Я грубо чертыхаюсь и тянусь придержать её, но она отступает на шаг, избегая моего прикосновения. Я роняю руку. Не могу винить её за то, что она отшатнулась, но всё равно ненавижу это. Я монстр.

— Оливия…

— Не извиняйся, — тихо говорит она. — Мне не стоило пытаться. Я виновата.

Она тянется за сумочкой, которую уронила, и подхватывает с тумбочки ключи.

— Мик сказал, что я могу взять какую-нибудь машину. Вернусь не поздно, но ты всё равно звони, если что, — она направляется в сторону двери.

— Погоди, — произношу я, двинувшись за ней.

Оливия замирает, бросая на меня взгляд через плечо.

— Что?

— Я…

Чёрт, понятия не имею, что пытаюсь сказать. Даже не знаю, хочет ли она слышать, как я прошу её остаться, повеселиться или что-нибудь ещё более убогое и немыслимое, например, взять меня с собой.

Забери меня этим пятничным вечером к людям, пиву, смеху, хреновой музыке и моей старой подруге Кали.

Но так ничего из этого и не произношу, и уж точно не говорю последнюю часть.

Я не могу никуда поехать. Больше не могу.

— Спасибо за ужин, — хрипло благодарю я.

На этот раз она даже не оборачивается.

— Я всего лишь делаю свою работу, Лэнгдон. 

Я никогда не ходила в бар без компании.

И не могу сказать, что когда-нибудь представляла, что мой первый одинокий набег на выпивку произойдёт в захудалом баре в окрестностях Бар-Харбора, городка из штата Мэн. Но сегодня я себя заставила.

В последнее время меня приводила в ужас мысль о том, что затворничество Пола окажется заразным. Будто, не пообщавшись с людьми вне дома, я превращусь в такую же враждебную какашку, как он, и стану таким же несчастным зверем, который не считает себя обязанным брать ответственность за своё истеричное поведение.

Честно говоря, я не только поэтому ушла сегодня из дома. Полная правда? Я надеялась, что он пойдёт за мной. Я не просила. Намеренно не просила, будучи достаточно глупой, чтобы предположить, словно мысли о полном одиночестве подтолкнут Пола покинуть дом по собственной воле.

В мой план входило создать видимость того, будто я хотела, чтобы он остался. Приготовила еду по «Всемирно известному рецепту приготовления Чили», как это было названо гуглом, избегала Пола весь день (на самом деле, это он меня избегал, но не суть) и тщательно подобрала наряд, предназначенный быть сексуальным, но не слишком. Сами понимаете, девушка уезжает развлечься в город, но если так случится, что она повстречает милого парня, тогда, эй, почему бы и нет?

Но Пол не заглотил наживку. Наверное, стоило счесть прогрессом то, что он выбрался из своего логова в поисках еды, но если говорить начистоту, то я разочаровалась. Просто это неправильно, что парень двадцати с лишним лет годами прячется дома. Сколько времени пройдёт до того момента, как изоляция превратит его в одного из тех жутких отшельников, которые не в состоянии функционировать в нормальном обществе, даже если бы захотели?

Я припаркована у «Френчи». Хочу повернуть назад и поехать домой, но лекция Линди, которую она прочитала мне днём, всё ещё гремит в моём мозгу. «То, что он хочет изображать мёртвого, не означает, что и ты должна следовать его примеру. Может, мы и не в Нью-Йорке, но у нас здесь есть хорошие люди. Займись делом, сестрёнка».

Итак, разговор получился отчасти милым, отчасти неловким, но Линди сделала хороший вывод. Я не хочу закончить, как Пол: социально неразвитой, застрявшей на односторонней улице, ведущей к уродству.

Я выхожу из машины.

С улицы «Френчи» — подозреваю, такое название взято из-за его местоположения, на «Френчмэн Бей» — выглядит как комбинация горнолыжной базы и придорожной забегаловки. Деревянные балки придают ему домашний, гостеприимный вид, который разбавляется неоновыми вывесками на окнах, изображающими пивные значки, и это добавляет нужное количество барной атмосферы. По правую сторону от строения расположена крытая терраса, которую я представляю переполненной ясным летним днём, но в конце сентября она безлюдна. Впрочем, едва слышные удары музыки доказывают, что, по крайней мере, внутри какая-то активность есть.

Я глубоко вдыхаю и открываю дверь

Худшее развитие событий — все посетители затихают, повернувшись взглянуть на новоприбывшего. А лучшее — никто меня не замечает, я нахожу свободный стул у бара, где-нибудь в конце, где могу сесть и осмотреться.

Реальность преподносит несколько усреднённый вариант. Играет старенький рок, когда я ступаю внутрь, и, хотя большинство посетителей слишком заняты своими виски и пивом, чтобы обратить внимание на моё появление, люди, сидящие за столиками неподалёку от двери, оборачиваются посмотреть на меня. А потом ещё раз посмотреть.

Линди заверила меня, что я смогу влиться в эту местную тусовку, но, кажется, она забыла о совсем не крошечной детали — я не местная. Я не впишусь. Вообще никак.

Даже если моя одежда не кричит «городская девчонка» (а она кричит), я выделяюсь уже только потому, что являюсь девушкой. Здесь находится, наверное, пять женщин, но всё равно большинство посетителей — мужчины. Рыбаки, судя по обмундированию.

Тем не менее, это не та мучительная сцена, которой я так страшилась. Неуютно, конечно, но в основном взгляды любопытные, а не плотоядные или развратные. Я робко улыбаюсь парочке средних лет, и женщина одаривает меня полуулыбкой в ответ, в то время как её компаньон, абсолютно незаинтересованный, возвращается к своему телефону и пиву.

Хотя вокруг немало свободных столиков, сидеть за одним из них без спутника ощущается как-то совсем уж одиноко, учитывая, что я ищу человеческого общения, поэтому пробираюсь к скоплению пустых барных стульев.

Почти сразу же передо мной появляется стакан воды, а за ним белый бумажный подстаканник с нацарапанным посередине «Френчи».

— Что я могу вам предложить? — интересуется приветливый голос.

Бармен — симпатичная веснушчатая брюнетка с тёплыми медово-карими глазами. Её волосы стянуты в небрежный пучок, придающий некоторым девушкам очарование. И она именно такая.

— Эм, белого вина? — спрашиваю, надеясь, что не допускаю ужасного промаха.

— У меня есть Шардоне или Пино гриджио. Шардоне, кстати, лучше.

— Тогда мне его, — произношу я, отвечая ей доброжелательной улыбкой.

Она ставит передо мной бокал, прежде чем отправиться к холодильнику за бутылкой белого вина.

— Не многие пьют вино? — задаю я вопрос, замечая, что бутылка неоткрыта.

Она пожимает плечами.

— Чаще всего заказывают пиво, конечно, но многие стали брать вино, после того как я избавилась от сахарного пойла, к которому они здесь привыкли.

— Ого, — выдаю я, в то время как она наполняет мой бокал до краёв.

— Выглядишь так, будто тебе это нужно, — подмигивая, произносит она, прежде чем отправиться проверять других клиентов.

Она не ошибается в обоих случаях — Шардоне очень вкусное, и мне это действительно нужно.

Я наблюдаю за ней краем глаза, пока она болтает с пожилым мужчиной в конце бара, долго и искренне смеясь над его рассказом о выходках внука.

Линди не описала мне загадочную Кали, сказав только, что она «хорошо выглядит», но возраст примерно тот же, вот мне и интересно, она ли подруга детства Пола?

Когда девушка вновь возвращается подлить мне воды, я собираюсь с мужеством и спрашиваю.

— Да, Кали — это я, — отвечает она, выглядя слегка удивлённой моим вопросом. — Мы знакомы?

— Нет, я здесь новенькая.

— Да, я догадалась по шёлковой блузке, — говорит она доверительным шёпотом. — Могу поспорить, она дороже большинства наших автомобилей. Туристка?

— Типа того, — уклончиво отзываюсь я. — Я работаю в доме Лэнгдона.

С её лица сползает улыбка.

— У Пола?

— Да.

Она выпрямляется, упираясь ладонями в стойку, пока изучает меня почти с осторожностью.