Однако, то, что он чувствует или не чувствует ко мне, не изменит моих собственных чувств. Теперь я знаю, что всегда буду любить его до самого последнего дня моего существования, - грустно вздохнула она.

- Я не верю, что он безразличен к тебе, Кенди, - искренне сказал Ив. - Как мужчина, я могу понять чувства Грандчестера к тебе, и даже притом, что я бы очень хотел сказать тебе противоположное, если я хочу быть честным с тобой и с самим собой, я должен признать, что он определенно выглядит очень влюбленным в тебя.

Некоторым образом, я чувствовал это с самого первого дня, когда увидел его, ночью, когда ты вернулась с фронта... Так или иначе, для меня результат всегда одинаковый. Похоже, любовь отказала мне в благосклонности, - закончил он уныло.

Сердце Кенди вздрогнуло от комментария Ива, и ее характерный заботливый дух отчаянно пытался найти слова утешения для человека, чье сердце она только что против своей воли разбила.

- Ив, я знаю, что все, что я могу тебе теперь сказать, может прозвучать пусто и бессмысленно, - начала она. - Я понимаю твою боль, потому что я была в подобных ситуациях раньше, и хорошо знаю, каково это, когда сердце разбито. Тем не менее, любовь не всегда будет отворачиваться от тебя…

Ты замечательный человек, и я уверена, что много женщин хотели бы быть любимыми тобой и искренне любили бы тебя ответно. Это лишь вопрос времени.

Молодой человек посмотрел на Кенди с грустной улыбкой.

- Меня не заботят все эти женщины, о которых ты говоришь, Кенди, - подумал он. - Я бы хотел, чтобы именно ты могла бы любить меня ответно.

- Спасибо, мой друг, - сказал он, прилагая усилия, чтобы сдерживать слезы. - Теперь я полагаю, что ты хотела бы вернуться в больницу, - предложил он, не глядя в глаза Кенди.

- Думаю, что это было бы наилучшим решением, - ответила она.

Миссис Кенвуд была на своем регулярном патруле, когда она поняла, что одна из кроватей пустует. Однако, поскольку это была кровать Терри, она ничуть не волновалась . Пациент, в конце концов, почти поправился, и небольшая ночная прогулка не причинила бы вреда. Кроме того, это был не первый раз, когда он делал что-то подобное, и старая леди это знала.

- Такой молодой, и страдает от бессоницы! - думала она. - О, бедное дитя!

И после этого размышления она продолжила проверять других пациентов.

- Уже заполночь! - думал он. - Какого рожна она пытается доказать?

Молодой человек шел по темному коридору твердыми и длинными шагами, ясно свидетельствующими о его физическом выздоровлении, но также и его нервозности. Он оставил позади палаты и операционные и шел в проход, который вел к общежитиям персонала. Он хорошо знал, куда направляется, потому что в предыдущие месяцы он приходил тем же путем несколько раз поздними вечерними часами. Он брел к ее комнате, прислонялся лбом к деревянной двери ее спальни и представлял, как следует ритму биению ее сердца, пока она спит. Он привык оставаться в безмолвии бесконечный момент, ощущая чувствами души ее сущность, ее тепло, ее вкус и звук ее дыхания.

Все же, этим вечером его экспедиция была не столь же приятна, как раньше. С каждым новым шагом температура его тела повышалась, а его разум бередили неясные мысли. Временами Терренс Грандчестер ненавидел себя. Его дурной характер, его неуверенность, замаскированная под высокомерие, неизлеченные внутренние раны, его враждебность и страстное средце всегда доставляли ему много хлопот, и даже при том, что его работа заключалась в том, чтобы управлять и симулировать эмоции, всякий раз, когда дело касалось Кендис Уайт, его самообладание испарялось, и его чувства хаотически овладевали его действиями.

И он был там, слоняющийся кругами по коридору, который вел в комнату Кенди, нетерпеливо поглядывая на настенные часы, и сверля взглядом оконные стекла, не появился ли вдалеке автомобиль.

- Что я здесь делаю? - говорил он себе, когда его разумная часть пыталась выбраться на поверхность. - Я что, имею право вмешиваться в ее личную жизнь? Кто я для нее? Просто друг. Кто-то, кого она любила однажды, но позже покинувший ее, чтобы дать обещание жениться другой женщине. Что я значу для нее теперь? Возможно только память о некотором моменте ее прошлого, которое она не хочет вспоминать. Тогда, как смею я быть здесь, ожидая здесь, как обманутый муж? - но секунду спустя, как его воинственная часть возразила: - А как насчет ее взглядов? Как насчет всех тех моментов за эти месяцы, когда я держал ее руку, и она ее не убирала? А цветок в вазе каждый день, закаты, которые мы делили в саду, ее озабоченность моими отношениями с матерью и тысяча подробностей, которые заставили расцвести мои надежды? Нет! Ей не отвертеться от тех запутанных знаков, которые она посылает мне! Она обязана мне объяснить!

И так он продолжал ходить кругами, споря с собой, должен ли он остаться или уйти, и терзаясь болезненными предположениями о том, что в это время могли делать Кенди и Ив.

Внезапный порыв пронесся сквозь ночь, предвещая неизбежный дождь. Машина остановилась прямо перед общежитиями персонала. Как только шум двигателя затих, новое неприятное молчание воцарилось меж молодым доктором и блондинкой. Они оба знали, что настало время для их последнего прощания, и ни один из них понятия не имел, как выйти из болезненной ситуации. Не говоря ни слова, Ив открыл дверцу водительского места, вышел из автомобиля и обошел его, чтобы открыть дверь Кенди. Девушка приняла руку, которую он предложил ей, но как только она оказалась снаружи и попыталась высвободить свою руку из руки молодого человека, она поняла, что он не отпускал ее.

- Ты бы могла пересматривать свое решение? - спросил он в последней попытке, искренне заглядывая в зеленые омуты молодой женщины.

- Пожалуйста, Ив. Мы уже это обсудили, - смущенно ответила она.

- Я понимаю. Извини, - с горечью прошептал он. - Я увижу тебя перед отъездом?

- Не думаю, - отвечала она, а ее глаза были прикованы к мостовой. - Я буду работать в операционной два дня, и полагаю, ты будешь собираться. Верно?

- Да, верно. Я могу лишь зайти попрощаться со своими пациентами и вручить отчет, но я предполагаю, что ты будешь занята, - печально намекнул он, все еще не желая отпускать руку молодой женщины. - Так что... я полагаю, что это...

- Да.

- Кенди... хочешь?.. - он колебался, поскольку его сердце разрывалось между бескорыстной любовью к девушке и владеющей страстью, - хочешь, я поговорю с Грандчестером как мужчина с мужчиной? Возможно, я позволю ему узнать...

- Нет, пожалуйста! - перебила она, встревоженная. - Если есть что-то, что нужно сказать, это только между Терри и мной... Возможно, в конце концов, он просто уедет, как и ты, и я буду продолжать жить своей жизнью, как всегда делала, - сказала она, высвобождая, наконец, руку из сильной хватки молодого человека.

Девушка подняла подол юбки, поворачиваясь спиной и удаляясь, но через несколько шагов, она остановилась и вернулась к молодому человеку.

- Друг мой, - произнесла она трогательно, - мне действительно жаль, что я причинила тебе такую боль. Мне бы хотелось, чтобы у нас все было по-другому, Ив... Ты сможешь когда-нибудь простить меня за все, что я тебе сделала?

- Нечего прощать, Кенди, - ответил он искренне. - Вини только судьбу или удачу, или эту бессмысленную войну... Я знаю, ты никогда не хотела причинить мне боль.

Кенди вздохнула, не находя слов.

- Прощай, мой друг, и, пожалуйста, береги себя на фронте, - сказала она, подавая руку.

Молодой человек взял тонкую женскую ручку, наклонившись туловищем к девушке и запечатлел глубокий поцелуй на ее пальцах в перчатке, который задержался на несколько секунд, как последний украденный контакт с женщиной, которая никогда не будет принадлежать ему. Лишь секунду спустя его губы отделились от руки Кенди, а несколько капель дождя упали моросящим дождем.