— Ваше высочество, — услышала принцесса взволнованный голос судьи турнира, — что вы здесь делаете?
Вместо нее ответил принц Корфул.
— Вам бы, господин судья, лучше поинтересоваться, откуда у барона Квалдура взялось заостренное копье?
Зрительские трибуны вновь загудели. Повсюду слышалось:
— Принцесса Аделина…
— Копье с острием?…
— Рыцарь Дальней Стороны…
— Обычное копье…
Судьи и герольды бегали по ристалищу, осматривали копья, подбегали к королю, к принцу Корфулу, к барону Квалдуру. Наконец король Магнус поднялся с места, вскинул руку, и над Ратным лугом воцарилась тишина.
Под королевской трибуной стояли принцесса Аделина, рыцарь Дальней Стороны и барон Квалдур. Надо сказать, что при всей его грозной наружности он казался озадаченным.
— Почему вы, рыцарь, помешали поединку? — строго спросил король.
Принц Корфул вышел вперед.
— У барона Квалдура было заостренное копье, ваше величество.
— Судья осмотрели оружие, копье было тупое.
— Но, отец! — воскликнула принцесса. — Я сама видела…
Король поднял руку, и принцесса осеклась.
— Рыцарь Дальней Стороны нарушил законы турнира, — громко провозгласил король, — он должен назвать свое имя и оправдаться, иначе ему никогда не выйти ни на одно ристалище Пятиречья.
— Я назову свое имя не раньше, чем одержу победу над рыцарем Дикого Края. Таков закон турнира. А поединку помешал я только для того, чтобы уберечь принцессу от увечий.
— Пусть дерутся! — послышался возглас какого-то смельчака со зрительских трибун. Тут же его поддержали сотни других голосов.
В это время Витольд, стоящий возле короля, почувствовал, что кто-то дергает его за рукав. Это был паж. Задыхаясь, он проговорил что-то на ухо хранителю и побежал прочь с королевской трибуны. Витольд приблизился к королю и прошептал:
— Ваше величество, вернулся отряд Решша. Они привезли с собой какого-то раненого человека.
Король внимательно и сурово посмотрел на хранителя, как бы обдумывая то, что сейчас услышал. Потом поднял руку и, дождавшись тишины, возвестил:
— Рыцаря Дальней Стороны заключить под стражу в королевском замке. Турнир окончен. Завтра, буде на то воля Небес, мы решим судьбу руки принцессы Аделины и короны Норриндола.
Зрители загалдели. Четыре стража дворцового гарнизона подошли к принцу Корфулу. Тот отдал им меч, оглянулся и, улыбаясь, посмотрел на принцессу Аделину.
Но прежде чем король покинул трибуну, к ней подошел барон Квалдур и прокричал, стараясь перекрыть гул народа:
— Ваше величество, я посланник короля Эрсепа Великого, Владыки Даркулона. Прошу выслушать меня.
Король Магнус пристально посмотрел на него, помедлил и сказал:
— Ну что ж, присоединяйтесь к моему эскорту.
Глава десятая
Фрейлины принцессы
Возвращение в замок ничем не напоминало торжественного выезда на турнир. Король распорядился приставить к принцессе стражников, чему принцесса неожиданно обрадовалась. Ехавшая в самом конце свиты, она могла видеть рыцаря Дальней Стороны, которого конвоировали впереди нее. Несколько раз за всю дорогу рыцарь оборачивался, и принцесса видела на устах его улыбку. Прямой взгляд рыцаря заставлял принцессу тотчас опускать глаза. Она сердилась на себя за это, заставляла поднять взгляд, но видела уже только его затылок.
Единственный, кого король удостоил вниманием, был Витольд.
— Так ты все знал? — не глядя на ученика, спросил он.
— Да, ваше величество, — безрадостно отвечал Витольд.
— Почему не сказал мне?
— Я пытался отговорить ее…
— Я спрашиваю о другом. Сейчас, когда мне так нужна помощь и особенно преданность моих слуг, ты, мой мальчик, так огорчаешь меня.
— Ваше величество, простите меня…
— Ты хочешь сказать, что, повторись подобная ситуация, ты поступишь иначе?
Витольд молчал.
— Тогда что означает твое «простите»? За что ты просишь прощения? Вам все забавы! Выставить на посмешище короля Норриндола, превратить Турнир Короны в балаган!
— Но, ваше величество, принцесса в каком-то смысле права.
— Да что ты говоришь!
— Ведь принцесса Ферта…
— Довольно! О своей славной прабабке я помню хорошо, а если бы и забыл, то моя обожаемая дочь тотчас же напомнит о ней. Вбила ведь себе в голову! Нет, это мне впору просить прощения у Совета королей, у всего Благословенного Края за то, что единственную дочь воспитал такой взбалмошной…
— Вы не могли уделять ей много времени, ваше величество.
— Это утешение или упрек?
Витольд молчал.
— Принцессе суждено стать супругой одного из прямых потомков Бергора, которого она увидит и полюбит в другом обличии. Так гласит предсказание.
Витольд обернулся и посмотрел на принца Корфула, ехавшего позади знатных гостей. Король, угадавший взгляд Витольда, спросил:
— Ты, я вижу, знаешь о нем куда больше, чем может показаться на первый взгляд.
Витольд помолчал и ответил:
— Вы упрекнули меня в неверности, ваше величество, но я виноват перед вами только в том, что умею хранить чужие тайны.
— Даже те, которые способны принести вред твоему государю?
Витольд выглядел растерянным.
— Что вы, ваше величество! Уверяю вас, что никогда…
— И ты в гордости своего юного рассудка полагаешь, что легко можешь определить, что повредит твоему королю, а что нет?
Витольд молчал.
— Смотри, мой мальчик, я воспитал тебя как сына, но гнев мой уже близок. Сейчас не то время, чтобы шутить.
— Я и не шучу, ваше величество, — было видно, что слова даются Витольду с трудом, король почувствовал, что сейчас он услышит нечто необычное.
— Я позволил себе сблизиться с этим рыцарем только потому, что он будущий король Норриндола. Предсказание, о котором вы говорили, слишком общо, и я дал себе труд задуматься над ним. Изучение геральдики Пятиречья помогло в этом. То, что в предсказании говорится о прямом потомке Бергора, можно понимать двояко: во-первых, это может означать, что женихом принцессы станет лишь принц, поскольку все короли Благословенного Края — потомки Бергора и, стало быть, никакому другому рыцарю даже и не стоит мечтать о принцессе. Но вряд ли в предсказаниях встречаются слова второстепенные, и невольно задаешься вопросом: кого из принцев Пятиречья можно называть прямым потомком? Внимательное рассмотрение родословий выявило лишь трех, один из которых слишком мал, другой уже женат…
Король Магнус рассмеялся.
— Клянусь дланью Бергора, я не зря обучал тебя. Так, стало быть, это Корфул, младший сын короля Эркора! Да, у меня как-то не хватило времени подумать над этим.
— Ваше величество, — воодушевился Витольд, — быть может, теперь, зная, кто этот рыцарь, вы смените свой гнев на милость и отпустите его?
— Я вовсе не гневаюсь, но он сам должен назвать свое имя, иначе просидит под Тайной башней столько, сколько мне это будет угодно. Наших молодых рыцарей нужно еще многому учить. И вообще ему сейчас лучше быть подальше от принцессы.
Король вдруг помрачнел, опустил голову и тихо процедил сквозь зубы:
— Не забывай, что у нас в гостях посланник самого что ни на есть прямого потомка Бергора.
У Витольда сжалось сердце. Он обернулся и кинул быстрый взгляд на барона Квалдура, рыцаря Дикого Края.
— Но, ваше величество, неужели вы думаете?…
Однако король Магнус больше ничего не сказал.
По дороге от Ратного луга до дворца принцессу наполняло гордостью то, что она делит узы и гнев своего отца с доблестным рыцарем Дальней Стороны, который, справедливости ради надо сказать, произвел на нее весьма сильное впечатление. Но ей вовсе не понравилось, когда у дверей ее покоев был поставлен караул, а капитан Урберо сообщил, что король распорядился никуда принцессу не выпускать.