Док полежал немного на животе, затем медленно поднялся и обиженно заковылял по тропинке прочь из леска, волоча за собой по земле автомат на ремне. В контуженной голове теплилась только одна мысль: «Да ну вас всех на х… Уйду, уйду… Злые вы люди…»

По нему почему-то не стреляли. Редкий добряк, сталкер по кличке Док, благополучно выбрался из леска и зашаркал неуверенным шагом, ориентируясь на закатное солнце. Тягуче долго в башку возвращалась осмысленность. Странная, доселе непривычная осмысленность.

«Все! Хватит забирать чужие жизни. Пора отдавать свою! Вернуться назад и принять последний бой? НЕ ХОЧУ! Невзначай заберу еще чью-то жизнь. На х… Пора умирать».

Справа – Гнилое болото. Прямо – Рыжий лес, из которого никто не возвращался. А слева… слева он заметил логово химеры, к которому вела тропинка, аккуратно выложенная по обочине человеческими черепами.

– Ну… чего тебе еще нужно от меня? – Док с трудом разлепил отекшие веки.

Серая глыба нависла над ним, пятна-глаза совсем рядом – страшные, немигающие, до краев наполненные желтым, слабо мерцающим светом. Странно, но он совсем не ощущал запаха твари, будто исчадие ада было бесплотно.

– Я хочу пить, хочу есть, но больше всего хочу спать… хочу покоя… Я умираю – вот и все. – Док уронил голову на грудь и тяжело выдохнул: – Да, я умираю. Прикончи меня, пожалуйста.

Но в планы твари это, похоже, не входило. Она непринужденно метнулась к дальней стене, задержалась перед ней на мгновение, странно вытянулась всем телом и вдруг исчезла.

«Мама дорогая, – прошептал Док. – Она может проходить сквозь стены».

Все же он заставил себя сконцентрировать остатки внимания на стене и заметил черную дыру небольшого круглого лаза.

«Сквозь стены ты ходить не можешь, но пролезть в крысиную нору – запросто», – безразлично отметил Док.

Химера появилась секунд через десять. Грациозно вплыла в нору и одним взмахом лапы швырнула к ногам Дока тяжелый объемистый предмет. Док глянул на него – и чуть не обомлел окончательно. Сталкерский рюкзак! Под завязку забитый всяким скарбом!

Из последних сил, дрожащими пальцами Док распустил тугой узел.

«Стоп, стоп, стоп, – остановил он себя последним усилием воли. – Кажется, она дает мне шанс выжить. Если так, то сначала противошоковая инъекция, стимулятор, а уж потом все остальное».

Он потянулся к собственному рюкзаку, достал единственное, что в том рюкзаке осталось – свою шикарную медицинскую аптечку с малым хирургическим набором. Умело и споро вкатил себе ампулу препарата, проглотил таблетку. Пустой шприц-тюбик хотел было отбросить в сторону, но вовремя сдержался: «Нельзя сорить в ее логове!» Аккуратно уложил пустой шприц обратно в аптечку и расслабился, ожидая действия лекарств. Через минуту в голове прояснилось, силенок прибавилось и боль в плече поутихла. Док выпрямил спину и подтянул к себе рюкзак неизвестного сталкера.

Что ж, ожидания его не разочаровали. Неизвестный сталкер проповедовал тот же принцип, что и Док. А именно: лучше «калаша 5-45» оружия в мире нет. Потому в рюкзаке Док нашел три снаряженных рожка, цинк с патронами и пять гранат для подствольника. А еще «глок» с тремя обоймами и две «лимонки», сиречь гранаты Ф-1. Уже можно повоевать.

Десять банок саморазогревающихся консервов, галеты, шоколад. Фляга с чистейшим медицинским спиртом. Двухлитровая фляга с водой, а к ней упаковка японских таблеток для обработки воды. Любой воды, хоть из канализации. Одна таблетка на три литра. Полная дезинфекция и дезактивация. Правда, вода приобретает специфический вкус и запах, но ее можно пить! А еще сигареты – целый блок «Примы» во всем великолепии, без фильтра.

Прибор ночного видения, контейнер для артефактов, снаряженная аптечка, моток нихромовой нити с иголкой – такой нитью можно заштопать любую дыру, хоть на бронекостюме, хоть на собственной шкуре. Кое-что по мелочи и… И!.. Док не поверил собственным глазам! На самом дне – ПДА! ПДА! Ношеный, видавший виды, исцарапанный, но ПДА!

Док нашарил бутылку с водой, одним движением свинтил крышку, жадно припал к горлышку пересохшими губами, высосал литр в один присест, шумно выдохнул. Нежно погладил гладкую поверхность ПДА, нажал кнопку активации. Экран высветился ровным голубым сиянием. Первое сообщение на «Центральную»:

«Это Док. Что, сволочи, думали, я сдох? Не дождетесь. Я жив, чего и всем желаю. Чей ПДА?»

Ответ почти незамедлительный. Юрик, вернее, Юрий Михайлович, в своей информационной берлоге работал круглосуточно и безукоризненно:

«Привет, Док. Ты не поверишь, но лично я рад. А ПДА… ПДА, увы, Хомяка. Соболезную».

«Хомяка?» Если бы электронная беспристрастная азбука ПДА могла передавать эмоции! Не могла, иначе бы сгорела от перегрузки.

Все знали, что Хомяк, старейший сталкер Зоны, – крестный отец Дока. Он привел Дока в Зону, он научил его всем премудростям. Он до сих пор продолжал опекать Дока, хотя виделись они редко. Раз в три месяца, случайно, где-нибудь на базе.

Долговязый, нескладный, с двумя широкими, чуть торчащими вперед передними зубами. За эти зубы да за редкую хохляцкую запасливость и прозвали его в Зоне Хомяком. Незлобивый и покладистый – если не заводить. Командовать другими не любил и не мог, а потому в рейды никогда не брал «отмычек». Но еще больше не любил подчиняться. Ходил всегда в паре с другом – сталкером по кличке Крокодайл. Где Хомяк, там и Крокодайл. Стрелять Хомяк умел с обеих рук навзлет – «по-македонски». И дрался отменно – только Док и мог его «уработать» в товарищеском поединке.

С Хомяком и Крокодайлом Док ходил в связке первые свои три года в Зоне. Потом ушел в автономное плавание. А Крокодайл два года назад угодил во «временную жарку». «Временные» аномалии – проклятие и ужас Зоны. Они возникают внезапно, на короткое время, абсолютно непрогнозированно. На ровном и доселе безопасном месте. И так же внезапно исчезают. Словно Божье наказание. С тех пор Хомяк ходил один. Позвал как-то полгода назад Дока в напарники, но Док отказался. До сих пор не мог себе объяснить почему… Теперь ясно почему.

– Это судьба, – прошептал Док и привычно пробежал пальцами по крохотной клавиатуре ПДА:

«А что случилось с Хомой?»

«По проверенным данным, Хомяка четыре месяца назад сожрала химера на границе Рыжего леса. Где нашел ПДА?»

«В логове химеры».

«Как у тебя с головой?»

«В полном порядке. Надеюсь, я не нарушил Закон, пользуясь ПДА мертвого сталкера в исключительных обстоятельствах?»

«Нет. А где твой?»

«Разбит вдребезги».

«Понял. Снимаю с регистрации. Удачи тебе, Док».

– Спасибо, ой, спасибо тебе, Хомяк. – Док потянулся к фляге со спиртом. – Я все понял.

Док дернул за металлический хвостик банку с консервами. Банка зашипела, разогреваясь, – приятный, знакомый каждому сталкеру звук реальной работы Нобелевской премии. Затем отвинтил крышку фляги со спиртом. Следовало, конечно, заняться раной, но она не кровоточила и почти не болела. Док по опыту знал – рана подождет, а от соблазна поесть после трехдневной голодовки удержаться не мог.

– Что ж, еще раз спасибо тебе, Хомяк, спасибо за все, что ты для меня сделал, и царствие тебе небесное. – Он сделал большой обжигающий глоток. Щедрая слеза оросила глаза и дыхание перехватило, но то было приятное ощущение. Док выхватил из-за левого голенища старорежимного кирзового сапога алюминиевую ложку и жадно врубился в горячую тушенку.

Невероятно, но он совсем забыл о химере. А она безмятежно почивала в своем углу. Док знал, что она спит. Желтые пятна глаз потухли, черная масса в углу словно застыла. Ни намека на дыхание или храп.

«Эх, скотина, всадить бы тебе гранату из подствольника в бочину», – совершенно незлобиво подумал он. Странно, но сейчас он не испытывал к твари никаких чувств: ни злобы, ни ненависти, ни благодарности. Ничего. А вот долгожданное ощущение покоя вдруг пришло. Сладкое и томное, словно в колыбельке под ласковой рукой любящей и нежной мамы.