Между тем туман рассеивался. Из белесой дымки постепенно выступали деревья и кусты, засветлела озерная гладь.

Алесь встал, аккуратно одернул рубашку, смахнул песок с коленей.

— Что будем делать?

— Давай предложение. Ты же у нас скорый на выдумки!

— Предложение? Пожалуйста. Я, например, еще бы поискал орешники. Правда, надежды мало — может, тот, что мы обобрали, один-единственный на всем острове. Ну а вдруг?

— Нет, сегодня, хлопче, будем плести корзину. Иди тащи ракитник, может, к вечеру попробуем рыбки наловить.

— Нам хоть с десяток ершиков и окуньков… — вздохнул Алесь. — Жаль, огня у нас нет, испекли бы в горячей золе рыбешку. Я раньше часто пек. Бывало, пасу телят около реки, наловлю под корягой мелочи, заверну в листья — и к костру. Знаете, как вкусно!

Вадим Николаевич, казалось, не слушал парнишку. Он как-то безучастно кивал головой, и Алесь понял, что мыслями он был далеко-далеко — там, где сейчас сражались партизаны, где болотными топями пробирались они на прорыв блокады, ведя за собой окрестных жителей… В который раз! А теперь, может, в последний…

Стрельба в стороне болота не утихала, временами слышались взрывы. И трудно было понять, что же там происходит.

Вдруг возникли совсем уже неожиданные звуки — скрип весла, громкий всплеск воды. Алесь прислушался.

— Это же лодка! Наверно, какой-нибудь рыбак. И где-то близко. Давайте позовем, а?

— Может, это фашисты. Тогда…

Алесь с сомнением покрутил головой:

— Фашисты в тумане, на лодке? Вряд ли они на это отважатся. Я позову, а? Надоело сидеть здесь. Мы же голодные как бобики. Через день-два и ноги таскать не будем.

— Лодка движется параллельно острову. До нее не больше четырехсот метров… Да, это, видимо, рыболов. Позови, — разрешил он Алесю, — а потом и вместе. Может, и услышит.

Алесь сложил ладони рупором и, смешно вытянув шею, закричал что есть силы:

— Э-а! Гей! Сюда, рыбак, на остров!

Оба замерли. Но слышался все тот же равномерный скрип весла и всплески воды.

— Не слышит, — с сожалением сказал Вадим Николаевич. — Как бы мимо не проскочил. А ну-ка еще раз: эгей-гей!

А человек там, на лодке, видимо, ничего не слыхал: он по-прежнему размеренно работал веслом. Может, куда-то очень спешил.

— Летит как оглашенный. Нет, это не рыболов, — решил Вадим Николаевич. — Неужели нас не слышал? Давай-ка еще разом! Ведь он вот-вот скроется.

Закричали снова. Голоса гулко раздавались над водой. Внезапно все смолкло — ни единого всплеска.

— Он повернет к нам, обязательно повернет! Возьмет нас с собой! — И Алесь в нетерпении крикнул:

— Эй, там, на лодке! Сюда, к острову! На помощь!

— Эгей! — раздался из тумана молодой звонкий голос. — Зае-еду! По-сле-е-е! Спешу-у-у!

Алесь схватил девчушку, высоко поднял ее.

— Слышишь? Там дя-дя. Там лодка! Мы уедем, и у нас будет и хлеб и воля!

— Дя-дя. О-ля! — старательно повторила девочка, словно поняла смысл сказанного.

— Не Оля, а воля! Ну-ка повтори: «Во-ля».

— Дода! — выпалила девочка с лукавой миной.

Вадим Николаевич расхохотался.

— Видишь, не подчиняется!

— Ну тогда я тебя оставлю здесь насовсем, хорошо?

Девочка замотала головой.

— Не хочешь? Тогда слушайся меня.

…Тем временем лодка удалялась, почти скрылась из глаз.

Вадим Николаевич задумчиво сказал:

— И куда он торопился? Зачем? Сказал — спешит… Какое-то дело у человека. Поплыл туда, на север. Может, к партизанам?.. Слышишь, Алесь, уж не к партизанам ли?

— Вот это смельчак! Кто же его послал? Не сам же…

Туман между тем редел, подгоняемый ветерком.

Вадим Николаевич забеспокоился:

— Вон уж и солнце показалось, а ему еще далеко плыть.

Мысленно они пожелали смельчаку удачи. Все-таки он услышал их, обещал вернуться за ними, но когда? Уж, конечно, не днем, а ночью. Значит, этой ночью им нужно ждать гостя.

— Только бы все обошлось, — вздохнул Вадим Николаевич.

Алесь спустил девочку с рук, и она, старательно обойдя бревно, заковыляла к воде.

— Не подходи близко! — крикнул Алесь. — Упадешь!..

Девочка остановилась.

И вдруг совсем близко, почти рядом, с визгом пролетели пули.

Алесь испуганно съежился и пригнулся. Вадим Николаевич бросился к девочке, схватил ее и побежал к деревьям Девочка заплакала.

Снова засвистели пули. Нагнувшись, перебегая от дерева к дереву, кинулся в чащу и Алесь.

— Вот мы и накрылись! Услышали нас! — с досадой пробормотал он.

— Вряд ли, видать, это по тому смельчаку бьют, а попадает и нам.

На какой-то момент обстрел прекратился. Потом опять затрещали выстрелы.

Небо очистилось и синело, словно вымытое. Пахло лесной свежестью, влажной травой и цветущими верасами. Учитель с Алесем лежали за вывороченным пнем. Как все неожиданно повернулось! Надеялись, мечтали, хотели как лучше, а получается все наоборот. Их услышали враги. Как уж тут не услышать — орали во все горло!

— Сидеть бы нам тихо и помалкивать, — говорил Вадим Николаевич, — даже о ребенке не подумали.

Вадим Николаевич стал успокаивать испуганную выстрелами девочку.

— Не плачь, маленькая, не плачь и не поднимайся, лежи тихо-тихо.

Девчушка притихла. Увидев суетившихся возле пня муравьев, засмотрелась на них и понемногу успокоилась.

Вадим Николаевич взглянул в сторону озера, сказал Алесю:

— Осторожно ползи к берегу, посмотри, что там.

Но тут ударила новая автоматная очередь. С деревьев летели сбитые выстрелами ветки. Похоже, что по острову ведется прицельный огонь.

— Ах, елки-моталки! Не повезет так не повезет, — сетовал учитель. — Обстрел мы как-нибудь переживем, а вот если немцы высадятся на остров… Тогда плохо дело. Куда деваться?

Лежа за кустом, Алесь разглядывал утреннее, разбуженное стрельбой озеро. От тумана остался над водой только легкий парок. Вдали просматривался силуэт лодки. Она медленно разворачивалась под порывами ветра, а волны несли ее к острову. «Неужели смельчак убит? — встревожился Алесь. — Поздно, бедняга, вышел. Не успел, не проскочил… Что заставило его приплыть сюда, в зону блокады? Кто его послал? Зачем?»

Стрельба прекратилась. Утихла канонада, и в стороне болота наступило полное затишье. Но Алесь заставил себя лежать неподвижно. Он все вглядывался в озеро, в лодку, что осталась без гребца. Что означает эта страшная тишина? Неужели у партизан кончились патроны и фашисты опять одержали верх? А может, и некому уже отстреливаться от врагов. Нет, в это невозможно поверить. Лодку расстреляли… но там, на болоте, столько людей!.. И у каждого свои счеты с фашистами.

Неужели тот, в лодке, убит? А может, он затаился, прикинулся убитым? Видит: нет дальше ему дороги, доверился волнам — пусть, мол, несут лодку, только бы подальше от берега.

Прошло еще немного времени. Лодка все качалась на волнах, поворачиваясь под порывами ветров. Гребец не поднимал головы, не брался за весло. И враги молчали. Но, видно, наблюдали за лодкой. Не упускали ее из виду.

Алесь лежал не шевелясь, притаившись, чтобы ни чем не выдать свое присутствие. Теперь ясно: пули залетели сюда случайно, ведь лодка попала на линию обстрела. А если враги увидят и их троих, узнают… Об этом страшно подумать… Невеселую новость придется сказать Вадиму Николаевичу. Наверно, он и сам уже догадался, что означает этот неожиданный перерыв в стрельбе!

Алесь тихонько опустил ветки ракиты, которые мешали ему наблюдать, и отполз назад. Теперь Алесь уже вместе с Вадимом Николаевичем наблюдал с берега, что последует дальше. Скорее всего фашисты вышлют кого-нибудь вдогонку лодке. Но на том берегу по-прежнему было все тихо, не видно никаких приготовлений.

А неуправляемую лодку все ближе и ближе подгоняло к острову.

Тишину ничто не нарушало. Сияло солнце на ярко-голубом небе. И вдруг… Раздался страшный металлический вой. Алесь зажмурил глаза и припал лицом к земле. Вот оно! Вот что надумали фашисты: около лодки одна за другой плюхнулись три мины. Водяной вихрь поднял лодку на дыбы и перевернул ее.