Огонь в очаге способен сделать уютным даже самое неприглядное помещение, вот и здесь, ободранные стены с пятнами плесени скрыла тень, а в круге света оказался стол и лица сидящих за ним людей. Кот забрался на колени к Уте, потоптался, свернулся клубком и сонно замурлыкал.

– Скажи, почтенный гном, а как всё-таки получилось, что ты оказался связанным в кладовке придорожного трактира? – просил Вольфгер.

– Это долгая и не очень-то весёлая история, – проворчал гном, – но поскольку я обязан вам жизнью, и нам предстоит ещё долго путешествовать вместе, мне, наверное, стоит всё рассказать…

– Если не хочешь… – возразил Вольфгер, – тебя никто не заставляет. Молчать – твоё право.

– Да нет, – отмахнулся гном, – ничего недостойного или постыдного в моём рассказе нет, мне скрывать нечего, хотя, конечно, радости эти воспоминания не доставляют.

Он помолчал, водя пальцем по лужице пива, натёкшей из-под крана бочонка, потом вздохнул и сказал:

– Дело в том, судари мои, что я философ.

– Вот как, – поразился Вольфгер, – философ?! И какой же, позволь узнать, философской школы ты придерживаешься? Аристотеля? А может, киников?

– Ты не понял, – мягко прервала барона Ута, – почтенный гном имел в виду, что он занимался поисками философского камня. Не так ли? – спросила она, повернувшись к гному.

– Ты совершенно права, госпожа! – надулся гном, – и я не какой-нибудь там суфлёр! [23] Я – философ!

– А-а-а, – протянул Вольфгер, – так ты искал способ получить искусственное золото… Понятно…

– Ну да, благородный господин, и золото, – сварливо сказал Рупрехт, – потому что без золота в кармане ещё никто жить не научился, но золото – не главное, золото можно заработать по-разному. А вот Философский камень – совсем другое дело!

Маленькие глазки гнома разгорелись, он говорил во весь голос, ёрзая на своём месте.

– Великий Творец создал мир из чистых первоначальных элементов, но потом Дьявол отравил их. Благородные металлы превратились в обычные, неблагородные, то же произошло и с другими элементами. В мир пришли болезни и смерть. Если бы удалось найти Философский камень, можно было бы попробовать провести Великое Делание, выполнить обратную трансмутацию, получить из отравленного свинца чистое золото. Это свидетельствовало бы о том, что найден истинный Философский камень, понимаете? И тогда из мира удалось бы изгнать болезни и смерть, вот моя истинная цель! Не для себя, для всего живущего!

– Вот оно что… Желая изгнать из мира смерть, ты, гном, взялся спорить с самим Господом, – задумчиво сказал отец Иона, – но ведь смерть есть неотъемлемая часть жизни…

– Это почему?! – взвился гном.

– А потому. Подумай сам. Сила жизни – в обновлении. Никто из живущих не жаждет смерти, это так. Смерть – зло для человека, но добро для универсума, хотя церковь и учит нас иначе… Вот ты бы хотел жить вечно, скажи, Рупрехт?

– Да, хотел бы! – с вызовом сказал гном.

– А зачем? – печально спросил монах, – ты знаком с нашим Священным Писанием? Легенду о Вечном Жиде слышал? Для него вечная жизнь стала наказанием, а не благом…

– Знаешь, Рупрехт, а ведь монах прав! – сказал Вольфгер. – Я помню своего деда, он доживал свой век, забытый и никому не нужный… Дед говорил мне, что не понимает и не принимает мир, окружавший его в последние годы. Тогда я не понимал его, я был глупым мальчишкой, а вот сейчас… Сейчас – другое дело. Но не будем на ночь глядя устраивать философский диспут о природе жизни и смерти. Итак, значит, ты искал философский камень?

– Ну да, искал, – кивнул Рупрехт, при этом его длинный нос печально качнулся, а вместе с ним по стене метнулась карикатурно длинная тень. – Но вы же понимаете, что алхимические опыты очень трудны, их нужно проводить в строго определённое время, сверяясь с положением звёзд, Луны и других планет, а под землёй это сделать затруднительно. Кроме того, гномы живут по строго установленному распорядку, от которого не отступают веками, и мой образ жизни был им… хм… непонятен. Мне приходилось участвовать в общих работах и как-то оправдывать недостаточное усердие всякими улучшениями и изобретениями. Скажу, не хвастаясь, кое-чего мне удалось добиться. Старейшие разрешили мне даже оборудовать лабораторию и работать в ней, а не в шахтах и плавильнях, как все.

Однажды мне удалось открыть субстанцию, способную взрывать скалы, это сильно облегчало работу рудокопов, ведь теперь им не нужно было долбить скалы, достаточно было только бурить шурфы, крепить своды и оттаскивать взорванную породу. Всё шло хорошо, но однажды я ошибся в расчётах и изготовил слишком сильную взрывчатку. Шахту завалило, погибло несколько гномов… И вот, меня обвинили в их смерти и изгнали навечно. Они думали, что я умру под запертыми каменными дверьми твердыни гномов! А я выжил! Правда, чего это мне стоило…

Сначала я пошёл к людям и попробовал устроиться кузнецом. Но в каждой деревне был свой кузнец, глупый, неумелый, но был! И меня прогоняли! Батрак из меня тоже никакой, так что пришлось выучиться играть в кости, которые я сделал когда-то на потеху, и зарабатывать по придорожным кабакам. Однажды я заметил, что кости, которыми играют в трактире, шулерские. Я вытащил свои и предложил сыграть ими. Тогда трактирщик закричал, что я вор и обманываю своими бесовскими костями честных людей. Ну, меня и схватили…

– А твои кости и вправду были честными? – усмехнулся Карл.

– Конечно, нет! – обиделся гном, – должен же я был как-то зарабатывать себе на жизнь! Но мои были сделаны куда лучше!

– В общем, вор у вора дубинку украл, – засмеялся Вольфгер.

Гном потупился.

– И что бы собираешься делать дальше? – спросил барон.

– Не знаю, – печально вздохнул гном. – Я так обрадовался, встретив вас… Но если я лишний…

– Да нет, ты не лишний, можешь путешествовать с нами, если хочешь, – ответил Вольфгер, – но мы едем в Дрезден, а туда, сам понимаешь, гномам хода нет. Тебя схватят прямо у ворот и отправят на костёр. Мы же не можем спрятать тебя в мешок и отнести на постоялый двор!

– Если дело только в этом, – повеселел Рупрехт, – то я найду, где спрятаться и дождаться вас. Не навсегда же вы едете в Дрезден?

– Не навсегда, – подтвердил Вольфгер, – но сколько мы пробудем в городе, не знаю.

– А потом? – спросил гном.

– А потом я собираюсь вернуться в свой замок, и ты можешь поехать со мной, считай, что получил официальное приглашение от барона Вольфгера фон Экк.

Гном встал и церемонно раскланялся.

– Я принимаю ваше милостивое предложение, фрайхерр Вольфгер, клянусь, вы не пожалеете о нём.

– Ну что ж, одной проблемой меньше, – сказал Вольфгер. – Время уже позднее, давайте-ка спать. Я дежурю первым, ты, Ута, второй, а Карл, получается, будет сторожить под утро. Согласны?

Все выразили согласие и стали устраивать себе места для сна, только Ута достала из своего мешка уголёк и кусочек мела и стала рисовать руны под окном, что-то приговаривая и напевая. Окончив работу, она перешла к двери, затем вышла на середину комнаты, негромко хлопнула в ладоши и прочитала заклятье. Под окном и на дверном пороге высветились и погасли синеватые линии.

– Всё, комната запечатана, – сказала она. – Заклятье должно защитить нас, если, конечно, тут не обитает что-то очень уж сильное и злое. Но я бы почувствовала…

– Спи, – сказал Вольфгер, – до полуночи не так уж далеко, я посторожу пока.

19 октября 1524 г.

На рассвете Вольфгера разбудил слитный шорох затяжного осеннего дождя. Струйки воды, падающие с крыши, разбивались о карнизы окон с давным-давно выбитыми стёклами и затекали на пол. Лужа потихоньку растекалась по кухне. Надо было вставать.