«Звезда» – вон она, крохотная, багрово-красная, как и положено пятиконечной звезде, – легко уместится на ладони. Мощнейшее магнитное поле. Правда, всего в радиусе метра от «звезды». Владельца такого артефакта можно поразить только длинной деревянной дубиной. Все металлическое, все равно из какого металла – пули, ножи, гранаты, – отражалось полем с силой, пропорциональной силе воздействия. Проще говоря, пуля, граната или осколки гранаты летели обратно. Но в рукопашную на обладателя «звезды» идти можно – в одних трусах и без металлических зубов во рту.

Два «пупсика» – эти артефакты действительно походили на маленькие фигурки негритят. В чем сила и фишка «пупсиков», Док не знал. Только стоил «пупсик» дороже «пирамиды».

Еще с десяток контейнеров. Док, конечно, в них не сунулся, но не сомневался: там тоже покоятся ценные экспонаты странной и страшной коллекции химеры.

Сама хозяйка серым облаком вплыла в убежище и замерла, выдвинув уши-локаторы. Теперь она не выглядела спокойной и привычно томной. Наоборот, желтые глаза налились красноватым пламенем, и в них полыхали злые зеленые искорки. Тело материализовалось на мгновение, и Док заметил, как напряжены мышцы химеры, тугими буграми выпирающие из-под лоснящейся кожи. «Нервничаешь, голубушка», – со злорадным удовлетворением констатировал Док. – Сейчас ты бессильна и от бессилия бесишься».

Грохот канонады не проникал в глубины подземного укрытия, но, судя по содроганию земли, бомбардировка и артобстрел шли полным ходом. При этом толчки становились все сильнее и вскоре перешли в сплошную мощную вибрацию. Земля, разрываемая килотоннами тротила и металла, возмущенно гудела, рокотала, но достойно держала удар. А затем все стихло.

«Сейчас пойдут танки, за ними – пехота. Тотальная зачистка под «ноль», – подумал Док, прикинув расклад. – В логово химеры, если его, конечно, не разворотило, что мало вероятно, военные все равно не сунутся. Саданут прямой наводкой, потом добавят пару гранат из подствольника. Интересно, а как же я буду отсюда выбираться? Неужто похоронен заживо? Нет, у этого разумного исчадия ада наверняка есть запасные пути отхода. Подождем».

Химера между тем вновь обратилась в облако и, резво скользнув в черный лаз, растаяла.

– Куда ты, дура?! – с неожиданной тревогой выкрикнул вслед Док. – На танк с шашкой наголо?! А… поступай как знаешь… Дура.

Он с досадой махнул рукой и устроился поудобнее на полу – ожидание обещало быть долгим, если не вечным. Но химера возвратилась на удивление быстро – через час, не более. Док, почти обрадовавшись, приветствовал ее крепким словцом, а затем пригляделся повнимательнее и добавил еще дюжину непечатных нетленок. Хозяйка выглядела неважно, плохо выглядела – не нужно было иметь и медицинского образования, чтобы понять это. Левая бочина разворочена – скорее всего, крупным осколком. Сквозь рану вывалилась и свисала синеватая петля кишки. Правая задняя лапа обвисла и безвольно волочилась по земле. На этой лапе, на внутренней стороне бедра, зияла еще одна громадная рваная рана. Это не считая множества мелких повреждений по всему телу от хвоста до головы. Странно, что раны почти не кровоточили. Все равно: с такими повреждениями ни одно нормальное животное, а тем более человек не живет.

«Травма, несовместимая с жизнью», – профессионально отметил Док. – Впрочем… С чьей жизнью? С жизнью химеры? Что мы знаем о ее жизни? О строении ее тела, адаптационных способностях, живучести, наконец? Почти ничего. И еще никому не удавалось анатомировать дохлую химеру, не говоря уж об исследовании живой особи. Но! Попробуем помочь».

Он развязал затянутый в тугой узел шнурок на рюкзаке и, вздохнув, достал свою знаменитую аптечку с малым хирургическим набором. Затем осторожно – мало ли что придет в раненую долбешку? – приблизился к изувеченной твари. Медленно протянул руку, чтобы ощупать повреждения.

– Ну… если тебе больно, потерпи, потерпи… Я хочу помочь.

Конечно, она понимала, все понимала и без слов. Покорно улеглась на здоровый бок, подставив Доку раненый. Док привычно осмотрел рану: одна сквозная дырка в кишке – не страшно. Главное, кровотечения нет. Он щелкнул иглодержателем, захватив подходящую по размерам круглую иглу, зарядил нихромовую нить и обвивным непрерывным швом привычно и споро, за пару минут, заштопал дыры в кишке. За стерильностью Док не гнался – какая уж тут стерильность, – но на всякий случай плеснул на ушитую кишку антисептиком – хлоргексидином из пластикового флакона.

– Дренажи ставить не буду – и так заживет. А теперь залатаем дыру в боку. Ого!

То, что на первый взгляд казалось несложной задачей, неожиданно обернулось проблемой. Шкура, шкура химеры! С одной стороны – эластичная, легко растяжимая. Док легко свел ладонями края обширной раны и подумал: они легко сведутся даже отдельными узловыми швами. Но толщина шкуры – сантиметра четыре. И, что самое неприятное, на ощупь настолько плотная и твердая, словно лист металла. Куда там слону и носорогу!

– Хреново! – выругался Док. – Никакая хирургическая игла твою броню не возьмет. Попробую проткнуть сапожным шилом. Хорошо, что оно у меня есть.

Он продел в ушко шила нить. Шило прошло сквозь ткань – натужно, но прошло. Ощущение было странное, будто буравил толстый лист резины.

– Класс! – восхищенно причмокнул Док. – Пробить подобную эластичную скорлупу труднее, чем бронежилет. И раневой канал сразу закрывается. Просто класс!

Приноровившись, он быстро стянул края раны редкими отдельными швами, смахнул пот со лба, полюбовался работой.

– Теперь займемся ногой. Это будет, пожалуй, побольнее, если, конечно, ты испытываешь боль.

Химера испытывала боль – это Док понял по тому, как дернулось ее тело, когда он попытался руками сделать репозицию – соединить обломки перебитой кости. Мало того, тварь впервые подала голос – то ли всхлип, то ли стон. Доку вдруг стало жаль это уродливое и страшное порождение Зоны, которое, к слову, уже дважды спасло ему жизнь. Самое обидное заключалось в том, что он не знал, подействуют ли на химеру обычные человеческие обезболивающие препараты. Но попробовать все же стоило. Док вскрыл две ампулы с ультракаином, мощным местным анестетиком, и экономно, но со знанием дела обколол ткани вокруг раны. Еще вкатил химере две ампулы морфина, позаимствованные из аптечки Хомяка.

– Ну, с Богом! – Он медленно и осторожно, но со значительными усилиями – уж больно толстой и мощной была бедренная кость химеры – соединил в ране поломанные кости. После обработки раны следовало зафиксировать их гипсовой повязкой, на худой конец – обычной шиной. Но у Дока в его драгоценной и неоценимой в условиях Зоны аптечке имелось кое-что получше. Несколько пластин для остеосинтеза, специальные к ним шурупы и аккумуляторный шуруповерт. Набор, правда, рассчитан на человеческую кость соответствующего диаметра. Но можно было использовать две пластины, что Док и сделал. Две пластины, шестнадцать шурупов, десять минут работы – и обломки кости были прочно и надежно зафиксированы. Так что никаких повязок и шин не потребовалось.

Справившись с одной проблемой, Док сразу столкнулся с другой. Мышцы химеры сильно отличались от человеческих. И не только цветом. Структурой и строением! Более всего они походили на стальные тросы разного диаметра. Каждый трос четко контурирован, отделен от остальных и густо смазан вязкой слизью. Сухожилий нет – ткань мышцы на всем протяжении однородна. Но это не проблема – просто особенности строения. Сложность заключалась в том, что самый толстый трос-мышца, основной трос, был перебит. И не просто перебит: осколок или снаряд выбили фрагмент длиной сантиметров в десять. И сколько Док ни пытался свести концы мышцы, ему это не удалось. А без основного троса химере, похоже, на лапу не встать. А если и встанет, то ходок, а тем более прыгун из нее получится неважнецкий. Химера с первой группой инвалидности в Зоне не жилец – ежу понятно.

– Что же делать… – Док задумчиво потер давно не бритый подбородок. – А… будем делать аутопластику! Вот этот тросик, пожалуй, подойдет. Обойдешься без него.