«В Америке за мной будет присматривать Миша (Земцов). У нас с ним отличные отношения. Миша очень веселый, дружелюбный, маме с ним повезло. У нас с ним фантастический контакт! Он мой старший друг. У нас, самое главное, с ним юмор одинаковый. Никто: ни мама, ни бабушка — нас не понимают, а мы друг друга — с полуслова.».

А вот слова Кристины Орбакайте, где она описывает взаимоотношения Дени и Земцова (интервью журналу «Теленеделя», номер от 22 декабря 2008 года):

«Денька очень ждет Мишу в столице, радуется, когда тот приезжает. Муж занимается с ним английским.».

Все эти факты не могли не настораживать Байсарова, но до поры до времени он закрывал на них глаза, надеясь, что его влияние и авторитет все-таки перевесят влияние и авторитет, в общем-то, чужого его сыну человека. Но когда он узнал, что в планах его жены и тещи фигурирует желание перевезти Дени жить в Америку (Орбакайте уверяла, что всего лишь на год), он по-настоящему испугался. И, в общем, правильно сделал, поскольку, во-первых, ему самому въезд в эту страну был запрещен (американцы в свое время внесли его в «черные списки»), во-вторых, при таком раскладе его влияние на сына ставилось под вопрос (какое влияние, если он смог бы общаться с ним только по телефону), а влияние Земцова, наоборот, стало бы доминирующим, грозя вырасти до таких же масштабов, как и в случае с Никитой. А ему это было надо? Дени был его старшим сыном, наследником его многомиллионного состояния, и терять его он не хотел. Поэтому Байсаров и пошел ва-банк — забрал сына себе. В его интерпретации события развивались следующим образом:

«В мае Кристина мне сказала, что хочет поехать в отпуск в Майами в июне, на месяц, я сказал: «Замечательно». Потом я планировал июль и август, до 22-го, провести с сыном. В Астрахань планировали с ним, на рыбалку, на мой день рождения решили заехать к маме, в Грозный…

А в середине июля Алла Борисовна мне звонит и говорит: «Русланчик, я хотела с тобой встретиться, есть срочное дело». Я приезжаю, она говорит: «Я хочу тебе сказать о том, что я решила, что Данька будет жить в Америке». Я говорю: «Не понял, с чего?». Она мне: «Ему нужно жить в Америке, это мое решение, это решение Кристины. Он уже там пошел в школу. Я: «Это ваше решение. А Дени?». Она говорит: «Дени очень хочет в школу в Америке!». В итоге я сказал, что я против: «Алла, я вас очень люблю, уважаю, ценю. Я сделаю все, что нужно, только прошу тебя, не заставляй меня предавать сына, я его не предам. Он мне дороже жизни! Если он захочет жить в Америке, это уже другой вопрос, но сейчас он должен приехать в Москву». Она: «Нет, я его не привезу, это мое решение, и в таком случае с тобой будут разговаривать другие люди». Я говорю: «Ради бога, другие люди — так другие люди. Алл, это мой сын, если хочешь, чтобы по поводу моего сына другие люди говорили, то я готов отстаивать интересы, даже если это будет стоить мне свободы».

Я был потрясен словами Аллы Борисовны, ведь у нас с ней всегда были хорошие отношения. А после встречи с ней мне стало так плохо, я, когда уехал, встретил своего друга, он сказал, что позвонит и поговорит с ней.».

Видимо, тот звонок (как и разговор с Байсаровым) все-таки повлиял на позицию Пугачевой. По ее словам: «Я с Русланом спорила, даже ругалась. Я говорила ему: почему ты против образования? Он мне отвечал, что нам образование не нужно. Я говорю: ну не нужно — так не нужно, я решу сама. Я позвонила Кристине и сказала: «Пусть едет домой, не лечится, не учится. Папа сказал, что не надо». Привезли мальчика.».

Дени Байсаров прилетел в Москву 22 июля вместе с няней. В аэропорту его встретила Пугачева, которая отвезла ребенка домой к маме на 1-ю Тверскую-Ямскую, чтобы он переоделся и взял необходимые вещи. После чего мальчик был отправлен с той же няней в Жуковку, к Байсарову. Все было сделано так, как того хотел последний. Казалось бы, проблема разрешилась. Но, как показало ближайшее будущее, это оказалось не так.

23 августа Орбакайте вернулась в Москву с гастролей и узнала, Байсаров не собирается возвращать ей Дени. 25 августа он должен был вернуть ребенка матери, но вместо этого позвонил и попросил о встрече. Орбакайте отправилась на нее вместе с матерью (рандеву состоялось в одном из московских ресторанов). Там Байсаров высказал свои претензии бывшей жене, что она часто гастролирует и Дени все это время вынужден жить с чужими людьми — с нянями (одна следила за ребенком с понедельника до четверга, вторая — с пятницы до воскресенья). Кроме этого, Байсаров был недоволен тем, что Орбакайте стала часто ездить в Америку к новому мужу с Дени и что под влиянием этих поездок у нее созрел план перевезти мальчика жить в Штаты. В итоге Байсаров предложил бывшей жене подписать соглашение «Об определении места жительства ребенка и порядке осуществления родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка». Однако Орбакайте подписывать документ отказалась из-за кабального пункта: в нем говорилось, что ребенок должен жить по месту регистрации отца. В итоге стороны разошлись, так ни о чем и не договорившись. С этого момента всем участникам конфликта стало понятно: грядет война.

Чуть позже выяснится, что Байсаров подготовился к сражению основательно. Оказывается, еще 13 августа его мама Касират Байсарова обратилась в Грозненский суд с исковым заявлением, где просила определить местом постоянного проживания своего внука Дени Байсарова село Пригородное Грозненского района, где она проживает сама. 26 августа в тот же суд подал заявление и Руслан Байсаров: он требовал почти того же, только просил, чтобы его сына определили жить с ним (то же село и район, только другой дом). Чуть раньше этого Байсаров отправил нянечку Дени Надежду Левчук (ту, что следила за ребенком с понедельника по четверг) в школу № 2030 на 2-й Звенигородской улице, чтобы она забрала документы мальчика. Когда та выполнила это поручение, Байсаров перевел сына в частную школу с лаконичным названием «Президент» рядом с его домом в Жуковке. Когда Орбакайте узнала об этом, она была в шоке. Ее убило поведение нянечки, которой она всецело доверяла столько лет (та была рядом с Дени с момента его рождения, то есть больше десяти лет).

1 сентября Дени отправился в 5-й класс новой для него, Рублевской частной школы «Президент» в сопровождении своей няни Надежды Левчук. Два дня спустя Орбакайте вместе с матерью отправились прямиком в Тверской суд, где написали заявление с требованием вернуть им Дени. Видимо, они окончательно поняли, что добровольно ребенка Байсаров им не отдаст. В заявлении указывалось следующее:

«С его (Дени) биологическим отцом Байсаровым Русланом Сулимовичем (далее — Ответчик) в зарегистрированном браке я никогда не состояла. Мой сын был усыновлен биологическим отцом… 25 ноября 2005 года…

…Ответчиком обманным путем были присвоены идентификационные персональные документы несовершеннолетнего: паспорт гражданина Литвы, заграничный паспорт. Ответчик использовал лживые утверждения о якобы имеющемся у него намерении вывезти ребенка в туристическую поездку во Францию. Подобное поведение не лучшим образом воздействует на неокрепшую психику ребенка.».

В конце заявления Орбакайте просила суд определить место жительства своего младшего сына по ее адресу — в доме на 1-й Тверской-Ямской — и «присудить» Ответчику выплату алиментов на содержание сына и взыскать сумму алиментных выплат начиная с 1 сентября 2008 года в размере У всех основных и дополнительных заработков Ответчика.

С этого момента эта история стала достоянием широкой общественности, выплеснувшись на страницы практически всех российских СМИ, причем как печатных, так и всех остальных, включая телевидение и радио. Полистаем некоторые из этих газет.

«Комсомольская правда» (номер от 3 сентября, заголовок: «У Аллы Пугачевой похитили внука?», авторы — М. Ремизова, Р. Мурашкина): «.Ничто, как говорится, не предвещало. Руслан в последнее время очень тепло относился и к Кристине, а с Аллой Борисовной и вовсе никогда не ссорился. Любимой теще он несколько лет назад подарил квартиру в Филипповском переулке, принимал участие в воспитании Дени, помогал Кристине, как будто и не было громкого расставания в 2000 году.