Когда Ричарду исполнилось три, брать его с собой стало сложнее. Он стремился обследовать все уголки дома, ему хотелось побегать. Одной из любимых клиенток Нуэлы была чудесная леди, которую все звали Синьора, — она преподавала на курсах итальянского. Она одевалась в необыкновенные струящиеся наряды, а свои длинные волосы, в которых мешались седые, рыжие и темно-ореховые пряди, завязывала ленточкой в хвост.

Сама она в помощи не нуждалась, а Нуэлу наняла, чтобы та два раза в неделю убирала у ее матери. Та отличалась тяжелым характером и совсем не одобряла свою дочь, говоря, что Синьора всегда была сумасбродной и что из ее затеи с курсами ничего не выйдет.

Но Синьора, насколько Нуэла могла судить, не обращала на это внимания. Именно она рассказала Нуэле о небольших частных яслях, которые держала ее знакомая.

— Для меня это слишком дорого, — грустно вздохнула та.

— Думаю, они с удовольствием возьмут Ричарда, если ты взамен пару часов в неделю будешь там убирать.

— Но другим родителям это может не понравиться. Ребенок уборщицы вместе с их детьми…

— Вряд ли они будут против, к тому же они ничего не узнают. — Тон у Синьоры был решительный. — Ты же хочешь ходить в ясли, правда, Ричард? — Синьора всегда разговаривала с детьми как со взрослыми, не сюсюкая и не коверкая слов.

— Я Риггер, — ответил мальчик. С тех пор его называли только так.

Риггеру понравилось в яслях, и никто не знал, что он приходил на два часа раньше остальных детей, чтобы его мать успела как следует вымыть полы и протереть пыль, подготовив помещение к рабочему дню.

Благодаря Синьоре Нуэла нашла еще несколько мест работы по соседству. Она убирала в парикмахерской, где к ней относились как к полноправной сотруднице и даже бесплатно красили волосы дорогущей краской. Несколько часов в неделю она работала в ресторане «Эннио», где ее тоже очень полюбили и всегда предлагали перекусить отменной пастой на ланч. После работы она забирала Риггера и вела его на прогулку вместе с еще несколькими малышами, за которыми присматривала; обычно они отправлялись в Стивенс-Грин кормить уток.

Семья Нуэлы понятия не имела о существовании Риггера. Так ей было проще.

Как часто происходит в больших семьях, дети, уехавшие в другие города, считались отрезанным ломтем. Иногда под Рождество она скучала по Стоунбриджу и по чудесным денькам, когда украшала елку для сестер Шиди, а они рассказывали ей историю каждой елочной игрушки. Нуэла представляла себе родителей, рождественского гуся в центре стола и то, как семья молится за родных, находящихся вдали от дома, — за ее сестер в Америке, брата в Бирмингеме, за нее и Нэйзи в Дублине. Однако она не чувствовала себя одинокой. Да и кому было бы одиноко рядом с Риггером? Они жили друг для друга.

Она не могла точно сказать, почему вдруг решила повидаться с Нэйзи. Возможно, ее подтолкнуло к этому письмо мисс Куини, которая всегда отличалась оптимистическим взглядом на жизнь. Она писала, что Нэйзи, по всей вероятности, ведет в Дублине очень одинокую жизнь и, вполне возможно, обрадуется появлению сестры.

Нуэла почти не помнила брата. Он был самым старшим, а она — самой младшей в семье. Вряд ли он будет обескуражен наличием у нее сына, который вот-вот поступит в школу.

В любом случае, ей следовало попытаться.

Нуэла вошла в лавку мясника, где работал Нэйзи, ведя Риггера за руку. Она сразу же узнала брата: в белом халате, он стоял за прилавком и ловко разрубал большим топором баранью грудинку.

— Я Нуэла, твоя сестра, — просто сказала она, — а это Риггер.

Риггер поднял на мужчину испуганные глазенки; Нуэла, не отрываясь, глядела на брата. Лицо Нэйзи расплылось в искренней улыбке. Он и правда был рад ее видеть. Теперь она жалела, что откладывала их встречу целых пять лет, опасаясь, что тот не захочет ее знать.

— Через десять минут у меня перерыв. Подождите меня в кафе через дорогу. Мистер Мэлоун, это моя сестра и ее сын Риггер.

— Идите сейчас, Нэйзи. Вам наверняка есть о чем поговорить, — добродушно ответил мистер Мэлоун.

Им действительно было о чем поговорить.

Нэйзи оказался на удивление нелюбопытным. Он ничего не спросил об отце Риггера, не стал допытываться, почему она не пришла повидаться с ним раньше. Он поинтересовался, где она работает, а потом сказал, что Мэлоуны ищут помощницу по хозяйству и что это очень достойная семья. Будет здорово, если Нуэла им подойдет. Он поддерживает отношения с еще одним племянником, Динго, — тот вырос хорошим парнем, только очень уж много мечтает. Занимается доставкой товаров на собственном грузовичке. Нэйзи живет один, но его окружают приятные люди и ему нравится слушать их рассказы. Он очень рад познакомиться с Риггером.

Нэйзи спросил, как дела дома, но Нуэла ответила довольно расплывчато.

— Про Риггера они не знают, — добавила она. Однако этого можно было и не говорить — Нэйзи уже все понял.

— Не стоит обременять людей лишней информацией, — сказал он, одобрительно кивая.

Нэйзи упомянул о том, что никого подходящего для себя не нашел, но все-таки надеется, что это рано или поздно случится. Ему не нравится знакомиться с девушками в пабах, а где еще их найти? Он уже не в том возрасте, чтобы ходить по танцам и ночным клубам.

С той первой встречи он стал важной частью жизни Риггера и Нуэлы.

Нэйзи оказался идеальным дядей: у него был знакомый служитель в зоопарке, он научил мальчика кататься на велосипеде и впервые сводил на футбольный матч. Когда Риггеру исполнилось одиннадцать, Нэйзи сообщил Нуэле, что тот связался с плохой компанией в школе и их неоднократно уличали в мелких кражах в магазинах.

Нуэла пришла в ужас, а Риггер лишь пожимал плечами. Все вокруг так поступают — и в магазинах знают об этом. Обыкновенное дело.

Вскоре он попался на еще одном проступке: вместе с другими подростками они нападали на стариков и, с угрозами, отбирали у тех еженедельную пенсию. За поимкой последовал суд и условный приговор.

Когда через некоторое время его поймали на складе, откуда он воровал телевизоры, это означало исправительную школу.

Раньше Нуэла и не представляла, что способна столько плакать. Она была потрясена до глубины души. Что стало с ее маленьким сыном? Когда он так изменился? Жизнь ее лишилась всякого смысла. Работа стала для Нуэлы просто способом обеспечить себе жизнь.

Она больше не участвовала в беседах в парикмахерской Кэти, в ресторане «Эннио» или в доме Мэлоунов на Сент-Джалат-Кресент — там, где еще недавно была так счастлива, так открыта.

Она решила раз в неделю обязательно писать сыну, но понятия не имела, чем интересовался Риггер.

Может, футболом? В газетах она искала сообщения о разных матчах и о фильмах, которые могли бы ему понравиться. Нуэла писала, не пропуская ни одной недели; иногда сын отвечал, иногда нет, но она продолжала слать ему весточки.

Нуэла сообщила, что ее отец заболел и умер, так что она ездила в Стоунбридж на похороны. Она удивлялась, каким маленьким показался ей городок после тринадцати лет отсутствия. Она почти никого не узнавала, а сестры и братья были для нее словно незнакомцы. Мама выглядела совсем крошечной и старой. Столько всего изменилось — они как будто побывала в совсем другом месте.

На это Риггер ответил:

Очень жалко, что умер твой отец. А почему мы их не навещали? Почему не ездили в твой город? Ребята здесь все время говорят про своих бабушек и дедушек.

Нуэла написала сыну в ответ:

Когда ты вернешься домой, мы с тобой поедем в Стоунбридж и ты сам все увидишь. Это долгая история, и мне будет легче рассказать ее тебе лично, а не в письме.

Когда Риггер вернулся из исправительной школы, ему было шестнадцать; к тому времени мать Нуэлы уже умерла.

На этот раз Нэйзи ездил на похороны. Нуэла осталась дома. На похоронах отца ей пришлось нелегко: Нуэле постоянно казалось, что соседи странно посматривают на нее, а сестры, приехавшие из Америки, сердятся, что она редко бывает у родителей. Брат из Бирмингема прочел ей весьма унизительную лекцию о том, что пора бы уже остепениться и завести семью, а не развлекаться направо и налево в Дублине.