Итак, в окончательном варианте фильма оказалось 9 песен: пять принадлежали Зацепину, четыре — мифическому Горбоносу, а на самом деле Пугачевой. Зацепин узнал об этом в конце ноября 1977 года, и ему это жутко не понравилось. По его же словам:

«Во-первых, так не принято. Если ты композитор картины, то ты пишешь музыку и песни сам. Если приглашают еще кого-то, то обязательно с твоего согласия.

Во-вторых, тут получается, мягко говоря, не очень честно. Ведь Алла никому не сказала, что это ее песни. Речь шла об инвалиде, несчастном мальчике!..

И по студии поползли слухи: мол, черствый Зацепин не хочет помочь парализованному таланту! А я помалкиваю, что знаю правду, Аллу не выдаю… А тем временем литературный редактор почти перестал со мной здороваться, потому что я такой мерзавец, не хочу помочь инвалиду.

Мне было очень обидно. Я ей подарок сделал — записал песни (запись в студии, кстати, — дорогое удовольствие), а она в благодарность обманула меня, да еще и спекулирует на вымышленной чужой беде!..»

В итоге Зацепин явился к директору «Мосфильма» Сизову и заявил, что уходит из картины. На что директор буквально взмолился: «Александр Сергеевич, не губите! Вы же на студии 20 лет работаете и должны войти в наше положение. У нас одна картина уже закрылась. Если мы закроем и эту, нам сотрудникам зарплату будет нечем платить. К тому же этот

Горбонос — парализованный юноша. Неужели вы не хотите ему помочь?». Зацепину стоило большого труда, чтобы и здесь не «расколоться». В итоге Сизов дал композитору обещание: имя Горбоноса не будет в титрах рядом с его именем, лишь в самом конце появится: «такието песни написаны Горбоносом». Короче, Зацепин остался на фильме, но дал зарок с Пугачевой больше дел никаких не иметь. Исходя из этого, он отказался предоставлять свою студию для записи финальной музыки к фильму, из-за чего эта запись проходила на «Мосфильме». Срочную партитуру для оркестра подготовил руководитель ансамбля «Ритм» Александр Авилов, который в те дни вместе со своей женой жил у Пугачевой.

Кстати, после разговора с Зацепиным Сизов отдал команду узнать конкретно, кто такой Борис Горбонос. Ведь «Мосфильм» был крупным государственным предприятием и не мог себе позволить дать промашку: а вдруг этот инвалид был каким-нибудь диссидентом? Разобраться с этим вопросом было поручено заместителю главного редактора студии Нине Глаголевой. Та вызвала к себе мужа Пугачевой Стефановича. «Ну, Саша, рассказывай, кто такой этот Горбонос?» — обратилась к нему Глаголева. Тот точь-в-точь повторил историю, которую уже рассказывала Пугачева: мол, юноша-инвалид, пишет замечательную музыку, живет в Люберцах. «С ним можно встретиться?» — спросила Глаголева. Стефанович похолодел: он-то думал, что одними расспросами все и закончится. «Можно, но…», — замялся режиссер. «Что но?» — «На предмет чего?». «Как чего?! Мы хотим заключить с ним договор, ведь его песни будут звучать в нашем фильме», — объяснила Глаголева. «Давайте я сам с ним встречусь и все улажу», — нашелся, наконец, что ответить Стефанович. На его счастье, Глаголева согласилась.

Далее режиссером и его женой была проведена очередная блестящая мистификация. Прихватив с собой фотографа Вячеслава Манешина и гримершу, четверка заперлась в кабинете художественного руководителя объединения музыкальных и комедийных фильмов (там работал Стефанович) и провела тайную фотосессию. Надев на Пугачеву свою рубашку, галстук и пиджак, Стефанович усадил ее за рояль. Гримерша наклеила на певицу усы, тем самым придав ей окончательно мужской вид. После этого фотограф щелкнул несколько раз фотоаппаратом. Эти фотографии на следующий день и были представлены Глаголевой. Она отнесла их Сизову. Тот сказал: «Симпатичный юноша» и дал окончательное «добро» на использование его песен в фильме.

13 февраля 1978 года из-под пера Пугачевой на свет родился документ, который вбил последний гвоздь в крышку гроба, где было похоронено творческое содружество певицы и композитора Александра Зацепина. В этом документе, направленном на имя главного редактора музыкальной редакции «Мосфильма» Е. Птичкина и режиссера фильма А. Орлова, Пугачева писала следующее:

«1. В к/к «Третья любовь» используются четыре написанные мной песни. Эти произведения зарегистрированы в ВААП под моим псевдонимом «Борис Горбонос». Кроме того, в фильме используются песни, написанные А. Зацепиным.

На основе законов об авторских правах, действующих в СССР; учитывая, что в интересах производства картины я выполнила беспрецедентное требование А. Зацепина о раскрытии моего псевдонима; чтобы определить в документе вклад каждого из нас в создание песен для фильма и исключить возможность конфликтов в будущем, прошу включить в титры картины «Третья любовь» титр, строго разграничивающий работу, выполненную мной, от работы А. Зацепина.». (Далее Пугачева перечисляет четыре свои и шесть зацепинских песен).

… Я даю согласие на использование моих песен в фильме только при условии, что моя работа и работа А. Зацепина будет разделена специальным титром.

2. Учитывая, что А. Зацепин, ранее взявший на себя обязательство по созданию фоновой музыки, несколько раз то «давал», то «забирал» назад свое разрешение на использование моих песен в фильме, выставляя все новые и новые условия; учитывая также то, что в окончательный монтаж фильма вошли мои песни, я полагаю, что наступило время заключить со мной договор на использование моих песен для фильма.

Это исключит возможность конфликтов между съемочной группой и А. Зацепиным в будущем, так как опыт работы показывает, что установленная договоренность с А. Зацепиным непрочна и наши взаимоотношения по созданию песен для фильма должны быть оформлены юридически…».

После разрыва отношений с Зацепиным Пугачева вынуждена была изъять из своего репертуара и все его песни. А это изрядная куча шлягеров («Любовь одна виновата», «До свидания, лето», «Волшебник-недоучка», «Этот мир», «Песенка про меня», «У черты» и др.), отсутствие которых могло сильно сказаться на популярности певицы. Вообще стоит отметить, что именно Зацепин «вылепил» Пугачеву как исполнительницу хитов: практически каждая его песня (в соавторстве с Л. Дербеневым) позволяла ей находиться на вершине народной любви. И когда они расстались, некоторые специалисты были уверены, что Пугачева теперь скатится вниз. Ошиблись. К тому времени подоспело ее сотрудничество с другими советскими композиторами-мужчинами (Э. Ханок, М. Минков, В. Резников, Р. Паулс), которые в разной степени снабдили ее новым количеством хитов. И ее слава благополучно продолжилась. Впрочем, разговор об этих мужчинах у нас предстоит впереди.

А что касается Зацепина, то с ним Пугачева все-таки помирилась, но произошло это не сразу — спустя много лет. И в январе 2002 года даже приняла участие в его юбилейных концертах (в честь 75-летия композитора). Правда, согласилась выступить с одним «но»: в них не должна была присутствовать София Ротару. Как заявил сам А. Зацепин: «Я не приглашал Софию Михайловну, потому что мне сказали, будто существуют какие-то трения между Пугачевой и Ротару. Зачем же я буду «сталкивать» их?.».

Первоначально Пугачева планировала исполнить на юбилейных концертах семь шлягеров. Но в самый последний момент внезапно сократила их количество до четырех. Некоторые артисты потом ворчали: дескать, ни себе ни людям. Оказалось, что эти «выкинутые» песни хотели исполнить многие артисты.

Дербенев долгие годы работал с композитором Александром Зацепиным и, когда тот познакомился с Пугачевой, естественно, тоже стал сотрудничать с нею. Причем, если для Зацепина это были чисто деловые отношения, то Дербенев по-настоящему подружился с молодой певицей. И даже познакомил ее со своею супругой Верой Ивановной. Последняя вспоминает: