— Ну, говорите, — поторопила я. — Слушаю вас.

— Ирочка, я буду говорить прямо.

— Да, так лучше всего.

Эдик вздохнул и уставился на проезжающие машины цепкими голубыми глазами. Когда он переставал улыбаться, то выглядел гораздо старше своих лет. Возможно, мне так казалось из-за его комплекции. В нем вообще была заметна... не знаю, как сказать... привычка к солидности. Да. Он был солидным человеком.

Я вдруг с удивлением подумала о том, что он младше Славы. На два года. А выглядит почти как его папочка. Или, в лучшем случае, как его дядюшка.

Богатый дядюшка.

— Как вы уже знаете, в вашем доме убили человека.

Я молча смотрела на собеседника. Не буду ничего говорить до тех пор, пока он не выскажется. И постараюсь сохранять на лице равнодушную мину.

— Юра был моим хорошим знакомым. Точнее, у нас с ним были деловые отношения. Видите ли, я владею ювелирным магазином, и у меня есть солидные клиенты. Юра хотел продать одну ценную вещь и обратился ко мне с просьбой о посредничестве.

Эдик побарабанил пальцами по столу. Потом спохватился, отдернул руку, достал платок и брезгливо вытер ладонь.

— Так вот. Юра... умер, не успев продать вещь. А мой клиент очень хочет ее приобрести.

Он замолчал и уставился на меня холодными голубыми глазками. Мне было трудно, но я выдержала его взгляд.

— Поэтому мой клиент уполномочил меня сделать вам предложение.

Еще одна пауза. Цепкий взгляд, высасывающий мозг.

Мне было тяжело молчать, но я молчала. Пусть выскажется до конца.

— Пятьдесят тысяч долларов, — тихо и отчетливо проговорил мой новый знакомый. И тут же снова вцепился в меня взглядом: проняло или нет?

Мы молчали очень долго. Наконец я поняла, что больше Эдик ничего говорить не намерен. Моя очередь.

Я откашлялась и спросила:

— Почему вы думаете, что она у меня?

— Она не у вас?

— Нет.

Эдик быстро кивнул. Что-то прикинул в уме и мягко напомнил.

— Ира, вы никогда не продадите ее сами!

— Я и не собираюсь, — ответила я, пожимая плечами. — У меня действительно ее нет!

— Вполне возможно, — быстро согласился Эдик. — Мой клиент допускает такой вариант. Но вы можете догадываться или...

Он сделал паузу.

— ...знать, где она находится.

Я молчала.

— Найдите ее.

Я молчала.

— Мой клиент не будет вмешиваться б ваши поиски. Он просит только одного: чтобы вы нашли эту вещь как можно скорей. И проинформировали об этом меня. Совершим обмен. Вам деньги, нам...

Он пожал плечами, не договорив. Странно. Почему-то все боятся называть бриллиант его собственным именем.

Артефакт. Ценность. Вещь. «Она».

«Слеза богини». «Вторая капля». «Катратун Таниятун».

— Я пока не знаю, где спрятана эта вещь, — медленно проговорила я.

— Пока! — подчеркнул мой собеседник и просиял.

— Но, возможно, я ее найду. Какие у меня гарантии, что вы действительно заплатите?

— Какие угодно! — ответил Эдик очень быстро. — Хотите, мы заплатим вперед?

— Сколько?

Он сделал большие глаза.

— Всю сумму, разумеется!

Я присвистнула и откинулась на спинку стула.

— А если я убегу? Вместе со всей суммой?

— Мы вам полностью доверяем, — мягко подчеркнул собеседник. — И потом, куда вам бежать... с больным отцом?

И его голубенькие глазки превратились в острые колючие сосульки. А улыбка стала просто приторной.

— Понятно, — сухо резюмировала я. — Проинформированы, значит.

— Ирочка, обо всем! Обо всем!

Мой новый знакомый склонился над столом, поманил меня к себе и заговорил вполголоса:

— Абсолютно обо всем, начиная с того момента, как вы пошли искать свой крест.

— Что-о-о?

Я растерялась. Собеседник весело рассмеялся.

— Позвольте, — забормотала я, — как же это... Значит, Казицкого убил не ваш клиент?

— Конечно, нет! Мы сами очень пострадали от... этой неожиданности!

«Неожиданность» — это он про убийство?

— Мой клиент готов назначить награду за раскрытие дела!

Я откинулась на спинку стула. Все смешалось в доме Облонских. Ничего не понимаю.

— Эдуард Алексеевич...

— Можно просто по имени.

— Скажите, откуда вы знаете, что я там была?

— Догадался, — ответил собеседник очень хладнокровно.

— Это несерьезно.

— Почему? После того как вы побывали ночью в квартире покойного, стало ясно, что вам что-то известно. Иначе бы вы туда не полезли.

Я поперхнулась.

— Откуда вы знаете...

— Про квартиру? Господи! От брата! От Алика!

Я молчала и смотрела на него во все глаза. Эдик усмехнулся. На этот раз снисходительно.

— Алик Верховский — мой брат, — объяснил он мягким тоном. — Сводный. У нас разные отцы. А мать одна.

Родство по женской линии. Где-то я это слышала...

— Кстати, он просил перед вами извиниться за грубость.

Я молчала. Я была не в силах говорить.

— Он пытался поговорить с вами, но Алик у нас немного импульсивен.

Эдик тяжело вздохнул, намекая на руки, обхватившие мою шею той ночью. Действительно, импульсивный мальчик.

— Поэтому я решил приехать к вам сам.

Я откашлялась. В горле неожиданно стало очень сухо.

— Вы с ним абсолютно не похожи, — сказала я глупо.

— Да, совсем. Алик пошел в родню своего отца. Тот был очень властный, сильный человек. И характер у него был немножко авторитарный. Алик на него очень похож.

Эдик весело рассмеялся и добавил:

— Вы уж его простите! Кровь датских королей!

Я подпрыгнула на месте.

— Что?!!

— Я говорю, кровь предков, — объяснил собеседник, немного изумленный моим порывом.

— Каких предков?!!

— Бабка Алика была датчанкой. Причем, каких-то голубых кровей. Алик даже родословную свою вывел...

Эдик снова рассмеялся.

— У каждого человека есть свои слабости, — объяснил он мне извиняющимся тоном.

Я молчала.

— Когда вы приехали в институт, мы сразу поняли, что вы приехали не случайно. Алик давно был знаком с Юрой и хорошо знал круг его общения.

— А зачем вы приехали в институт? — спросила я. — За ключами?

— Конечно!

— Вы надеялись, что эта вещь лежит у Казицкого дома?

— Мы хотели проверить.

— А Юля? Ее квартиру тоже вы проверили?

— Так получилось, — уклончиво ответил Эдик.

— Ничего себе! Да вы там камня на камне не оставили! Всю мягкую мебель изрезали!

— Мы компенсируем Юлии Павловне доставленные неудобства, — быстро ответил Эдик. — Так что? Мы с вами договорились?

— Я подумаю, — ответила я, вставая.

— Сколько? — потребовал конкретики гость.

— Не знаю.

— Ира, у вас очень мало времени, — напомнил гость мягко, но что-то в его тоне мне не понравилось.

— Что значит «у меня мало времени»? Это у вас его мало!

— Нет, Ирочка, — ответил собеседник, и тон его стал скорбным. — У вас есть пять дней.

— На раздумье?!

— На все. Либо через пять дней вы отдадите нам то, что мы хотим получить, либо...

Тут Эдик сделал паузу.

— Мне не хочется вам угрожать.

— Не хочется — не угрожайте, — ответила я непослушными губами.

— Придется. Вы ведь любите вашего отца?

Я снова медленно опустилась на стул.

— Не смейте трогать папу, — прошептала я.

Эдик встал. С его лица слетела напускная мягкость, на меня смотрели колючие водянистые глаза убийцы.

— Тогда соображай побыстрей, — сказал он негромко, и голос его разом потерял мягкие интонации. — Поняла?

Я молчала и смотрела на него. Это сон. Это просто кошмарный сон.

Эдик снова заулыбался. Его гуттаперчевое лицо обладало подвижностью эластичной маски.

— Если потребуется помощь — любая помощь! — подчеркнул он, — звоните мне. В любое время дня и ночи.

На грязный стол передо мной легла визитка.

— Здесь все мои телефоны. А деньги вам могу отдать прямо сейчас. Хотите? Заодно и проверите, не фальшивые ли...

Он повернулся лицом к машине и призывно махнул рукой. Охранник в черном костюме не спеша выбрался наружу.