Да, Дэн не мог не слышать о новом леворадикальном движении, но до встречи с молодыми коммунистами ничего толком о нем не знал. Впрочем, слушая рассказы Чжэн Чаолиня и других товарищей, а также читая «Новую молодежь», он вряд ли составил о коммунизме ясное представление⁸⁴, но быстро понял одно: крепко сплоченная революционная организация может перевернуть мир!

Именно такая организация и была вскоре создана. Во второй половине июня 1922 года в Париже в Булонском лесу состоялось учредительное собрание двадцати трех китайских сторонников коммунизма. Среди них были и Чжао Шиянь, и Чжоу Эньлай, и Чэнь Яньнянь, перешедший на сторону марксизма, и почти все знакомые Дэна — Чжэн Чаолинь, Ван Жофэй, Инь Куань и Ли Вэйнун. Они провозгласили образование Коммунистической партии китайской молодежи, проживающей в Европе, постановив издавать большевистский журнал «Шаонянь» («Молодежь»). Главой партии (секретарем) избрали Чжао Шияня⁸⁵. А в конце 1922 года по решению ЦИК КПК и на основе слияния Французского, Немецкого и Бельгийского отделений китайской компартии, уже действовавших к тому времени, была образована еще одна коммунистическая организация китайцев в Европе: Европейское отделение Компартии Китая. В ее руководство вошли Чжан Суннянь, Чжао Шиянь, Чжоу Эньлай и Чэнь Яньнянь⁸⁶.

Сведения об образовании обеих групп считались секретными, а потому приятели Дэна ничего не рассказали ему. С этим «ребенком» они вели лишь пропагандистскую работу, ненавязчиво беседуя и «подбрасывая» ему коммунистическую литературу. А Дэн пока и не стремился к большему. В октябре 1922 года у него возродилась надежда получить-таки образование во Франции. Скопив немного денег, он написал домой и попросил выслать недостающую для поступления в коллеж сумму. Веривший в него отец продал еще одну часть земли и послал перевод, несмотря на то что и сам и его семья, как пишет дочь Дэна, «очутились в тяжелом положении»⁸⁷. Как же он все-таки любил старшего сына!

К сожалению, употребить по назначению эти деньги Дэну не удалось. Уволившись с завода 17 октября, он отправился в небольшой бургундский город Шатийонсюр-Сен, где намеревался поступить в местный коллеж, но плата за обучение там оказалась выше, чем он предполагал, и ему пришлось вернуться. Больше попыток получить диплом он не делал, а спустя много лет в разговоре с американским корреспондентом Эдгаром Сноу, посетившим его на одной из коммунистических баз в провинции Ганьсу, саркастически заметил, что, живя во Франции, вообще нигде не учился, а только работал⁸⁸. Чувствовалось, что неудачи с получением французского образования сильно раздражали его и он никак не мог преодолеть обиды.

Дэн опять стал работать на «Хатчинсоне», но, озлобленный и раздраженный, через месяц вновь взял расчет. Мастеру цеха он гордо заявил, что «отказывается от работы»⁸⁹. Деньги у него теперь имелись: пусть их не хватало на учебу, но прожить на них он какое-то время мог, тем более что из общежития его никто не гнал.

Создавшаяся ситуация способствовала ускоренному полевению молодого человека: недовольство обществом, где ему не нашлось места, переполняло его. И в конце концов к лету 1923 года Дэн окончательно принял коммунизм, хотя пока и не разобрался в его теоретических нюансах. К большевистскому движению, таким образом, он присоединился не как человек, прошедший глубокую идейную эволюцию, а как разуверившийся в капиталистическом общественном строе боец, готовый на всё ради разрушения сделавшегося ему ненавистным мира. «Я приобрел классовое сознание тогда, когда капиталисты и их подручные — мастера третировали и эксплуатировали меня», — писал он⁹⁰. «Ваши капиталисты, — говорил Дэн спустя много лет министру иностранных дел Франции Ролану Дюма, — преподали мне [хороший] урок, именно они научили меня и моих друзей [всему], толкнув нас на путь коммунизма и заставив уверовать в марксизм-ленинизм»⁹¹. Иными словами, в отличие от Мао Цзэдуна и многих других теоретиков китайской компартии, молодой Дэн не выстрадал коммунизм идейно. Его познания в области общественных наук и политической идеологии были еще недостаточными для того, чтобы от чего-то отказываться, с чем-то решительно рвать, что-то переоценивать. «В общем, я никогда не подвергался воздействию других идей, — писал он впоследствии. — Я пришел к коммунизму напрямую»⁹².

Одиннадцатого июня 1923 года он выехал из Шалеттсюр-Луен в Париж, где в том же месяце вступил в Европейское отделение Социалистического союза молодежи Китая[15] (так с февраля 1923 года по требованию Чэнь Дусю и ЦИК китайского ССМК называлась Коммунистическая партия китайской молодежи, проживающей в Европе⁹³). Рекомендации он получил от одного из старших товарищей по заводу «Хатчинсон» Ван Цзэкая и земляка из Сычуани Сяо Пушэна, а торжественную клятву принес вместе с младшей сестрой Цай Хэсэня, Цай Чан, бывшей на четыре года старше его. С ней и ее будущим мужем Ли Фучунем, одним из тогдашних вождей Европейского отделения ССМК, он будет дружить всю жизнь⁹⁴.

После этого он перестал принадлежать себе, целиком отдавшись опасной большевистской работе. И через некоторое время послал письмо отцу и матери, положившее конец их отношениям. В нем он объявил, что не желает вступать в брак с сосватанной для него «необразованной и незнакомой ему» девицей из рода Танов, попросив родителей расторгнуть брачное обязательство. Более того, сообщил, что не вернется домой, а потому не сможет в будущем позаботиться о семье⁹⁵. Для Дэн Вэньмина и мамаши Дань, жертвовавших ради любимого сына всем, чем могли, это был смертельный удар. Мало того что наследник оказался неблагодарным, так он еще грозил опозорить их перед всей деревней! Его действия нарушали традиции; весь их клан мог «потерять лицо». Отец Дэна немедленно ответил сыну гневным посланием, обвинив его в «сыновьей непочтительности и предательстве» и пригрозив порвать все отношения, если тот не одумается. Но Дэн проявил упрямство, повторив в новом письме то, что уже писал. В результате, по его собственным словам, он сам «фактически… порвал отношения с семьей»⁹⁶.

Мать Дэна тут же слегла, а старый Вэньмин пошел улаживать дело к главе рода Танов. Тому тоже было не позавидовать: ведь его дочь безосновательно отвергли. Переговорив, оба почтенных мужа в конце концов согласились на том, что невеста Дэна переедет в дом отринувшего ее жениха как бы «вдовой», что и было сделано. Через несколько лет уже сам Вэньмин выдал ее замуж, дав за ней большое приданое, как за собственной дочерью⁹⁷. В отличие от революционера-сына он полагал, что твердое соблюдение брачного обязательства — дело чести.

А Дэн, отправив письма, перестал вспоминать о семье. То, чем он теперь занимался, было настолько интересно и ново, что о «предках» и их переживаниях думать совсем не хотелось. Переписка с отцом постепенно сошла на нет, и Дэн Сяопин долгое время даже не знал, что его младшая сестра, так и не дождавшись брата, обещавшего погулять на ее свадьбе, скончалась вскоре после получения его писем, а спустя еще несколько лет (в 1926 году) от туберкулеза умерла и его бедная мать. В смерти сестры, конечно, винить Дэна нельзя (бедняжка заболела нежданно), но вот здоровье матери несомненно было подорвано разлукой с бросившим ее сыном. Как жестока бывает молодость!

Между тем летом 1923 года, вскоре после вступления в Социалистический союз молодежи Китая (соцсомол), Дэн стал участвовать в важных революционных делах: сначала в издании журнала «Молодежь», а с января 1924 года — нового журнала «Чигуан» («Красный свет»). Редакции и того и другого находились в крошечной четырехметровой комнате маленькой гостиницы, недалеко от площади Италии, на третьем этаже дома 17 по улице Годефруа. Здесь жил Чжоу Эньлай, в феврале 1923 года сменивший на посту секретаря Европейского отделения ССМК Чжао Шияня, уехавшего на учебу в Москву. Именно в этой комнате в один из летних дней 1923 года Дэн и Чжоу впервые встретились. Знал ли Дэн, что этому обходительному молодому человеку, одетому в застегнутый на все пуговицы помятый пиджак и чуть коротковатые брюки, будет суждено сыграть в его жизни одну из главных ролей?