В первый вечер под пологом горного редколесья Тарай-Ваоэн сварил отменный жирный суп из пойманной в зарослях кустарника грузной птицы. Ян с наслаждением глотал согревающий, слабо соленый и душистый от свежесобранных приправ бульон и смотрел на потемневшие в сумерках очертания гор-близнецов:

– Кто такая эта Валоо и почему всех так впечатлили ее… э-э-э… холмы? Тарай-Ваоэн налил себе новую миску супа и поднял палец:

– Сейчас.

Поставив обжигающую пальцы миску под ноги, он продолжил:

– Так звали жену Вала, одного из патриархов отонского народа. Почти 1800 лет назад в южные леса с Востока пришли два брата – Ол и Вал. Тогда южные племена были дикими, необразованными и жили в шалашах в лесных чащах. Олу и Валу понравились мирные и живущие в единстве с Лесом дикари и они решили остаться в южных землях. Братья создали для наших предков письмо, смешав восточный алфавит с местными иероглифами. Они научили племя отон писать и читать, ковать плуги и мечи, добиваться высокого урожая на полях и строить крепости. Старший брат Вал был настоящим вождем. Он и его жена Валоо заботились об отонцах, лечили больных и проводили общие сходы для решения споров. Ол был магом, много размышлял и сторонился людей. Его уважали, а Вала и его жену по-настоящему любили, слагали о них песни и устраивали в их честь праздники. Древние жители Востока были заметно крупнее наших предков… Поэтому не обделенная красотой "мать всего народа" Валоо поражала воображение дикарей. Отсюда и появилось название гор.

– Как я понимаю, самая большая река, протекающая через все Отонское королевство, тоже названа в честь этой семьи?

– Валоонхо? Да, точно, так и есть.

Весь следующий день шел мелкий холодный дождь. Кроны невысоких деревьев защищали от пронизывающего ветра, но изредка, из-за особо сильных порывов ветра, предательски обрушивали за шиворот ледяной душ из накопившейся на листьях влаги. Ян по-детски ловил языком дождь и скреб ногтями капюшон – давно не мытая голова чесалась. Путники растянулись длинным караваном, в конце которого шли Эои и Ааи и о чем-то шептались:

– Что ты задумала, Ааи?

– Ничего я не задумала.

– Да ладно! Признавайся!

– Будто тебе самой он не нравится!

Эои отмахнулась:

– Речь не обо мне, не меняй тему. Мечтаешь о нем?

– Глупости.

– Ага, я видела, как ты на него смотришь.

– Кто бы говорил! Ты вообще вешаешься на него!

– Я то вешаюсь?

Ааи заговорщически улыбнулась и ткнула подругу пальцев в бок:

– Да! Это уже все видят!

– Ладно, признаюсь – он клевый. Необычный, крутой.

– Это точно.

– Как думаешь, кого из нас он выберет?

– Чего?!!

– Чего-чего, с кем будет встречаться?

Ааи растерялась:

– Ну-у… Не знаю… Мне кажется, ему сейчас вообще не до этого.

– Парням всегда до этого!

– Вот прям ты так все знаешь. Откуда только, интересно.

– Я это вижу. У них одно на уме.

– Ну, у твоего обожаемого сына кузнеца точно – одно.

– Да ты завидуешь! Ха-ха! Вот это да!

– Он только и пялится тебе на задницу, глаз оторвать не может. Эои самодовольно шлепнула себя пониже поясницы:

– Да! Потому что у меня клевая задница! Ты, зато, у нас больно скромная! Глазки в пол, лишнего слова не скажи.

– Вот уж с сыном кузнеца заигрывать точно не буду. Самодовольный придурок.

– Ой, глупости. Какая разница! Ты видела его руки, грудь! У меня каждый раз слюнки текут!

– Ага, это и заметно.

– А тебе что нужно?

– Ну уж не тупую гору мышц, точно.

– А что же?

– Ум, блеск в глазах, благородство, романтика какая-то.

– Вон оно как. Успехов в поисках.

– Да я, в общем-то, и не тороплюсь, не озабочена этим так сильно, как некоторые!

– Пфф! Недотрога!

– Потише говори. Что орешь… И кстати, что думаешь делать с Олином?

– В каком плане?

– Ну в каком. Он же, вроде бы, от тебя без ума.

– Пфф. Ну-у не знаю. Он мне друг с детства. Не знаю, что делать.

– Смотри, а то мучаешь парня.

– Да прекрати! Никого я не мучаю. Ой, камень попал в сапог! Эээй, мальчики! Подождите нас! Стойте!

Под высоким темно-зеленым потолком леса было тепло и влажно. Ааи обрезала свои безнадежно испачканные и изжульканные светлые брюки по колено, а Эои окончательно забросила прическу, соорудив что-то наподобие обмякшего под осенним дождем стога сена. Пятеро соратников Тарай-Ваоэна попрощались с ребятами и отправились обратно в горы. Высморкав простуженный нос, Ян с сожалением взглянул на свои кроссовки – некогда белые широкие шнурки стали темно-серыми, а в бежевую кожу глубоко въелась грязь. Путники шагали по узкой тропе, петлявшей из стороны в сторону и то и дело пропадавшей в зарослях высокого папоротника. Ян с упоением вслушивался в звуки леса: щебет и свист птиц, треск крыльев огромных красных жуков, перелетавших с ветки на ветку, и всхлипывающий вой мохнатых «древесных собак».

Последние при виде людей сбивались в кучки и из любопытства спускались на нижние ветки. Затем всегда находился один смельчак, который наполовину свешивался с дерева и тянул подвижный розовый нос к проходящим мимо путникам. При этом, его сородичи начинали потихоньку каркать, подбадривая товарища и опасливо поглядывая на незнакомцев. Сидя на двух задних лапах, эти отдаленно похожие на сурикатов зверьки яростно чесали свои пятнистые шубки длинными чуть изогнутыми когтями.

Подняв голову, Ян вздрогнул – над тропой и в ее окрестностях на деревьях висели блестящие от слизи лиловые живые мешки величиной с дыню. Каждый такой «мешок» смотрел вниз тремя парами черных глазок-пуговиц, расположенных вокруг большого ротового отверстия. «Мешки» держались на сучьях, цепко обматывая их длинными щупальцами. Внезапно, в нескольких шагах впереди, один из «мешков» сорвался с ветки вниз, проглотил мирно ползшего по прелым листьям красного жука и отпружинил обратно на своем мощном растягивающемся щупальце. Девочки вскрикнули от неожиданности, а Оду ругнулся сквозь зубы. Тарай-Ваоэн улыбнулся, наблюдая за чавкающими движениями живого мешка на ветке:

«Это боффы. Не бойтесь, они едят только то, что могут проглотить за один раз. Мы в детстве развлекались так: подкладывали им жуков, хватались за них и подлетали ввысь, а затем переползали на дерево и спускались на землю».

С опаской пробравшись через территорию боффов, ребята попали в густую чащу. Покрытые толстым слоем сочно-зеленого мха стволы деревьев росли так близко друг к другу, что пробираться между ними порой приходилось боком и втягивая живот. Почерневшие, накренившиеся или вовсе лежащие бревна сухостоя то и дело перегораживали дорогу. В чащу проникало совсем мало солнечного света – воздух был прохладным и пах сыростью. Духи деревьев слабо мерцали, медленно покачиваясь и обвиваясь вокруг стволов. Маленькие духи леса сновали туда-сюда, как ни в чем ни бывало проходя сквозь людские ноги, забираясь на ветки и исчезая в зарослях травы. Тропинка исчезла и ребята старались не отставать от Тарай-Ваоэна, который уверенно шагал сквозь чащу, разрубая мечом свисающие связки лиан. Внезапно он остановился и шепотом подозвал остальных, раздвигая ветки:

«Смотрите! Новь!»

Ребята обступили своего проводника. Впереди среди деревьев воздух мерцал и искрился. Лужа дождевой воды на земле дыбилась бугорками, от которых с тихим бульканьем отрывались крупные капли и стремительно подлетали вверх. Ударяясь о ветки деревьев, капли растекались на множество тонких ручейков – вода в буквальном смысле капала наоборот. Сами ветви тревожно трепетали – на глазах у изумленных путников на них появлялись почки, которые тут же набухали и разворачивались в листья. Рядом с листьями выскакивали небольшие белые бутоны – они открывались и закрывались с невероятной скоростью, засыхали и опадали вместе с пожелтевшими листьями. В следующую секунду на их месте снова появлялись почки и все повторялось заново. Влетавшие в мерцающую зону жуки взрывались ворохом ярких цветочных лепестков и сотнями мельчайших светящихся точек.