- Отец Граубнер? – слабым голосом шепнул Терри.

- Да, Терренс, - тепло сказал он. – Не разговаривай слишком много, с тобой все будет в порядке, сын мой, но сейчас ты должен потерпеть, - заверил он.

- Отче, - прошептал Терри, - вы были правы. Все… все не так плохо… Я…

- Не напрягайся, - сказал священник.

- Жаль… - продолжал молодой человек, - что я не понял этого раньше. Но, все равно, жизнь была прекрасна… в моем сердце была песня, - произнес он, прежде чем его глаза закрылись.

Что-то сдавливало ее грудь. Она не могла дышать. Где-то там, вдалеке, звучала печальная мелодия, наполнявшая ее сердце беспокойством и страхом. Ей хотелось плакать, но она не могла. Она хотела кричать, но это было невозможно. Она думала, что странная боль в ее сердце не могла стать сильнее, чем была. Было так больно, но она не могла кричать. Тогда она почувствовала тень, окутывающую ее. Она боялась и хотела убежать, но, прежде чем она смогла вырваться, холодная рука схватила ее за талию, и она закричала.

«А-а-а!» – вскрикнула Кенди, очнувшись от кошмара. Ее щеки были в слезах, а сердце болело, как никогда прежде. Она была одна, так как Флэмми уехала на фронт. Поэтому ее рыдания вырвались наружу. «Терри, Терри, Терри! – горько плакала она. – Боже мой, Боже мой! Что с ним случилось?»

Молодая женщина села на постели, спрятав лицо на коленях, а ее ладони крепко обхватили ноги. Она продолжала плакать, даже не зная, что с ней происходит, а мелодия из кошмара раздавалась в ее ушах.

Глава 10

 «Подарок судьбы»

Для Флэмми Гамильтон выдался беспокойный день, хотя она уже привыкла к работе в полевом госпитале. За последние два дня, во время которых не прекращались бои, они оказали помощь тысячам раненых, но помощи ожидало еще столько людей. Смена Флэмми заканчивалась, он грезила об отдыхе, но прежде ей нужно было завершить еще одну задачу: осмотреть 150 солдат, которым требовалась срочная операция. Как только прибудет поезд, все их отправят в больницы Шато-Тьерри и Парижа.

Девушка взяла коробку с бирками и записную книжку, в которой был список всех раненых. Работа была несложной, но Флэмми чувствовала огромную ответственность, словно любая ошибка могла обернуться роковыми последствиями.

Она быстро приступила к работе. Избегая смотреть в лицо пациента, она ограничивалась чтением фамилии и краткой истории ранения. В таких условиях они могли умереть в любой момент, а Флэмми, в отличие от подруги, не обладала талантом облегчать душевные страдания таких больных в последние минуты жизни.

Несмотря на свои убеждения, что-то заставило ее оторвать взгляд от списка, из которого ясно следовало, что данный пациент безнадежен, и взглянуть в его лицо. Перед ней был человек с тремя огнестрельными ранениями. Ее знаний хватило, чтобы понять, что дни бедняги сочтены: одна из пуль пробила ребра и в любой момент могла добраться до сердца. Часто такие пациенты даже не попадали в больницу, умирая по дороге. В этот момент она подняла на него глаза. Флэмми Гамильтон никогда не забывала этого лица, и даже в таком виде, в пыли, в крови смогла узнать его. «Господи, - мелькнула мысль, - Бедняжка Кенди! Почему жизнь так с ней поступает?» Флэмми взглянула на название больницы, в которую следовало отправить пациента. «Терренс. Г. Грандчестер, госпиталь Сен-Оноре», - говорилось на бирке.

Флэмми была самой дисциплинированной медсестрой в мире. Она никогда не нарушала правил, сопутствующих ее работе, но в тот день она поступила вопреки всем писаным и неписаным законам медсестер: она поменяла бирку, на которой уверенным почерком написала: «Больница Сен-Жак».

«Может, он этого и не заслуживает, - подумала Флэмми. – Но этого заслуживает Кенди».

Она продолжала работу с пациентами, сказав себе: «Мне нужно проверить еще 76 человек».

Если Флэмми была на фронте, это еще не значит, что у Кенди было меньше работы, только потому, что она находилась в Париже. Каждый час прибывали новые пациенты, и операционные уже не могли вместить огромное количество раненых, нуждавшихся в немедленной операции. Кенди ассистировала в операционной около пяти часов, но это было лишь начало двенадцатичасовой, а то и большей, смены.

- Кенди, там новый пациент, - сказал Ив, указывая серыми глазами, слезящимися после тяжелой работы, на дверь. – Три пули: у правого легкого, у сердца и на правой ноге. Ты должна немедленно приготовить его к операции. Если мы не вытащим эти пули как можно скорее, то потеряем его.

- Хорошо, - ответила молодая женщина и направилась туда, где лежал пациент.

Еще с утра Кенди действовала так, словно находилась в ином мире: ее движения стали автоматическими, улыбка исчезла, глаза потемнели; но в суматохе тяжелого дня никто не заметил этих странностей. Молодая женщина не могла избавиться от странного чувства, которое оставил ночной кошмар. Это была своего рода невыразимая пустота, безмолвный ужас в ее душе, но все же она знала, что обязанности не могут ждать, и продолжала работать, пытаясь контролировать свой страх. Кенди вошла в комнату, где лежало бесчувственное тело. Одной рукой она взяла подставку с мылом и водой, другой – ножницы, и поставила все это на столик у кровати; затем она обернулась к пациенту и внезапно поняла, что стало причиной ее кошмара. Она даже представить не могла, что в эту секунду происходило в ее сердце.

Она работала медсестрой уже год, и за это время ей довелось повидать немало изуродованных и окровавленных тел, но, несмотря на ужас, ее руки ни разу не дрогнули. Однако когда Кенди увидела, что истекающим кровью телом был Терренс Грандчестер, весь мир, казалось, рухнул. Кенди чуть не потеряла сознание, в то время как внутренний голос повторял: «Это не может быть правдой!!» Она прижала руку к губам и почувствовала, как по щекам катятся слезы, сердце разрывается на части.

«Я не могу этого сделать!» – прошептала она, попятившись и забыв на столе ножницы, но, прежде чем она сделала еще один шаг, в ее голове раздался хриплый женский голос: «Забудь, что ты женщина! Сейчас ты медсестра! Помни это, глупышка! – говорила Мери Джейн. – У тебя есть работа! Не заставляй меня думать, что я напрасно теряла время, обучая тебя! Возьми ножницы и приготовь пациента к операции!»

Так, словно старая леди действительно стояла позади нее, Кенди кивнула в тишину и дрожащей рукой начала разрезать форму на молодом человеке. Она смахнула слезы пальцем, прикасаясь к его телу. Она раздела его несколькими быстрыми движениями и, когда он был обнажен, смыла грязь и засохшую кровь с тела, уже горящего в лихорадке. Если бы Терри не был без сознания и не так опасно ранен, ситуация ужасно смутила бы Кенди, но она слишком часто видела, как люди умирают от гораздо менее серьезных ран, чтобы чувствовать что-то еще, кроме страха. Как сказала Мери Джейн, сейчас она была медсестрой и у нее была одна цель: спасти жизнь.

«Пожалуйста, Господи, пожалуйста! – молилась она, продолжая готовить своего драгоценного пациента к операции. – Не забирай его! Прошу, только не его! Не важно, пусть я умру от одиночества, пусть проведу остаток жизни вдали от него. Я не буду сожалеть, если он любит другую, я обещаю, я не буду думать о себе, но только бы он был жив и здоров. Одного этого достаточно мне для счастья», – думала она, а в ее изумрудных глазах стояли слезы.

Кенди накрыла тело Терри, оставив открытыми области, где будет работать Ив, а затем с глубоким вздохом вытерла слезы. «У меня есть работа», - повторяла она, начиная готовить инструменты.

Операция была долгой и тяжелой. Время от времени Ив чувствовал, что молодой человек умирает от потери крови, но продолжал бороться, не зная, что спасает жизнь своему сопернику. Первая пула попала в плечо чуть выше легкого. К счастью, не был задет не только орган, но даже и мышца, что обеспечивало быстрое заживление раны. Однако вторая пула проникла через ребро слишком близко к сердцу. Когда Ив понял, что пулю придется извлекать из такой опасной области, то почувствовал колебание, но неожиданно на его плечо опустилась маленькая рука, придавая силы.