— Я всегда буду заботиться о моей Аюнне.

Медленно приходя в себя, я обняла его за талию и поцеловала в грудь. О как я его любила, но что-то глубоко внутри меня всё ещё мешало признаться в чувствах.

Я с благодарностью приняла поддержку Моррдрука, когда он, обнимая меня за талию, повел к водной стене принять душ. Он подтолкнул меня под воду.

— Нужно смыть следы боя, а затем мы отправимся к нашим раненым. — Я кивнула, смывая кровь и грязь с его тела. Осторожно, не желая причинять боль, заскользила ладонью по его царапинам и синякам. Мне нужно было прикасаться к нему, снова и снова уверяя себя, что с ним всё в порядке, что он здесь, со мной.

Боже, если я оказалась на грани нервного срыва только после одной битвы, то к концу игр я просто превращусь в нервную истеричку. Но мне ничего другого не оставалось, кроме как смириться, выстоять и постараться не рехнуться от беспокойства.

Изобретательные ублюдки эти друэльцы. Следующее сражение происходило над огромным искусственным водоемом со странной прозрачной зеленой жидкостью, в которой плавали существа, по сравнению с которыми земные акулы выглядели, как милые аквариумные рыбки. Они подпрыгивали и щелкали зубами, в то время как бойцы пробивались по шатким мосткам через защитников. Два закийца, три фраксийца и один гиллипиец не смогли сделать этого.

Во время четвертой битвы, где нужно было захватить вражеский флаг или умереть, закийцы без труда одолели гиллипийцев, оставив в живых лишь несколько существ.

После каждого сражения, когда Моррдрук выходил с арены, его светящиеся метки отражали гнев от того, что его заставляли убивать, и каждый раз это случалось вновь. Я поняла, что его потребность трахать меня непреодолима, независимо от того, насколько сильно он оказывался ранен. У меня не возникало желание отказать ему, я хотела заботиться о нем всеми возможными способами, так же как он заботился обо мне.

Единственное, что сделало это адское существование терпимым, — объятия сильных рук Моррдрука. Его тихий шепот, когда он обнимал меня и говорил, что скоро всё закончится, мы будем дома и навсегда освободимся от друэльцев.

За эту надежду я цеплялась всем сердцем.

— Нет, нет, нет, ты должен есть их по порядку. — Ирландский акцент Эбби звучал сильнее, когда она злилась.

Я взглянула на озадаченного Нулара.

— Зачем?

— Потому что так это и делается, ты всё ещё ничему не научился от меня?

Я сдерживала смех. 

— До сих пор не знаю, почему на вкус эти кусочки похожи на нашу еду из дома.

Я взяла розовый кубик. Если бы мне удалось так же, как Эбби, подобрать правильную комбинацию кубиков, то я сделала бы себе фруктовый салат.

— Я просто радуюсь этим небольшим милостям. — Эбби посмотрела на меня, прежде чем сосредоточиться на своей тарелке. — Сначала картофель, овощи, мясо и потом на десерт — фрукты.

— Еда — это еда, неважно, в каком порядке её есть. — Нулар схватил зеленый кубик с тарелки Эбби и, ухмыляясь, засунул его в рот. — Моя Эбби сладкая, съем её после.

Она вздрогнула, как олень, попавший в яркий свет фар, и её лицо сравнялось цветом с волосами.

На этот раз я не сдержала смех. Эбби схватила со своей тарелки зеленый кубик и кинула в меня. Моррдрук оказался быстрее и поймал его прежде, чем он врезался в мой лоб.

— Ничего себе, отличная работа, милый.

Он улыбнулся и опустил кубик, бросая взгляд на Нулара, который пожимал плечами с довольной улыбкой на лице.

Я заерзала на сиденье и замерла, почувствовав влагу между бедер. Какого черта? Я понимала, что это не от возбуждения. Оказавшись полностью поглощенной происходящими событиями, я не заметила обычных перед ежемесячным недомоганием симптомов. Насколько помнила, прошло всего несколько недель с момента нашего похищения.

О нет, меня внезапно охватил страх. Стало ещё хуже, когда Моррдрук принюхался ко мне. 

— От тебя пахнет кровью, Аюнна, тебе больно?

Я покачала головой: 

— Мы можем вернуться в нашу комнату, прямо сейчас, пожалуйста?

Он с беспокойством нахмурился, пристально изучая мое лицо, и кивнул. Напряженная до предела, я соскользнула со скамейки и неловко засеменила рядом с Моррдруком, пока мы не достигли нашей комнаты.

— Скажи мне, — его грубый приказ раздался до того, как дверь закрылась. Он сжал руками мои плечи.

Слезы потекли из моих глаз. Я яростно моргнула, чтобы их удержать. 

— Мы не зачали ещё, но я… у меня началась менструация.

— Менструация?

— Мое время кровотечения, это… для женщины нормально, кровоточить раз в месяц в течение нескольких дней — это часть нашего цикла. Это также означает, что мы не смогли зачать в первый раз. Разве у ваших женщин цикл проходит не так?

Он покачал головой: 

— Они сами контролировали цикл и, когда хотели зачать ребенка, просто производили созревшую яйцеклетку, а мы оплодотворяли её семенем.

— Мы не можем это контролировать, кровотечение прекращается только во время беременности. — Раньше я помогала людям разного социального уровня, в том числе и женщинам, которые пытались забеременеть. И, конечно, они рассказывали о том, что им пришлось пережить в попытках завести ребенка.

— Значит ли это, что у нас не может быть малыша? — Моррдрук опустился передо мной на колени, прижался носом к низу моего живота и вдохнул.

— Нет, я не знаю. Мы всего лишь пропустили мою первую овуляцию. Хорошие новости в том, что после окончания менструации… через несколько дней после этого, я вновь буду способна забеременеть. Мы можем попробовать снова.

Я видела беспокойство в его взгляде. Меня затошнило, как будто я находилась в лодке, качавшейся на пятифутовых волнах. Я погладила Моррдрука по лицу.

— Пока кто-нибудь не забеременеет, мы не узнаем, могут ли люди и закийцы иметь общих детей.

— Для меня это не важно, я не позволю им забрать мою Аюнну. Я буду драться с друэльцами на смерть, ты моя. Не хочу жить без моей Аюнны. — Он сжал мою талию руками, его слова что-то пробудили глубоко в моей душе, я постепенно, день за днем всё сильнее в него влюблялась.

Я успокаивающе гладила его по волосам, борясь с эмоциями, бурлящими внутри. Я не могу его любить. Почему? Этот вопрос обрушился на меня с силой удара молота. Я знала почему. После стольких потерь в жизни, я не смогла бы жить без Моррдрука. И это пугало меня до чертиков.

Несколько дней спустя с облегчением обнаружила, что не единственная, у кого началась менструация. Я в некоторой степени ощущала вину, осознавая, что не одна оказалась в столь отчаянной ситуации — погибнуть от рук друэльцев только потому, что не смогла забеременеть.

Я отдала должное силе и решимости мужчин-закийцев, услышав, как многие из них клятвенно пообещали наполнять своих женщин семенем как можно чаще. Судя по улыбкам на лицах последних, они с готовностью позволят им это.

Моррдрук был настолько мил, что разрезал ткань, которую я могла использовать как прокладки, пока мое кровотечение не прошло. И ещё сильнее стал меня опекать. Я едва могла ходить, не говоря уже о том, чтобы иметь силы на что-то ещё. Черт возьми, если я собиралась умереть, предпочла бы смерть от бесчисленных оргазмов.

За теми, у кого не начались месячные, с нетерпением наблюдали, все затаили дыхание в ожидании новостей — хороших или плохих.

Дни состояли из повторяющихся раз за разом тренировок, еды и сражений на арене. В свободное время, когда Моррдрук не занимался со мной любовью, мы разговаривали о наших домах. Казалось странным, что время, проведенное с Моррдруком, пролетало совсем незаметно.

Во время завтрака, в день финальной битвы со зверями Херла, Джоан поделилась своими новостями.

— Я беременна, — выпалила она, когда Макку притянул её к себе на колени, сияя гордой улыбкой на белом лице. Она посмотрела на него и улыбнулась.