Мир без женщин (искренне считаю, что либо омеги, либо тетки: вместе это как-то нереально). Но когда-то давно женщины были, поэтому в речи присутствуют имена существительные женского рода; а омег почти не было. Омеги совсем недавно, лет пятьдесят-восемьдесят назад, получили все права, до этого они в правах были поражены и находились на попечении у альф: родителей или мужей. До сих пор существуют предубеждения против омег, соответственно, существуют омеги, борющиеся за свои права — омеганисты. И у них довольно мощное лобби.

Альфы делают детей, омеги их вынашивают, беты бесплодны. В связи с тем, что треть населения бесплодна, правительство всякими бонусами и ништяками стимулирует оставшуюся часть населения к деторождению. Семьи все большие. Редко где меньше трех детей. Хотя рожают много не ради ништяков, а потому, что трахаться любят)).

Беты в большом почете. Они уравновешены, не подвержены гормональным всплескам. После их смерти, если у них нет детей или мужей, все их имущество переходит к государству. Бета, состоящий в браке, может усыновить ребенка. Но происходит это редко. Беты в большинстве своем — эгоисты, гедонисты и чайлдфри.

Омеги, альфы и беты отличаются друг от друга внешне. Альфы — крупнее и мускулистее; беты — меньше, жилистее; омеги — ниже ростом, немного полнее. Но и альфа может быть маленьким пухлячком, и омега — высоким мускулистым парнем. Различают они друг друга на уровне инстинктов. Плюс, альфа и омега могут друг друга учуять и по запаху понять нравятся ли они друг другу. Но омеги не чувствуют запах других омег, а альфы — альф. Кровные родственники тоже практически не чувствуют запах друг друга. А беты вообще никого не чуют.

Метка. Альфа ставит метку своей омеге. Это укус в область шеи, ключиц, лопаток. Выглядит как татуировка хной. Получивший метку омега обычно (в 99,9 % случаев) перестает привлекательно пахнуть для альф. Омеганисты придумали и метку омеги, которую можно поставить на альфу. Это специальный состав, который мешают с кровью омеги, получившимся веществом делают альфе татуировку. Редко кто из альф на это соглашается. Такой альфа тоже теряет привлекательность запаха для других омег.

Омега, носящий метку альфы, считается полноправным его супругом даже без регистрации брака. Омег с метками и их альф расписывают в день обращения. Вместо брачных колец приняты брачные татуировки вокруг безымянного пальца.

— Привет, меня зовут Джон Блэк. Я омега. Мне сорок лет и я девственник. Привет, Джон! — Этот диалог сам с собой он уже много лет вёл, глядя на себя в зеркало перед тем, как начать чистить зубы. В этих фразах было всё: самоуничижение, отчаяние и злая ирония. И еще смирение. Оно пришло не сразу. Но когда ты год за годом говоришь одно и то же, меняя только возраст, то приходит некое тупое безразличие, ты учишься признавать факт, констатировать факт и смиряться с фактом. Вот и Джон Блэк с годами смирился со своей неказистой судьбой. Он иногда даже иронизировал в разговорах с отцами на эту щекотливую тему. К счастью, опять же с годами, подобные разговоры случались все реже и реже. Пик душеспасительных бесед пришелся на его двадцать семь — тридцать. Тогда отцы чуть ли не каждый свой звонок начинали с вопроса, не появился ли у него кто-нибудь. Отец-омега даже, втайне от супруга, начал поговаривать — ты, главное, роди, неважно, как там сложится, мы поможем поставить на ноги. Но даже тогда, будучи фактически загнанным в угол, Джон не нашел в себе сил признаться родителям, что ему банально не от кого рожать. Признался он позже, когда ему уже было тридцать пять, в волосах появилось немного седины, а носогубные складки жестче обозначились на его приятном лице. Он тогда так и сказал:

— В истории всегда существовали “cиние чулки”, сожалею, но ваш сын один из них. Ну, кто-то же должен быть им, хотя бы для поддержания статистики. А она говорит, что не менее трех процентов альф и пяти омег умирают девственниками.

Родители почему-то не оценили его откровенности. Сначала отец-омега попробовал отправить его к психологу, потом в специальную группу “Притягивающие счастье”, больше похожую на секту, а под конец уже к банальному шарлатану, обещавшему за чисто символическое вознаграждение, на секундочку, в размере полугодовой зарплаты Джона, снять с него венец безбрачия. Отец-альфа сделал несколько попыток познакомить сына со свободными альфами из своего окружения, но когда они провалились, просто махнул на все рукой. Этот момент удачно совпал с тем, что двое младших братьев-близнецов Джона, которым только-только исполнилось по двадцать четыре, оба оказались беременными, а альфы совсем не спешили позвать их под венец. Так что родители, наконец, смогли посвятить себя проблемам “нормальных” сыновей, а общение всех членов семьи с Джоном сократилось до совместных ужинов пару раз в год и ежемесячных звонков, содержащих стандартный набор банальных вопросов и пустых ответов. Джон со всей очевидностью понимал, что родители стыдятся сына-неудачника, но не осуждал их за это, он и сам себя стыдился.

В детстве ничто не предвещало беды. Он был самым обыкновенным омегой: обычный рост, вес, внешность. Все в нем было заурядным, ничем не выделяющимся. Даже имя. Более прозаичного имени, чем Джон Блэк было сложно придумать. Разве что только Джон Смит. Когда он начал искать причины своей неудачной жизни, имя было первым, что пришло ему в голову. Что стоило родителям назвать его Искандер, или Кастиэль, или Ламберт, или Эммануил. Хотя Эммануил — это был бы уже явный перебор. Но Джон? Неужели у них было так плохо с воображением? Второй причиной его несостоятельности, по мнению самого Джона, являлась внешность. Омеги бывают красивыми, такими, что дух захватывает, бывают средними, но с отдельными выразительными чертами, такими как: яркие глаза или пухлые губы, бывают ароматными настолько, что их внешность просто никто не запоминает, теряясь в восхитительном запахе. Джон был симпатичным, а значит, никаким. Средний рост для омеги — метр шестьдесят пять, и это был рост Джона, средний вес — шестьдесят килограммов, и таков был вес Джона, наиболее распространенный цвет глаз — зеленый, и глаза Джона были именно такими. Он не обладал ни сногсшибательной красотой, ни запоминающимися чертами лица, ни каким-то особенным, волнующим запахом. Он был просто симпатичным шатеном (самый распространенный цвет волос среди омег), омегой со средними росто-весовыми показателями. Глазу альфы зацепиться не за что.

Не за что было зацепиться и носу альфы. Первая течка случилась у Джона в двенадцать (обычное для омег время, среднее) и продлилась всего пару часов. Родители по этому поводу устроили маленький домашний праздник, купили торт и лимонад и отметили важную главу в жизни сына. Отец-омега, укладывая его спать вечером, многозначительно подмигнул и пообещал, что завтра в школе альфы обязательно не будут давать ему прохода, и взял слово вести себя разумно.

Вот только наутро ничего не произошло. Не было никакого повышенного внимания со стороны альф, даже просто внимания не было, как будто ничего с Джоном и не произошло.

Когда, вернувшись из школы, он в слезах убежал в свою комнату, тот же отец-омега утешал его словами, что это только первая течка, запах еще не успел сформироваться и надо подождать, а вот в следующий раз… Только и следующая течка ничего не изменила, и та, что пришла потом, и те, что случились после.

Течки были короткими, не больше двенадцати часов и очень слабыми. Ничего похожего на то, о чем Джон читал с фонариком под одеялом в любовных романах, стащенных из библиотеки отца-омеги. Никакой многодневной обильно-изливающейся смазки, никакого изматывающего желания, никакой мучительной всепоглощающей тяги быть заполненным. Анус лишь немного тянуло, потом он начинал сжиматься, и внизу живота скапливалось тепло. Но в таких случаях Джону хватало банальных трусиков с анальной пробкой, да и то небольшой, потому что смазки выделялось совсем немного и размер побольше причинял боль. В семнадцать Джон понял, что даже в течку испускает слишком мало запаха, и перестал пропускать в эти дни школу. Он оказался прав: на текущего Джона с анальной пробкой в заднице альфы обращали внимания меньше, чем на тех омег, которым до течки было еще далеко.