29 марта, пролетев станции Чита и Карымскую, поезд примчал нас на станцию Маньчжурия Китайской Восточной железной дороги в 9 часов вечера и в расстоянии 1424 верст от Иркутска.
Со станции Маньчжурия поезд вышел в 10 часов 5 минут вечера по Петербургскому времени или в 4 часа 30 минут утра по Харбинскому времени. Разница между Харбинским и С.–Петербургским временем 6 часов 25 минут, т. е. более четверти суток. Вот какова величина России по долготе. В 6 часов утра поезд забрался на самую высоту Хинганского хребта и пролетел знаменитый разъезд № 26, называемый «Петля», где поезд, войдя в туннель, делает полный круг и вылетает чуть ниже того места, куда он вошел.
Проехали ряд станций с нерусскими названиями Бухэду, Чжалантунь, Ламацзянцзи, и в 5 часов 40 минут по C.–Петербургскому или в 12 часов 5 минут ночи местного времени, раздался голос кондуктора: «Станция Харбин, поезд стоит 35 минут».
Мы с моим спутником даже и не поинтересовались этой станцией и мирно легли спать.
30 марта в 8 часов 50 минут утра через станцию Пограничная мы вновь въехали в Россию. Опять русские названия, Гродеково, Хорватово, Никольск–Уссурийский. Мы едем по Уссурийской железной дороге.
В 1 часов 38 минут по C–Петербургскому времени, мы подъехали к станции Угольной (в 29 верстах от Владивостока и в 1575 верстах от станции Маньчжурия).
Необъятной пеленою
Развернулось предо мною,
Друг мой старый — море.
(Старинное стихотворение.)
Перед нами открылась синяя гладь Тихого Океана Промелькнули станции Океанская, Первая Речка, и в 2 часа 50 минут дня по С. — Петербургскому времени 30 марта 1916 года наш поезд, пробыв 8 дней в пути, плавно подкатил к вокзалу Владивостока.
«Океан Земли» остался позади. Теперь скорее в порт, на отряд, а там дальнее плавание по Великому Океану.
ТИХИЙ ОКЕАН
Отдельный отряд судов особого назначения
Расторопный писарь из штаба Отряда с тремя матросами поджидал меня на вокзале. Быстро вытащены вещи, взят багаж, и автомобиль помчал нас по Светланской улице [74]. Как далеки мы от Петербурга и в то же время как тесно мы с ним связаны землею. Ведь Владивосток та же Россия, просто один из ее провинциальных городов. Если взять, например, английский Гонконг, ровесник Владивостока, то это английская колония, и притом дальняя. Там кучка англичан, оторванная от метрополии, затерялась среди сотен тысяч туземцев—здесь бородатые русские мужики—переселенцы и старожилы, матросы и солдаты—живут вперемешку с китайцами, которые сами как бы пришельцы в русской стране. В этом и заключается громадная разница между английскими колониями и нашими окраинами.
Есть и преимущества, есть и недостатки окраин перед колониями.
Англия питается за счет своих колоний, наши окраины питаются за счет России. Колония чрезвычайно быстро развивается материально, ее технический скелет вырастает в одно–два десятилетия. Окраина, как отдаленный орган огромного тела, гораздо медленнее получает по кровеносному сосуду—железной дороге—живительные соки современной культуры.
Все англичане в своих колониях являются привилегированным классом по отношению к туземцам.
Мы, русские, в своих окраинах были такими же подданными нашего Государя, как и инородцы.
Окраины крепче привязаны к России, чем колонии к Англии.
Одним из тяжелых условий того, что у нас были окраины, а не колонии — была невозможность иметь единый флот:
наши моря были разделены «Океаном Земли». Нам надо было иметь три флота: Балтийский, Черноморский и Тихого океана. Назревала острая необходимость иметь флот и в Северном Ледовитом океане. Это распыляло наши силы. Англия могла иметь единый флот, который господствовал на всех морях, омывавших ее колонии.
Автомобиль быстро примчал нас в порт, где у пристани жала, паровой катер с «Пересвета». Здесь мы расстались с моим спутником, который на «юли–юли» [75] отправился на «Чесму».
Оставляя за собой полоску белой пены, мой катер бежал по красивому «Золотому Рогу» к стоящему на рейде отряду.
Вот трехтрубный «Пересвет». У него на фор–брам стеньге поднят контр–адмиральский флаг — Андреевский флаг с красной полоской внизу. Вот «Чесма», между двумя трубами которой видна тонкая труба для выпуска отработанного пара. Вот красивый «Варяг», над которым возвышаются легкие надстройки и четыре трубы. Как они хороши, эти корабли, на синей поверхности залива, окрашенные в серо–серебристый цвет. Какой чудный поход нам предстоит на них!
Как интересно мне это дальнее плавание. В первый раз за мою службу мне придется идти не на строевой, а на штабной должности, оставляющей так много свободного времени для интересной научной работы.
Только бы скорее были готовы корабли! Только бы скорее уходить!
Вот и «Пересвет». Я на палубе. Какой красивый корабль!
«Здравствуйте, здравствуй» — со всех сторон ко мне тянутся руки для рукопожатий. Объятия. Поцелуи. Кругом бодрые, энергичные, милые и дорогие мне лица старых со- плавателей и друзей.
«Ну, бегите скорее к адмиралу», — расцеловавшись со мной, говорит флаг–капитан [76].
Я вхожу в адмиральское помещение. Сколько здесь света и воздуха по сравнению с новыми кораблями.
Адмирал поднялся из глубокого кожаного кресла В руке его пачка свежеотпечатанных листочков, — конечно, сообщения Ставки Верховного главнокомандующего.
«Вашему Превосходительству является помощник флаг- капитана по оперативной части…» — начал я установленную фразу, но адмирал не дал мне докончить. Крепко поцеловав и обняв меня, он усадил меня рядом с собой в кресло и с живым интересом начал расспрашивать обо всем, что мне поручено было доложить ему.
Начальник Отряда, молодой контр–адмирал A. M. Бестужев-Рюмин был из славной школы адмирала Н. О. Эссена Лихой командир миноносца, он во время войны получил в командование только что вступивший в строй линейный корабль дредноут «Севастополь». Когда обстоятельства военного времени настоятельно потребовали сформировать Флотилию Северного Ледовитого океана, его предназначили на этот ответственный пост. Ему надлежало привести Отряд из Владивостока на Мурман. Командирами судов Отряда были прекрасные боевые офицеры: капитан 1–го ранга Заботкин [77] («Пересвет»), капитан 1–го ранга В. Н. Черкасов [78] («Чесма»), гвардейского экипажа капитан 1–го ранга Ден [79] («Варяг») и капитан 1–го ранга Кетлинский [80] («Аскольд»).
Так как Отряд должен был составить ядро Флотилии Северного Ледовитого океана, то он взял себе штаб размером по расчету на флотилию. У нас был флаг–капитан, два его помощника (по оперативной и по распорядительной части), флагманские: штурманский, артиллерийский и минный офицеры (частью из старших судовых специалистов), флагманский инженер–механик, флагманский врач, флагманский обер–аудитор [81] и иеромонах — флагманский благочинный. Кроме того, два флаг–офицера Для Отряда штаб был, конечно, велик, но адмирал предполагал сделать переход на Мурман возможно скорее и на походе разработать детальнейшим образом все оперативные, строевые и технические инструкции для Флотилии Северного Ледовитого океана. В состав ее, по приходе на Мурман, должны были войти:
1) Отдельный британский отряд английского контр–адмирала Кэмпа, в составе линейного корабля «Альбемарль», крейсера «Ифиджинайя», отделения тральщиков и нескольких противолодочных судов.
2) Наша дивизия траления Белого моря из 48 тральщиков.
3) Отряд противолодочных посыльных судов.
4) Дивизион эскадренных миноносцев.
5) Отряд ледоколов.
6) Полудивизион подводных лодок.
7) Служба связи.
8) Береговая оборона оперативной базы Йокоганского рейда, Кольского залива и устья реки Северной Двины и