— Капитан Мюррей совершенно прав, — сказала мисс Сампсон мальчику. — С каким бы сожалением я ни относилась к любому виду сражений, я согласна, что нужно быть хорошо образованным, если ты хочешь добиться успеха в армии, так же, как и на любом другом поприще.

— Все равно я не…

— Ты сердишься на диван, Джайлс? — осведомилась Самми, наблюдая, как он пинает ближайшую к нему ножку дивана во время спора о необходимости образования. — Или ты пинаешь его потому, что не можешь пнуть меня за то, что я говорю?

— Ну, не могу же я пинать леди, но…

— Счастлива это слышать. Может оказаться несколько неудобным пытаться учить молодого человека, который брыкается.

— И потом, — добавила Миранда, — ты скоро обнаружишь, что Самми знает, как сделать, чтобы тебе было весело во время уроков. Когда я училась, у нее это отлично выходило.

— Вы хотите сказать, что и у вас были уроки? — Мысль о том, что взрослому раньше тоже приходилось учиться, явно была выше понимания мальчика.

— Конечно. И у твоих сестер, без сомнения, тоже.

— Гувернантки-то у них были, целая куча.

— Ты так говоришь, словно их тут был полный дом. Больше одной никогда не бывало — одновременно, конечно, — запротестовала Диана.

— Ну, казалось, что их тут полон дом, а чего касается их ума…

— Что касается, — автоматически поправила мисс Сампсон. Можно приступать к урокам прямо сейчас, решила она, думая, не слишком ли тяжкую задачу на себя взяла.

— Что касается ума, — он знал, как надо сказать, но привык говорить, делая как можно больше ошибок в речи, просто, чтобы позлить учителя, который обращал мало внимания на то, что мальчик делает, — все они не умнее Роджерса, так что вряд ли кто из девчонок чему научился.

— Ничего подобного, — запротестовала Диана. — Только потому, что у меня затруднения с математикой… много мне от нее проку.

— Когда ты пойдешь за покупками, — спросила Самми, — как ты узнаешь, не обсчитал ли тебя торговец, если не сумеешь сама сосчитать сумму? — Она знала, что очень немногие леди могут сказать, не обсчитали ли их, но это был прекрасный аргумент в пользу продолжения образования.

— Но я не…

— Ага, — фыркнул Джайлс. — Раз я буду учиться, так и ты тоже.

Миранда и ее компаньонка обменялись лукавыми взглядами. Обеим стало ясно, что если Самми действительно хочет взять на себя задачу проследить за обучением детей, ей найдется немало работы, пока Миранда будет заниматься своим творчеством.

Сознавая свое поражение — по крайней мере на данный момент — в попытке предотвратить длительное пребывание приезжих в доме, Джонатан распрощался, дав согласие возвратиться к вечеру и отобедать вместе с Оуэнсами. Но, решил он, так или иначе он добьется, чтобы красавица отбыла из этого дома прежде, чем причинит какой-нибудь вред. Уж слишком живо напомнила она ему Констанцию — не внешне, разумеется, потому что Констанция представляла собой золотоволосую миниатюрную Венеру, тогда как эта молодая леди была дюймов на пять повыше, волосы у нее были потемнее, выглядела она достаточно крепко сложенной.

И все же ее приезд всколыхнул неприятные воспоминания, которые он считал давно и прочно похороненными. Перед ним снова возникла Констанция — такой, какой она была при их последней встрече. Он ответил на ее настойчивые приглашения, потому что ждал знакомства с мужчиной, занявшим его место. Констанция же планировала совсем другое. Она встретила его одна, облаченная только в прозрачный пеньюар, и надулась, когда он сказал ей, что не будет более встречаться с нею.

— Но, Джон, милый, — запротестовала она, — зачем такое геройство? Ты не можешь винить меня в том, что я не дождалась тебя; я не знала, когда ты вернешься, если вернешься вообще. Ведь ты был тяжело ранен, мог быть убит, и что бы я тогда делала — без тебя и совсем одна? Элджи богат, и мне нужны были его деньги. Ты должен это понять. Но я не думала, что он будет таким скучным. Он оказался ужасно, невыносимо скучен; мы с тобой сможем приятно проводить друг с другом время так, что он и знать ничего не будет.

— Нет уж, благодарю, у меня нет желания заниматься любовью с женщиной за спиной ее мужа, даже если она и считает его глупым занудой. На этот счет ты, должно быть, права, раз он попался на твои уловки.

Она продолжала спорить, и, удаляясь из ее дома, он слышал ее жалобный голос. Но он был уверен, что плакать она не станет — не могла же она рисковать — слезы могли испортить ее красивые глаза.

Он сурово говорил себе, что ему следовало бы с самого начала их знакомства понять, что доверять ей нельзя. Она была слишком красивым созданием — и слишком хорошо знала о силе своей красоты.

Кроме урока, извлеченного им из этого горького опыта, — и других, лишь немного менее болезненных, — что, доверяясь красивой женщине, ты совершаешь ошибку, была и другая причина для его возражений против того, чтобы мисс Дрейк оставалась в доме. Причина, пришедшая ему в голову в ту же секунду, как он увидел их с Люси рядом. Неужели никто не видит, что миловидность светловолосой Люси совершенно блекнет в присутствии другой, более яркой красоты? Какого же успешного выхода в свет можно в таких обстоятельствах ожидать для девушки?

После ухода капитана семья начала размещать гостей по комнатам. Огаста, не любившая лестниц, давно перебралась в маленькую заднюю комнату на первом этаже, которую профессор использовал как свой кабинет, и с помощью миссис Хэмпхилл и девочек превратила ее в собственную спальню.

Люси разместилась в комнате, принадлежавшей ранее ее родителям, и недавно взяла к себе Диану.

— Право же, комната слишком велика для одного человека, — объясняла она. — Я думала, что ты, может быть, захочешь разделить ее со мной, — сказала она Миранде. — Тогда у нас будет больше времени поболтать. Если так, то Диана будет не против поменяться с тобой.

Ох, нет, подумала Миранда. Мне нужно уединение, чтобы я могла писать. Как чудесно, что я могу получить комнату, где меня никто не будет беспокоить.

А вслух она сказала:

— Это очень любезно с твоей стороны, Люси, и мне твое общество доставило бы большое удовольствие. Но, к сожалению, я не могу спать, если я не одна в комнате. Самми может сказать тебе, что я с детства такая. Мне очень жаль, но, когда я спрашивала, можем ли мы приехать, я не думала, что мы причиним вам столько неудобств.

— Нет-нет, какие там неудобства. Единственное, что я часто буду возвращаться домой, когда Диане полагается уже давно спать, а так мы с ней прекрасно уживаемся. Но только другая спальня очень маленькая. Боюсь, тебе там будет неудобно.

— Да нет же. Дома у меня тоже маленькая комнатка. Ах, — воскликнула она, когда они вошли в предназначенную ей комнату. — Здесь гораздо просторнее, чем я ожидала. А этот гардероб такой большой, что как бы мои платья в нем не потерялись.

— Только здесь есть одна вещь, которая может тебе не понравиться: вот этот стол. Когда мы устраивали внизу комнату для тети Огасты, нам пришлось убрать оттуда папин стол, вот мы и поставили его сюда. Ты не возражаешь, если он тут будет? Я знаю, он не подходит к этой комнате.

— Ничего подобного. — Само провидение посылает ей этот стол, чтобы она могла за ним работать. Она немного волновалась, что ей придется писать на краешке прикроватного столика или держа рукопись на коленях. И в том, и в другом случае у нее был бы неразборчивый почерк. — Комната достаточно большая, и он вполне может остаться здесь.

— Только вот что, — голос у Люси был заговорщический.

— Что? — Она подумала, что Люси собирается открыть ей какой-нибудь секрет о комнате, но у девушки было на уме совсем другое.

— Не говори Самми. — Она еще более понизила голос. — С математикой у меня дела не лучше, чем у Дианы. Но я же не могу тратить время на уроки, когда в Лондоне начало светского сезона.

— Хорошо-хорошо, я обещаю ей не говорить, — сказала, смеясь, Миранда.