— Нашла?

— Сняла часового. Осталось четверо, должны спать. Сейчас ты мне будешь нужна.

— Я готова.

— Тогда за мной.

Они направились в сторону, откуда пришла Стихия. Анна Уильям равнодушно посмотрела на труп.

— Один из них, — прошептала она. — Я его помню.

— Кто же ещё.

— Просто хотела убедиться. Ведь нам сейчас… ты поняла.

Недалеко от поста часового они нашли и сам лагерь. Четверо бандитов ночевали в спальных мешках, а вокруг разгуливали Страхи — на такое мог отважиться только тот, кто был рождён в Чаще. В центре лагеря, в углублении, стояла пиала с зелёной светомазью, освещавшей привязанных неподалёку лошадей. Пиала осветила лицо Анны. Каково же было удивление Стихии, когда она увидела на нём не страх, а гнев. Дочь быстро взяла на себя роль заботливой старшей сестры Себруки и теперь была готова даже на убийство.

Стихия сделала знак в сторону крайнего справа человека, и Анна кивнула. Опасности только начинались. Нужно убивать тихо, иначе бандиты, выпившие только половину отравы, проснутся.

Стихия вынула из рюкзака мешок, который передала Анне, и молоток. Как говорил дед, это не оружие, а обычный инструмент для забивания гвоздей и… других предметов.

Стихия подошла к одному из бандитов. От взгляда на его спящее лицо по её спине пробежали мурашки. Животный страх шептал ей, что эти глаза вот-вот распахнутся.

Она подняла вверх три пальца, и начала по очереди их опускать. На счёт три Анна набросила мешок на голову бандита. Он задёргался, и Стихия со страшной силой ударила молотком в висок. Череп треснул и вдавился внутрь. Бандит ещё раз дёрнулся и затих. Анна затянула мешок вокруг его шеи.

Стихия напряженно следила за остальными бандитами. Страхи, ненадолго замерев, поплыли дальше — их больше привлекло убийство часового. Пропитанная дёгтем подкладка мешка не давала крови просочиться наружу, а это значит, что они были в безопасности. Стихия ударила его ещё два раза, затем проверила пульс. Он отсутствовал.

Женщины проделали «операцию» со вторым бандитом. Циничное и жестокое дело, как убой скота. Помогало видеть в бандитах бешеных животных. А вот мысли о том, сколько плохого они причинили Себруки, пробуждали только злобу, которую сейчас нельзя было себе позволить. Нужно было оставаться хладнокровными и смертоносными.

Второму потребовалось на два удара больше, зато он медленнее просыпался. Всё, что нужно было Стихии — сонливые вялые жертвы. Болотень — лучшее средство для таких дел.

Вдруг один из бандитов приподнялся в своем спальнике.

— Какого?.. — забормотал он.

Стихия набросилась на него, схватила за плечи и сильно ударила оземь. Вокруг тотчас закружились Страхи, будто слетевшись на шум. Бандит пытался сбросить с себя Стихию. Анна оцепенело наблюдала за происходящим.

Стихии удалось набросить ему на шею удавку и крепко её стянуть. Страхи возбуждались от этой борьбы. Она не успела его прикончить, как со своей лежанки вскочил последний бандит. Одурелый и встревоженный, он предпочел убежать.

Сумрак! Это же и был Честертон! Если на него набросятся Страхи…

Стихия оставила третьего бандита и, позабыв обо всём, ринулась за Честертоном. Если Страхи сейчас заберут его… Нет трупа — нет награды.

Она настигла Честертона уже у лошадей и, схватив за ноги, опрокинула на землю.

— Ах ты, дрянь! — пьяным голосом бормотал он, отпихивая Стихию ногами. — Хозяйка гостиницы. Ты меня отравила, дрянь!

Страхи стали совершенно чёрными. Глаза заполыхали зелёным — теперь они видели мир, как люди.

Стихия боролась с Честертоном, отбрасывая его руки в стороны.

— Я тебе заплачу, — кричал он, вцепившись в нее пальцами. — Заплачу.

Стихия ударила его молотком по руке. Тот взвыл от боли. Потом ударила его в лицо. Послышался хруст. Пока он стонал и дёргался, она разорвала на себе свитер и кое-как обернула вокруг его головы и молотка.

— Анна! — крикнула она. — Дай мешок, мешок!

Анна бросилась на помощь и натянула мешок на голову Честертона. Свитер был уже почти насквозь пропитан кровью. Нащупав свободной рукой на земле камень, Стихия ударила им по лицу через мешок. Свитер приглушал крики Честертона и удары камня. Она била снова и снова.

В конце концов, жертва обмякла. Анна Уильям сжимала мешок на его шее, не пропуская наружу кровь, и тяжело дышала: «О, Господи Поднебесный…»

Стихия осмелилась поднять взгляд. В темноте, словно костры, разгорались десятки зелёных глаз. Анна зажмурилась и зашептала молитву, по её щекам текли слезы.

Стихия встала рядом и вынула серебряный кинжал. Перед её глазами возникли воспоминания о другой ночи, ставшей для её бабушки последней. Беги, девочка! БЕГИ!

Тогда для этого была возможность, тогда они были недалеко от безопасного места. Но даже это не спасло бабушку.

Те воспоминания леденили душу страхом. Что же наделала бабушка. Что она сама наделала… Сегодня у неё оставалась только одна надежда. Бегство не спасёт, слишком далеко.

К счастью, жуткие глаза начали медленно растворяться в темноте. Стихия изнеможенно рухнула на спину, выронив кинжал. Анна Уильям открыла глаза.

— О, Господи! — воскликнула она, когда Страхи исчезали из вида. — Чудо!

— Это не чудо, — ответила Стихия, — а удача. Мы вовремя их убили.

Анна сидела, обхватив себя руками.

— Сумрак, вот же сумрак! Я думала, мы уже покойники.

Тут Стихия что-то вспомнила. Третий бандит! Она не успела его придушить. Она резко вскочила на ноги и, оглянувшись, увидела, что тот лежит замертво.

— Я его прикончила, — объяснила Анна Уильям. — Пришлось своими руками…

Стихия взглянула на нее.

— Кажется, ты нас спасла. Без твоей помощи я бы их убила, но и мне настал бы конец.

Анна всё ещё следила за Страхами, теперь бесстрастно бродившими меж деревьев.

— Что должно случиться, чтобы ты в чём-то увидела не удачу, а чудо?

— Должно случиться чудо. Ладно, пойдем, натянем на них по второму мешку.

Это делалось на всякий случай, ведь самое страшное — это кровь. Бегство притягивало Страхов, но не сразу. Огонь возбуждал их мгновенно, но вместе с тем ослеплял и сбивал с толку.

И только кровь… пролитая со злости… одна лишь капля, попавшая в атмосферу, заставляла Страхов убивать не только напавшего, но и всё живое вокруг.

Стихия проверила у каждого бандита пульс. Его не было.

Они оседлали лошадей и взгромоздили на них трупы бандитов, включая часового. Спальные мешки и прочую утварь они тоже захватили. К счастью, у бандитов оказалось немного серебра. Законы позволяли забирать вещи преступников себе, если, конечно, разыскивали их не за краденое. В случае Честертона, властям нужна была только его голова. И далеко не только властям.

Стихия привязывала трупы к сёдлам, и вдруг замерла.

— Мама! — шепнула Анна, заметив то же самое. Шорох листвы. Они убрали с пиалы ткань. Свет от неё и пиалы бандитов осветил восемь человек на лошадях — мужчин и женщин.

Сразу видно, что горожане — новенькие одежды и манера озираться на Страхов. Стихия сделала шаг вперед, сожалея, что в руках у неё не оказалось молотка — с ним она выглядела бы хоть как-то угрожающе. Но молоток был в мешке, повязанном на голове Честертона. На нем была кровь, и нельзя было его вынимать, пока она не высохнет, или пока они не доберутся до какого-нибудь безопасного места.

— Поглядите-ка, — произнёс первый наездник. — А я не поверил Тобиасу, когда он вернулся с разведки, но кажется это правда. Пятеро бандитов Честертона убиты двумя поселенцами?

— Ты кто? — спросила Стихия.

— Малыш Рэд, — он коснулся своей шляпы кончиками пальцев. — Я выслеживал эту добычу целых четыре месяца. Не знаю, как тебя и отблагодарить за услугу.

Он сделал знак нескольким своим людям слезть с лошадей.

— Мам! — шепнула Анна. Стихия пристально смотрела в глаза Рэда. У него в руках была дубина, а одна из женщин за его спиной держала в руках арбалет новой конструкции с тупоносыми стрелами. Они быстро заряжались и мощно стреляли, при этом не проливали кровь.