Заставив себя принять душ и улечься в постель, Лекс ещё долго ворочался в попытках уснуть. Из головы никак не выходила подлость бывшего вояки. Даже привыкшего, во время боёв за место в жизни, ко всякому дерьму Лекса покоробило произошедшее с Коськой. Ведь не кто-то там, а почти друг - человек знакомый с детства.

Утро немного освежило голову, и ярость несколько поутихла. Добравшись до офиса, мужчина уже хладнокровно поинтересовался на въезде в ворота дурки, на месте ли начохр.

Саня сидел у себя в кабинете, ковыряясь в ворохе бумаг и отдавая по телефону распоряжения.

Васильев молча вошел, уселся напротив и, не мигая уставился на мужика.

Тот, сначала увидев Алекса, заулыбался, протянул руку для рукопожатия. Но улыбка быстро сошла при виде выражения лица гостя, даже не подумавшего подать руку.

- Здорово, с чем пожаловал?

- Рассказывай.

- Что?

- Всё. Я знаю про Коську. Рассказывай, и лучше не ври, я и так уже на пределе.

Саня окончательно “завял” и уселся обратно.

- Откуда?

- Не твое дело.

- Может и не моё, но хочу знать, что за трепло завелось поблизости. Коська не сказал бы сам. Нечего парню жизнь портить длинным языком.

- Языком? Ты ему, поди, не языком портил! Зубы мне не заговаривай. Рассказывай!

- Больше, чем я себя сам, тебе меня не упрекнуть. Но я как могу, так и искупаю свои ошибки.

- Думаешь, он тебя простит?

- Уже простил. Это ж Коська. Что именно ты от меня услышать хочешь?

- Хочу понять как ты мог так с ним поступить. Он же доверял тебе. Что ж ты за гад такой, что б мальчишку насиловать!

- Ты охуел?.. Я?.. Да, что ж вы за люди-то такие?!!

Лицо Сани налилось кровью, казалось, мужик сейчас или взорвется, или что-нибудь сломает.

- Не трогал я его! Ни пальцем! Да мне в голову подобное не могло прийти! Я ж к нему с душой… Как к сыну почти! - начохр, не выдержав, с силой сжал правую руку в кулак и грохнул об стол.

В кабинет тут же заглянул один из охранников и настороженно обратился к своему начальнику:

- Александр Сергеевич, помощь нужна?

- Нет. Всё в порядке, Олег. Проследи, что б меня часик не беспокоили.

Парень зыркнул в сторону Алекса и исчез за дверью.

- Рассказывай. Я никуда не спешу, - Лекс решительно устроился на свободном стуле, положив ногу на ногу и выжидательно вперившись взглядом в нахохлившегося мужчину.

Саня нервно взъерошил свою гриву и начал:

- Я ведь и не знал даже, что он гей, пока всё это не произошло.

- Что не знал? - Алекс чуть не привстал от удивления.

- Ну, что он из этих…голубых, или как их там, - Саня развёл руками. - Ну что, теперь не возьмешь его к себе?

- Ты о чём?

- Я ж не знаю как ты теперь к нему отнесешься. Скажешь ещё, пидары тебе в работниках не нужны.

- Мне?

- Да брось ты, я тоже не круглый дурак. Какой из тебя “офисный планктон”? Плох я, что сразу не разглядел в тебе начальника. Повадки-то хозяйские никуда не спрячешь. Ты, конечно, странный, но у богатых свои причуды. А что носишься как распоследний курьер, так кто вас, олигархов, знает - что у вас на уме. Кто со свитой ходит, да на вертолете летает, а кто как ты - темным кардиналом трётся. Пресмыкаться не буду, сразу говорю. Не нравлюсь - не навязываюсь. У меня своих начальников жопой жуй.

- Да чё уж. Нам с тобой, после наших брудершафтов, поздно на Вы переходить.

- Потому ты мне сейчас руки не подал? - Саня зло усмехнулся.

- Не гони. Ты понял почему не подал, - Лекс поморщился. - Если не ты его, то кто тогда? И при чем ты, в таком случае?

Саня снова сник и уже покорно, не смотря на Лекса стал рассказывать:

- Я любил его мать. Очень. Но Света выбрала другого. Я не лез к ним и лишь, когда они её родителей навещали, наблюдал со стороны, как она живет - как родила, как малыш рос. А когда её родители умерли, они перебрались жить в её квартиру. Тут-то мне и вовсе некуда было деваться - всё на виду, все всё про всех знают. И оно бы ничего, да видать, Виктору кто-то доложил, что я у неё когда-то в женихах ходил и он ревновать стал, сцены ей закатывать. Я чтоб не нагнетать обстановку, лишний раз, даже не смотрел в её сторону. А Коська… Он же как Светкина копия, а я бобылём жил, одинокий, вот и радовался на него глядя. Как в отставку вышел, сдружились мы - то на машине его покатаю, то на рыбалку сходим. Светлана не против была, отпускала его со мной. Когда её не стало, это для всех ударом было. Я-то ладно, а Коська, хоть и подрос, а очень тосковал. Витька, так и вовсе, запил. Серьёзно запил. Я стал замечать, что Коська сам по себе рос. Мог на улице сидеть один - голодный, замерзший, ждать пока отец уснёт. Стал его прикармливать, одежкой снабжать по возможности. Мальчишка смышлёный, придет бывало, со школы, перекусит и за уроки садится. Сидит часами, учит, считает что-то. Школу окончил отлично, в институт какой-то поступил даже. Я радовался за него, будущее ему прочил хорошее. А Виктор всё пил и пил. Без работы остался, стал вещи из дому таскать. Даже Коськины. Собутыльников домой водить. Как-то раз, я Коську на лавочке застал с носом расквашенным и в синяках. Разозлился я тогда, пошел к Витьке, тряханул его легонько, объяснил, что с ним сделаю если Коську ещё тронет. А он пьяный, грязный, верещит… Тьфу! Противно стало - швырнул пьянь эту на пол и пошёл вон, а он мне в след давай кричать: “Что, жены моей не стало, ты за Коську взялся? Пидарасы грёбаные!” Мне б тогда, прислушаться, а я идиот, решил - это бред пьяный. Ну тупой же, бля, оказался.

Васильев слушал молча, не перебивая. А Саня всё говорил и говорил и стало ясно, что всё это у него уже давно наболело.

- Вышел от него, велел Коське учебники дома забрать и ко мне. А сам пошел домой ужин мастерить. А тут футбол по телеку, как на грех. Я и не заметил, что несколько часов прошло. Очнулся - а Коськи до сих пор нет. Спохватился, кинулся из квартиры - на улице его нет. Пошел к ним домой, а там…

Саня вдруг замолчал и торопливо стал шарить в столе. Какими-то суетливыми, не характерными для него движениями. Откуда-то из недр старого, явно совкового стола достал две стопки, из шкафчика достал бутыль.

- Выпьешь?

- Нет.

- А я выпью.

Саня налил стопку, махом её выпил и убирая всё со стола, продолжил рассказ, так и не глядя на Алекса.

- Дверь оказалась не заперта, Коська лежал в кухне на полу. Почти голый, лишь от майки лохмотья, и кровь на ногах, на полу… Истерзан он был весь, но я сразу понял, что произошло. Дальше меня перекрыло, по-ходу. Плохо помню, что делал - оказал ему первую помощь, вызвал неотложку. Ментам-то я не собирался докладываться, хотел по-тихому самому разобраться. Но их вызвали медики. Дело-то такое нехорошее, менты быстро среагировали и понеслось - меня прям из больницы забрали, допросы, объяснения… Пока Витьку не притащили в отделение, я всё ещё не хотел верить, что это он. Считал, собутыльники его. Думал, найду его, прибью, что не уследил. А тут ясно стало, что это я не уследил. А этот урод трезветь начал. Сидит лоб здоровый, слёзы по морде размазывает крокодильи. Меня отпустили, но я узнал от следака как дело было. Коська отцу признался, что он… Что он мужиков предпочитает. Этот козёл ему и въебал, а тут я такой, на белом коне нарисовался. Витька решил, что мы любовники и я поэтому его кормлю-одеваю. Что морщишься, сам-то сейчас в чем меня обвинял?

- Сань…

- Проехали. Когда Коська вернулся в квартиру за вещами и сказал, что ко мне уходит, тот на него и накинулся. Сначала отмудохал, а потом, как он ментам заявил, в воспитательных целях, чтоб выбить из него пидорскую дурь, он его…

Саня не смог произнести и, наконец, поднял глаза на Лекса:

- Что мог мальчишка против здорового пьяного мужика? Ничего.

- Поэтому он решил покончить с собой, из-за отца?

- Не только. Пришла беда - отворяй ворота. Витьку в изолятор отправили, я Коську в больнице навещал, он уже тогда стал сдавать, к нему психолог ихний ходил, да видать, без толку. А как его выписали, вдруг, Витькины родичи повадились к нему ходить нервы трепать.