- Пойдем к Герману, - сказал он. Мы прошли в комнату.

Герман сидел на огромном стуле и, потирая розовое лицо, мрачно приготовился слушать.

- Я сказал ему, что не позволю делать из нас дураков, - сказал Паркер. Глаза его метали молнии. Герман внимательно посмотрел на меня:

- Было бы лучше, если бы вы оставили свои увертки, мистер Джексон.

- Какие увертки? - спросил я улыбаясь. - Просто пять сотен мне нужны для полной уверенности. Хотелось бы мне, чтобы вы увидели сторожа и полюбовались на собаку. После этого вы согласились бы сразу на мои условия.

- Согласен, - сказал он, - я ничего не знал ни о стороже, ни о собаке. Пять сотен добавлю, но это все. Паркер готов был взорваться.

- Не нервничайте, Доминик, - Герман повернулся к нему и нахмурился. - Если вы знали о сторожах, вам следовало сказать об этом.

- Он нас шантажирует, - разбушевался Паркер. - Вы будете дураком, если заплатите. Когда он прекратит...

- Предоставьте это решать мне, - оборвал Герман. Он был невозмутим, как китаец в чайном салоне. Паркер постоял, поглядел на меня и вышел.

- Следовало бы вручить деньги прямо сейчас, - сказал я. - Если встречусь с собакой, платить будет некому.

В конце концов Герман выложил еще две с половиной сотни.

Я позаимствовал листок и конверт, приготовив еще один сюрприз для директора моего банка. Как раз перед домом находился ящик для писем.

Герман наблюдал за мной из окна, когда я пошел по дороге и опустил конверт в ящик.

Ну что ж, я - молодец, собрал почти пять сотен, ничего пока не сделав. Зелененькие попали туда, откуда ни один из этих парней не сможет их забрать. Однако мне не понравилась легкость, с какой Герман уступил эти деньги. Я знал, что у Паркера мне ни за что не удалось бы их вырвать. Но Герман был хитрее Паркера. По выражению его лица ничего нельзя было прочесть. Но это меня не смущало. Было понятно, что, когда возвращу пудреницу, деньги вырвать будет гораздо сложнее.

Пока все шло хорошо, но относительно будущего имелись кое-какие опасения, которые становились все более определенными. Я напомнил себе, что Макс сказал по поводу хлопушки Паркера. Сейчас они хотели, чтобы я выполнил работу, для которой Герман был слишком толст, а Паркер слишком труслив. Но когда работа будет сделана, я им стану не нужен. Вот тогда-то и надо быть начеку.

Пришел Макс. Сказать, что завтрак готов. Я сидел на террасе, откуда мне было видно лужайку. Я собирался заговорить с моим новым приятелем, но тот стал делать мне предостерегающие знаки. Бросив взгляд через плечо, я заметил, что мой закадычный друг Паркер наблюдает за нами через застекленную дверь. Он подошел к нам, лицо его было застывшим, но собой он еще владел.

- Для ночной операции все готово, - сообщил он, когда Макс ушел. - Я дойду с вами до стены и буду ждать вас возле машины.

- Пойдемте на дело вместе, вы сможете отвлечь собаку. Он не ответил, и мы прошли в столовую. Пока я расправлялся с едой, Паркер сообщил мне, что приготовил веревку с крюком.

- Вам нужна будет веревка, чтобы забраться на стену. Есть хорошие ножницы для резки проволоки и фонарик. Еще что-нибудь?

- А для собаки?

- Налитой свинцом дубинки для нее будет достаточно? - вмешался Герман. - Я велю Максу раздобыть ее.

- Числовая комбинация сейфа?

- Я записал ее вам, - ответил Паркер. - Вы найдете за сейфом провод, который нужно перерезать, прежде чем прикоснуться к сейфу. Окон тоже не касайтесь.

- Это кажется вам таким простым, - съязвил я.

- Для человека с вашим опытом это просто, - мягко сказал Герман. - Но не нужно лишнего риска. Я не хочу неприятностей.

- Значит, нас уже двое, - сказал я улыбаясь. После завтрака я отправился вздремнуть в сад. Там я и встретил Веду Руке.

Я пошел к бассейну, рассчитывая найти ее там. Она там и была. Так же, как и ночью, она сидела на парапете бассейна. Ее ноги были обуты в сандалии, и она болтала ими в нескольких сантиметрах от воды. На ней были желтые вельветовые брюки и желтая рубашка. Черные волосы свободно падали на плечи “а ля Жанна д'Арк ”. Она была маленькая, крепкая и, казалось, вся состояла из выпуклых линий. Во всем теле чувствовалась сила. Это не значит, что она была мускулистой, нет. Это скорее ощущалось, чем виделось. Ее запястья выглядели стальными, а бедра, если до них дотронуться, крепкими, как гранит. Лицо было бледное, маленькое и сосредоточенное. Глаза цвета лазури - живыми и наблюдательными.

Бывают женщины, при виде которых мысли роятся в голове, цепляясь одна за другую, но тут же пропадают, как только такая женщина исчезает из поля зрения. Веда отличалась от них, как джин от воды. Эта разница - в крепости, которая присуща индивидууму, а она у нее была.

Как только увидел ее, я понял, что погиб. Если бы я был благоразумным, должен бы бежать, не останавливаясь, пока не добрался бы до границы штата.

Герману я бы сказал, что передумал, вернул деньги и - прочь от этого дома.

Да, это было самым лучшим решением. Мне следовало понять, что, как только девушка втемяшится мне в башку, я буду думать о работе только наполовину. А когда парень в таком состоянии, на него нельзя положиться. Все это я знал, но мне было все равно.

- Здравствуйте, - сказал я. - Я слышал о вас. Вы ходите во сне?

Она задумчиво посмотрела на меня. Ни приветствия, ни улыбки.

- Я тоже слышала о вас, - сказала она.

Вопрос, казалось, был исчерпан. Воцарилось мучительное молчание, во время которого мы смотрели друг на друга.

Она не двигалась. У нее была удивительная способность сохранять полную неподвижность. Даже дыхания не было слышно.

- Вы знаете, зачем я здесь?

- Да.

Говорить было не о чем. Я смотрел на воду и видел ее отражение. Оно было замечательным.

Вдруг у меня возникла, мысль, что я тоже ей понравился. Я чувствовал, что заронил в ней искру, но еще долго придется работать, чтобы разгорелось пламя.

Я многое повидал в жизни и знал немало женщин, но все они доставляли мне чуточку удовольствия и бездну огорчений. Женщины - забавные существа, никогда не знаешь, что от них ожидать в следующую минуту, да они, зачастую, сами этого не знают. Они меняют настроение чаще, чем ящерица хвост. Улучив момент, когда у них появится настроение, вы должны ухватиться за него и не выпускать из рук. Но такие упражнения не для меня. Я люблю действовать быстро, напористо, как выстрел в спину из мушкета.

Я обошел бассейн и теперь стоял возле Веды. Она по-прежнему сидела неподвижно, словно статуя, сложив руки на коленях. Я почувствовал ее запах, не резкий и навязчивый, а одурманивающий и ускользающий. Сердце мое болезненно заколотилось.

Я стоял за ее спиной и ждал. У меня было такое чувство, будто схватился голыми руками за провод высокого напряжения. Меня дергало и трясло.

Она медленно обернулась и посмотрела на меня. Я схватил в ладони ее лицо и впился губами в ее губы.

Веда не сопротивлялась. Мы стояли так несколько секунд, а может, и целую вечность. Рот девушки был полуоткрыт, и я чувствовал ее дыхание. Несколько секунд хватило для того, чтобы понять, до чего же здорово - прижать к себе это молодое, крепкое тело! Потом она оттолкнула меня, сжав пальцы в кулачки. Мы молча посмотрели друг на друга, ее лазурные глаза были спокойны и безразличны, как вода в бассейне.

- Вы всегда так энергично принимаетесь за дело? - спросила она, В моей груди ощущалась непонятная тяжесть, мешающая думать.

Когда я заговорил, из моего горла раздалось кваканье, которому позавидовали бы лягушки.

- Я нахожу, что это здорово и следовало бы повторить. Она перебросила ноги через парапет и встала. Ее маленькая темноволосая головка едва доставала мне до плеча. Держалась она вызывающе и прямо.

- Может быть, - сказала она, удаляясь.

Я посмотрел ей вслед.

Фигура была грациозной и стройной.

Веда ни разу не обернулась. Я наблюдал за ней до тех пор, пока она не скрылась в доме. Тогда я сел и закурил. Мои руки дрожали, как листья на ветру. Все остальное время я провел возле бассейна.