался по скрипучим разболтанным ступенькам крыльца, никто не стучал в дверь.

Действительно, откуда Верховскому знать, что у меня есть персональный ангел-хранитель? Человек, которому на роду написано вытаскивать меня из разных неприятностей?

Слава вернулся назад, толкая перед собой сервировочный столик.

— Ого! — сказала я.

— Это, конечно, не так вкусно, как грибной борщ, но все же... Закусим, чем бог послал.

Я молча рассматривала два отделения стола, полностью заставленные вкусностями.

Наверху дышала паром пицца, разрезанная на длинные аппетитные ломти. Пицца, при одном взгляде на которую у меня началось выделение слюны, как у павловской собаки. Пицца, щедро фаршированная мясом, оливками, грибами, сыром, томатами, луком, кусочками чеснока...

Боже мой!

Я оторвала кусок побольше, шлепнула его на тарелку, стоявшую рядом, и поднесла ко рту.

— Голодная? — спросил меня хозяин с тем же гордым выражением лица, которое я вчера наблюдала у папочки.

— Угу! — ответила я невнятно.

— Осторожно. Не обожгись.

— Угу!

— Кетчупом полить? Или ты не любишь приправы?

— Угу... То есть полить, — с трудом проскрипела я сквозь непрожеванный кусок.

Не знаю, у кого как, а у меня от переживаний аппетит улучшается. Начинаю трескать на нервной почве так, как не трескаю в нормальном состоянии никогда. К тому же я за целый день еще ничего не ела.

— Я еще ничего не ела! — довела я до сведения хозяина.

— За целый день?! — ужаснулся Слава.

Я быстро закивала, набив рот быстро остывающей пиццей. Слава взял вторую тарелку и проворно выложил на ней симпатичный натюрморт: кусочки свежей розовой ветчины, политые крепко пахнущей горчицей, мраморный сыр с изысканной прозеленью, кусочек копченого сала с чесночком, ярко-красные кружочки свежего помидора и здоровенный кус черного хлеба.

Я застонала от вожделения.

— Ешь, ешь, — поощрил Слава и забрал у меня из рук пустую тарелку. — Может, еще кусочек пиццы?

— Хватит.

Глаза требовали еды еще долго после того, как желудок оказался переполненным. Я отвалилась на спинку дивана.

Мною овладела тупая сытая лень, которую наши предки деликатно называли «истомой».

— Чаю, чаю, — суетился Слава, перемещая пиццу и остальные деликатесы с верхней части столика вниз, а чайные чашки — на их место.

— Я не могу.

— Нужно. Иначе будет плохо перевариваться.

Я хотела возразить, но вдруг громко икнула и виновато прикрыла рот ладонью.

— Извини.

— Ты торты любишь?

— Я наелась.

— Все равно.

Слава сбегал на кухню и притащил нарезанный торт, который совершенно не походил на магазинный. Я взяла кусочек и осторожно надкусила.

Божественный домашний «Наполеон».

— У тебя какое-то событие? — поинтересовалась я.

— С чего ты взяла? — не понял Слава.

Я молча обвела рукой продуктовое изобилие.

— А-а-а... Да нет, никакого события. Получил гонорар, решил отовариться.

— Ты хочешь сказать, что это покупной торт? — уточнила я.

— Конечно!

Я в сомнении осмотрела остаток «Наполеона». Убейте меня, если я не отличу домашнего торта от магазинного!

— Слава, такие торты в общественных пекарнях не делают!

— Делают, делают, — возразил он рассеянно. — Я его в центре купил, в хорошей кондитерской.

Я снова осмотрела недоеденный кусок.

— Ну, не знаю... Сколько же он стоит?

— Неважно, — добродушно отмел хозяин мое нескромное любопытство.

— А сало? Только не говори, что ты и его купил где-то в центре!

— Сало домашнее, — честно ответил Слава. — Мать прислала.

— Очень вкусно.

— Рад, что тебе нравится.

Я допила чай и поставила чашку на столик.

— Еще?

Я сделала рукой короткий протестующий жест.

— Умру сейчас.

— Ладно, переваривай.

Слава откатил столик к стене, подвинул ко мне уютное кресло и сел, удобно положив ноги на сиденье дивана.

— Не мешаю?

Я посмотрела на него. Интересно, он издевается или действительно такой деликатный человек?

— Слава! Это твой диван! — напомнила я. — А также твое кресло и твоя комната. Кроме того, у тебя, наверное, были свои планы, которые полетели к черту из-за меня. И не в первый раз. Поэтому не спрашивай, не мешаешь ли ты мне. Это я должна у тебя спросить.

— Не мешаешь, — коротко ответил Слава, терпеливо выслушав мой пространный монолог.

— Спасибо.

— Не за что.

Хозяин поерзал в кресле, устраиваясь поудобней, и деликатно спросил:

— Ты ничего не хочешь рассказать?

— Он меня ждал, — ответила я без колебаний. — Возле подъезда.

— Кто он? Тот высокий мужик?

— Да.

Слава задумчиво оттопырил губу.

— Наглый тип. Явиться к твоему дому среди бела дня!

Он немного подумал и посоветовал:

— Нужно идти в милицию.

— Я уже сообщила следователю, — начала я и тут же осеклась.

— Ну? — поторопил меня Слава. — И что? Найти не могут? Знаешь, такую гориллу найти не так уж сложно! Тем более, если он тебя возле дома караулит!

Я молчала. Слава насторожился.

— Ирка, ты что-то не договариваешь, — сказал он озабоченно. — Не доверяешь мне или как?

— Или как, — ответила я. — Не хочу тебя втягивать в свои неприятности.

Слава скривил рот и почесал бровь.

— Тебе не кажется, что я в них уже втянулся?

— Кажется, — признала я со стыдом. — Вечно ты меня спасаешь.

Слава махнул рукой.

— Нет, ты не думай... я все понимаю, — бормотала я бессвязно, — конечно, кому понравится, когда на шею садятся... Я постараюсь... Так вышло...

— Ирка!

Я умолкла. Мне вдруг стало ужасно стыдно. Стыдно оттого, что я постоянно попадаю в дурацкие истории.

— Рассказывай! — велел коротко Слава. — Шутки кончились.

И я начала рассказывать.

— Понимаешь, я видела, как убили человека.

— Что-о-о?!

— Вот именно, — подтвердила я. — Все вышло случайно. Потеряла свою цепочку с крестиком, пошла ее искать. Было уже темно, пришлось долго возиться. Тут все и случилось.

Слава молчал. Стекла его очков поблескивали, отражая свет настольной лампы.

— Я присела за скамейку, а они вышли из парка. Двое мужчин, — пояснила я. Слава кивнул. — Не знаю почему, но я побоялась им показаться. Мало ли... Два часа ночи.

— Понятно.

— Вот. Сижу за скамейкой, жду, когда они уйдут. А они разговаривают и разговаривают...

— О чем? — прервал меня Слава.

— Не знаю. Они далеко стояли, — немного покривила я душой, умолчав о нескольких расслышанных мной фразах.

— Ну-ну...

— Потом один повернулся спиной к собеседнику и собрался уходить. А второй его ножом ударил. В спину.

Я содрогнулась.

— Мне стало жутко. Понимаешь, получается, я свидетель!

— Конечно, свидетель! Ты же видела убийцу!

— Да не видела я убийцу! — ответила я с отчаянием.

— Как это? Сама говоришь...

— Я видела только очертания его фигуры! Темно было! Да и то, я сейчас уже ни в чем не уверена... Тогда мне казалось, что убийца среднего роста. Сейчас уже не знаю. Когда человек в панике, голова работает не так, как обычно... Во всяком случае, моя голова, — уточнила я язвительно. — Да! Еще я шепот слышала.

— Чей шепот?