В своей передаче из Алексичей Стрекалов просил «Зарю» отменить приказ полковника Чернова. Он не хотел своевольничать, но обстоятельства сложились иначе.

Когда разбуженный часовым Стрекалов открыл глаза, красная трехзвездная ракета уже потухла. Сержант взглянул на часы. Было без трех минут два.

— Снова там же!

Он развернул карту. Богданов светил фонариком, Сашка водил по карте спичкой.

— В этом направлении находятся Бязичи, но до них, пожалуй, далековато. Ракета была… Серега, на каком расстоянии была ракета?

Карцев подумал.

— Километрах в десяти от нас.

— Понятно… Федор, давай «Зарю»!

Ему ответили сразу, хотя время было неурочное. По голосу Федя узнал своего однокашника по курсам радистов ефрейтора Степанчикова.

— Зябликов, ты? — обрадовался тот. — Вот здорово! У микрофона «Восьмой».

Разведчики переглянулись — это был позывной начальника штаба дивизии.

— Слушаю тебя, «Сокол», — скрипуче отозвалась трубка. Сашка молчал. — «Восьмой» у аппарата, говорите! — нетерпеливо повторил Чернов.

Стрекалов доложил о ракете.

— Знаем, — коротко перебил Чернов, — у вас все?

Набравшись смелости, Стрекалов попросил разрешения перейти в квадрат «4-а».

— Выполняйте задание, следите за объектом! — отрезал Чернов.

Передача закончилась. Стрекалов откинулся на спину, закрыл глаза. Полковник не хочет понять, что группе оставаться здесь дольше нельзя. Передатчик наверняка засекли, но дело даже не в этом. На кой черт торчать возле пустого склада, когда есть другой, более важный объект? Почему полковник не разрешает двигаться дальше? Почему круг задач неожиданно так сузился? Может, в штабе стало известно место прорыва? Стрекалов даже привстал на локте. Тогда зачем держать его группу здесь? И вдруг простая и ясная мысль пришла в голову. Дезинформация! Немцам надо, чтобы русские поверили, будто Шлауберг пойдет на прорыв здесь, и они нашли способ убедить их в этом. И снова сомнение. Ведь эта ракета вторая…

Он опять вызвал «Зарю». Дежуривший у аппарата капитан Ухов сказал, что «Двенадцатый» — майор Розин — в отъезде, а вся операция находится в ведении «Восьмого».

Стрекалов повторил просьбу. Ухов неожиданно рассердился.

— Умней всех хочешь быть? Так слушай сюда: тот мешочек, от которого ты хочешь улизнуть, битком набит — это уж точно. Не один ты в подворотню лазал. Так что делай что велят, тогда и твоя голова целей будет, и нам спокойней.

Он кончил. Подождав секунду, Федя щелкнул тумблером.

— Батарей жалко, товарищ сержант…

У Стрекалова опустились руки. Может быть, самое главное в его жизни дело ускользало от него, затягивалось пеленой недоверия и непонимания. Теперь по его маршруту будет послана другая группа разведчиков или даже несколько, а он будет сидеть здесь сложа руки возле пустого склада. Нет, не о таком мечтал сержант Стрекалов, отправляясь в путь!

— Кто им там намутил насчет склада? — спросил Богданов.

— Какой-нибудь пленный фриц, — уверенно ответил Сашка, — пленные врать умеют будь здоров.

— Может, наши с воздуха заметили цистерны?

— Нет, не то. Погода все это время была нелетной, да и что могут определить летчики? Только то, что тут стоят цистерны? А где их нет? От Бреста до Волги таких складов знаешь сколько? На всех бомб не хватит. Бомбят, когда получат донесение наземной разведки.

— Может, в самом деле мы тут не одни? Еще кто-то за складом следит?

— Вряд ли. Это наверняка пленный напутал. Или немцы подослали кого нарочно. Ведь не зря же вся эта показуха в Алексичах. Ты думаешь, почему нас фрицы до сих пор не обнаружили? Сидим под самым носом, а они не трогают.

— Может, мы так… хитро замаскировались? — сказал Карцев.

— Ерунда. Не хотели трогать, вот почему. Своими передачами мы играли им на руку. Сами дезинформировали своих, а теперь возмущаемся, что Чернов не разрешает бросить объект.

— Тогда пускай проверяют! — возмущенно воскликнул Карцев. — Как… мальчишек. Убедятся — самим же стыдно будет.

— Ты красную ракету видел? — спросил, посуровев, Стрекалов.

— Ну, видел, так что?

— А то, что медлить больше нельзя. Там главное.

— То самое, ради чего мы здесь, — подхватил Богданов.

Стрекалов благодарно тронул его плечо. Он попытался представить лица всех троих. В общем-то мальчишки. Зябликов месяц назад бриться начал, Карцев еще не начинал — так и ходит с цыплячьим пушком на подбородке. Понимают ли они, на какое дело собирается повести их командир? А если поймут до конца, струсят или нет? Похоже, нет. Школьная романтика еще не умерла в них, не вышла через шинель соленым потом, еще дует в головах ветер, и война для них все еще что-то вроде игры. И все-таки сказать надо.

— Вот что, братцы, — заговорил он и ощутил на своем лице чье-то дыхание. — Это ты, Глеб?

— Нет, это я — Федя, — теплая ладонь легла ему на колено. — Зря вы за нас… в общем, пасете нас зря. Мы тут без вас толковали… Одному Глебу доверяете…

— Ну и что?

— Да нет, все правильно: он старше, и опыт имеется, только ведь и мы… Я и вот Серега — мы тоже…

— Да не тяни! — попросил из темноты Богданов. — Говори толком.

— Я и говорю. Вы нам прикажите, товарищ сержант, а там сами увидите: что надо — все сделаем.

— Ух ты! — сказал Богданов. — Не хвались, едучи на рать…

— Обожди, — остановил его Стрекалов. — Тебя, Зябликов, я понял, а чего Карцев молчит?

— Конечно, конечно, сделаем, — поспешно ответил Сергей. — Только вот насчет приказа… Зябликов говорит, не было нам такого приказа, чтоб…

— Будет. — Стрекалову вдруг стало и тревожно и весело одновременно. — Будет вам такой приказ. Зябликов, передай «Заре»… Нет, не микрофоном, а отбей ключом: «Объект номер один оставляю. Перехожу в квадрат „4-а“». Закодируй и передай. Ответа не жди, рацию свертывай. Не нужен нам пока их ответ…

ТЕЛЕФОНОГРАММА

«Командиру 412-го Отдельного батальона СС штурмбаннфюреру Крафту.

Сегодня ночью наблюдаемая нами группа русских разведчиков неожиданно оставила свой наблюдательный пункт возле Алексичей и скрылась в неизвестном направлении. Ее исчезновение было обнаружено только в 2.10 по местному времени. Несомненно, русские воспользовались оплошностью постов № 7 (старший поста шарфюрер Рашке) и № 8 (старший обершарфюрер Вильер). Вина последних усугубляется отказом дать правдивые показания, а именно: оба виновных утверждают, что русские через их посты не проходили, в то время как я убежден, что они (разведчики) вернулись в расположение своей части, следуя вдоль ручья на юго-запад, и еще до полуночи перешли реку. Согласно приказу фюрера № 6210014 от 2.8.41, прошу вашего согласия на передачу шарфюрера Рашке и обершарфюрера Вильера военно-полевому суду.

Оберштурмфюрер Хаммер».

ТЕЛЕФОНОГРАММА

«Крафт — Хаммеру

Одновременно с вашим я получил другое сообщение: сегодня в 3.35 местного времени не далее, как в пяти километрах от Алексичей неизвестными лицами был захвачен наш „фольксваген“, следовавший из Великого Бора по северной дороге. Заметьте: северной! Находившиеся в нем солдаты (три человека) и один обершарфюрер убиты. Сам „фольксваген“, а также оружие и обмундирование убитых похищены. Немедленно организуйте поиск машины. Очень важно установить, нет ли связи между исчезновением русских разведчиков и этой диверсией. Не исключено, что группа „Сокол“ пошла от Алексичей не в южном направлении, а в северном, то есть в наш тыл. Пошлите за ними разведгруппу Книттлера. Этим „оборотням“, кап вы их называете, в последнее время все чаще изменяет удача. По-моему, они не столько занимаются собиранием разведсведений, сколько мародерством».

Подпрыгнув на очередном ухабе, «фольксваген» остановился. Сидевший за рулем Богданов склонился к приборному щитку.