– И что с местными «ценностями»? – уточнил Эрик. – Ты вон про тот, давно не беленый православный храм на окраине?

– Ага. И про него тоже. Судя по состоянию здания, здешний Батюшка мясо ест не на каждый обед. Видишь, и ворота давно заржавели и купола?

– И колокольня – в лесах. Определяя по серости досок – уже не первый год.

– Так точно, – хмыкнула я. – А вот сами деревенские дома… глянь.

– Много двухэтажных. Резные фронтоны, окна и ворота окрашены… Процветают попереченцы.

– А если еще посмотреть?

– Еще? – выдохнул парень. – Ну, заборы…

– Что, «заборы»?

– Заборы – без дыр и ровные. Это – тоже признак достатка.

– Только и всего?

– А что еще то? – недоуменно развернулся Эрик.

– Их высота. И внешняя, со стороны улицы. И внутренняя. Между соседями. А это значит…

– Никому не доверяют, – скривился он.

– Так точно. Живут единолично, своим умом. Глянь, даже лавочки у палисадников не везде… И еще – заборы вокруг пастбищ. Заметь, не огородов, кстати, не таких уж и больших, а именно пастбищ. А внутри их…

– Овцы… Угу. Причем, коровы и козы – на общем, за деревней. А овцы – на отдельных, – явно втянулся он.

– Но, это уже из «специализации». И, если ты заметил, овцы здешние, не мясные и не молочные. Смотри, ходят еще свежестриженными.

– Угу. А вон те постройки на дворовых тылах с дымящими печными трубами, очень сильно смахивают на мелкие мастерские. И если при-глядеться…

– Та-ак?..

– Точно! Под открытыми навесами рядом что-то сохнет. Разноцветное. Но, отсюда из-за заборов не разглядеть.

– Еще бы, – удовлетворенно скривилась я. – Меры против конкурентов. А сохнет там окрашенная овечья пряжа, из которой здешние мастера потом ткут ковры. Очень хорошие. Двусторонние, с геометрически-условными изображениями искривленных деревьев по периметру. Это – местное «клеймо». И стоят они, кстати, не меньше лучших джингарских.

– Это ты всё сейчас… «с бугра» поняла?

– Нет. Просто, у моих родителей в гостиной лежит один из здешних «шедевров». Так что…

– Я понял, – выдохнул Эрик. – Но, все равно… урок – наглядный.

– А то, – прищурилась я на него. – А теперь спускаемся в святая святых. И, кстати…

– Угу. Я – не из Прокурата. Наши здесь уже накануне все дома перетрясли, что авторитета моей конторе явно не добавило. А ты…

– Да хоть из газеты… «Ладмения. Будни». И почему бы нашей редакции не прислать в это выдающееся место сразу двух корреспондентов? Спускаемся?

– Ладно, – еще раз глянул парень с высоты на дома. – Пошли… Агата, а ты ведь на вопрос мой так и не ответила.

– На который? – на ходу оглянулась я. – А-а… Пока будем внимательно слушать здешние байки. Фольклорные. А выводы об услышанном сделаем потом… – ну, не рассказывать же ему, в самом деле, о своем интуитивном зуде в плечах?.. Может, после… когда-нибудь… – Эрик?

– Что, Агата?

– И свечение свое магическое тоже сверни. Пользоваться можешь, но, только осторожно…

Да, ремесленные деревни от обычных и в правду, отличны. Нет духа единения, присущего вторым. Когда и в радость и в горе – всегда толпой. В первом случае – за общий стол с пузырями. Во втором – с топорами и вилами на врага. Здесь же данное отличие виделось, я бы даже сказала… да слишком выпирало. Взять хоть полное отсутствие отрядов бабок на своих исконных «наблюдательных постах» – лавочках… Досадно. Потому как последние бы нам, ох как сгодились.

– Да-а… «Языков» что-то нет.

Верно, в качестве «языков». А раз так, то:

– Берем первого попавшегося по дороге, – поправляя сумочную лямку, вдоль улицы прищурилась я.

Однако, пройдя уже добрую ее половину «попались» нам лишь три братца-порося, высунувшие из стандартного палисадника бляхи. Но, я по животным не спец. Мне бы… уф, согласна и на своих «кровных клиентов». Да где их в разгар дня взять?..

– О, цель вижу. Прямо по курсу, – наконец, сквозь зубы оповестил Эрик.

Долгожданная «цель» в виде солидной тетки, выплывшей из левого проулка к нам на встречу, вдруг, замерла, но через пару секунд вновь засеменила по тропке меж лопухов. Лишь набитую до верха корзину из одной руки в другую перебросив.

– День добрый! – едва между нами остались ярда три, бодро огласилась я.

– Здравствуйте, уважаемая, – важно добавил от себя Эрик.

Селянка вновь тормознула:

– И вам… не болеть, добрые люди, – не то пожелание, не то вопрос о намереньях.

Пришлось в оных срочно убеждать:

– Мы – из столичной газеты «Ладмения. Будни». Приехали собрать материал для статьи о лучших здешних ковроделах. Ваша замечательная деревня очень ими славится.

– Так если уже «славится», к чему еще о ней «собирать»? – хмыкнула тетка.

– Понимаете… меня, кстати, Пашутой зовут. А это…

– Емельян. О-очень приятно.

– А вы?

– Тетка Лукера, – выдавили в ответ. – Так чего вам надо?

– Я ж говорю, госпожа Лукера, написать статью о лучших местных ковроделах. Мне, честно говоря, – и доверительно скривила мину. – живописать о либрянских порядком обрыдло. Да и не справедливо это, когда всего в нескольких милях от столицы живут такие таланты, до сих пор анонимные.

– Какие-какие? – сузили на меня глаза.

– Не названные по именам. Знают ведь только о попереченских коврах, а кто их конкретно создает, наши читатели…

– И разве вам лишняя известность не нужна? – влез Емельян-Эрик. – Лишняя известность – лишние покупатели.

– А-а. Лишние, – протянула со значением тетка. Мы утвердительно-радостно закивали. – Так мы с мужем – не пауки. У нас лишних рук в работе нет.

Вот так, значит?.. Попробуем зайти с другого «крутого борта»:

– Госпожа Лукера, а может, вы нам подскажете кого-то из ваших… коллег? Наша газета весьма солидна и пишет лишь о самых уважаемых гражданах страны. Юристах, торговцах, земледельцах… аристократах.

Ну да – «уважение» лишним не бывает. И в подтверждение этому драгоценный «язык» задумчиво скосился в небо:

– А-а… ну-у… Так о чем мне вам рассказывать то?

– О чем? – едва не подскочила я. – О трудностях вашего ремесла, которые вы с мужем геройски преодолеваете. О достоинствах вытканных лично вами ковров. О…

– Только – уговор, ребяты!

– О чем? – прицельно прищурились мы.

– Я вам всё подробственно опишу, но, чтоб к другим у нас в Поперечке… «калекам»…

– Ни-ни, – заверила я очень твердо. – Если, госпожа Лукера, «подробственно». Иначе наше начальство заставит еще и у…

– Айда в дом! – резво подорвались меж нами по узкой тропе.

А кто ж против такого поворота?..

Внутри двухэтажного, занавешенного плотными шторками «храма профтайн» было приятно свежо, хоть и слегка попахивало мокрой шерстью вперемешку с хной. Бр-р. То еще сочетание. На любителя.

– Квасу холодного хотите?

– Не-ет. Спасибо.

– Да, пожалуйста.

– А-а… Сейчас принесу. Присядьте пока… под иконки за стол.

– Тысь моя майка, – выдохнув, проводила я хозяйку взглядом до двери. – Проверка, как на госгранице. Только что крест не заставила лобызать.

– Угу, – прищурился по углам Эрик. – Хотя удостоверения наши… даже не спросила. Особенности деревенского фактора?

– Так точно. Бумажкам здесь верят мало. В основном глазам. Так что, постарайся изобразить ими преданность ремеслу ковроделья.

– Ковроткачества.

– Что? Да какая разница?

– Ну, не скажи. Мы ж с тобой – газетные профессионалы.

– Ой… Что-то меня и от тебя… тошнит.

– А может…

– А вот и квасок! Холодненький. С медком, мятой.

– Я передумала. Можно и мне его? – ушла прямо из-под рыцарского носа большая кружка в испарине. – А ты, Емельян, пока начинай. Интервьюируй госпожу Лукеру.

– Чего ему со мной?.. О-ох, прости Господи наши грехи.

И процесс получения информации, наконец, пошел…

Через час с четвертью мы владели ей не хуже начинающих подмастерьев, освоив такие термины, как «подрунивание» (относительно шерсти), «свойлачивание» (как характеристика качества ковра), «лизунцы» (в виде залога здоровья овец), но до нужной нам «тропки на бугор» так и не дошли. Пришлось сворачивать вновь: