— Возможно, ты не понимаешь, что просишь меня о помощи, но это так. И ответ — нет. Я не стану помогать тебе выслеживать то, что ты хочешь, потому что я презираю тебя, и твоё иссохшее сердце когда-нибудь украсит мою стену. С железом внутри.

Тишина заполнила комнату — почему-то более страшная, чем его рычание или угрозы.

За моей спиной ощущалось тепло тела нападавшего, когда тот стиснул путы.

Наконец он заговорил глубоким и спокойным голосом:

— Я мог бы пригрозить убить тебя, но не уверен, что ты достаточно заботишься о своей жизни. Учитывая состояние твоей жизни, я могу понять, почему. Ненависть к себе — вероятно, единственная разумная вещь, на которую ты способна.

Я скривила губы.

— Не уверена, что мне нравится твой тон.

— Ты живёшь в грязи.

Он что, серьёзно?

— Ты принёс сюда эту грязь, когда затопил нас.

— Ты не заботишься о своей собственной жизни, но ты заботишься об этом маленьком человечке. Сделай, как я прошу, и у неё будет еда и кров. Откажись, и она будет вынуждена бродить по улицам одна.

Я замолчала, отчаянно желая, чтобы у меня была сила сокрушить его навсегда. Что бы ни случилось, я должна защитить Джину. Она всего лишь ребёнок, правда, и это не имело к ней никакого отношения. Это дела элиты фейри, а элита фейри практически являлась монстрами.

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? — спросила я. — О том, чтобы дать ей пищу и кров.

Он ослабил хватку на верёвках позади меня, и я изо всех сил попыталась восстановить равновесие.

Он медленно обошёл вокруг и встал передо мной; его движения были выверенными. Он посмотрел на меня сверху вниз, и жуткий взгляд его золотых глаз заставил меня вздрогнуть.

— Я даю тебе свою священную клятву как Анку.

В целом фейри умели лгать. Но когда мы произносили священную клятву, мы связывались ею навсегда. Нарушить такое обещание было попросту невозможно.

Я согнула запястья в путах, молча кипя от ярости. Если я помогу ему выследить всё, что он захочет, по крайней мере, Джина будет сыта и в безопасности.

Но мне нужны детали, потому что фейри могли хитрить со своими клятвами.

— Когда я говорю «кров», я имею в виду, что ей нужен номер в отеле «Савой», — а почему бы и нет? Все знали, что у ассасинов куча денег. — Все её приёмы пищи будут оплачиваться и доставляться в номер — что бы она ни захотела съесть, и когда бы она ни захотела это.

— Я даю тебе клятву, что эти особые условия будут выполнены.

— А ещё ей понадобится такси до школы утром и компьютер. Но заблокируй доступ к YouTube.

— Я понятия не имею, о чём ты сейчас говоришь.

— Забудь про YouTube. Но ей нужно ездить в школу и обратно на такси.

— Ладно.

— Для этого мне тоже нужна твоя клятва.

— Я даю тебе священную клятву, что она будет жить в номере отеля «Савой», обслуживаться по любой прихоти, ездить на такси в школу и обратно, пока ты не поможешь мне найти нужный предмет.

— И мне нужна клятва, что как только я помогу тебе найти твою вещь, ты отпустишь меня и не причинишь мне вреда.

— Для той, кто спит на мусорных мешках, ты предъявляешь слишком много требований.

— Клянись, или сделки не будет, — сказала я.

— Я даю тебе клятву, что отпущу тебя без вреда, как только ты поможешь мне найти то, что я ищу.

Я глубоко вздохнула. Окей. Возможно, это не самый худший поворот событий. За исключением той части, где мне приходилось проводить больше времени с этим маньяком.

— Кто-нибудь скажет Джине, куда я уехала, и что я вернусь? — спросила я.

— Да.

— Я в деле. Давай найдём твою… что бы это ни было. Но мне нужно больше одежды.

Он проигнорировал эту просьбу и схватил меня за талию. Его магия шептала вокруг меня — соблазнительная сила с оттенком моря. Мне казалось, что меня убаюкивают океанские волны…

Острый укол сожаления пронзил мою грудь. Всё это происходило так быстро. Неужели я слишком поспешила согласиться с ним?

— Подожди… подожди, — я изо всех сил старалась держать глаза открытыми. — В чём подвох? Я знаю, что…

Слова улетучились, когда образы океанских волн заполнили мой разум ударами пенистой воды о скалистый берег. Прижавшись к его сильному телу, я почувствовала, что падаю в ледяную воду, а мои руки по-прежнему скручены за спиной.