Ушли все, кроме кандидата наук Веры Сергеевны Синхроновой и какого-то странного мужчины. Он сидел немного боком, голова его лежала на левом плече, казалось придавленная небольшим мешком. Приглядевшись, Лялин понял, что мужчина горбат.

То, что эти двое остались, обрадовало Лялина. Значит, не все его осудили. Они беседовали. Лялин невольно стал прислушиваться к разговору.

- Как твои дела? - спросил горбун.

- Беременность проходит нормально, - ответила Вера Сергеевна Синхронова.

Горбун улыбнулся:

- На каком мы месяце?

- На восьмом.

- Подумать только, как быстро летит время! - покачал головой горбун.

Лялина даже в жар бросило: эти двое остались вовсе не из-за него, не для того, чтобы его утешить, ободрить. Вера Сергеевна ждёт ребёнка - это, безусловно, важно, очень важно, но об этом можно поговорить завтра или послезавтра - беременность не рассосётся. Но разве не кощунственно рассуждать на эту тему после того, как на их глазах сумасшедший алкоголик и провокатор Блидман растоптал доброе имя человека. Им, как, впрочем, и всем остальным, наплевать на Лялина! "За что они не любят меня? Что плохого я им сделал?" - думал Лялин. - "Кто пожалеет меня? Как пережить сегодняшний день? Кто научит, как жить дальше?".

В отчаянии Лялин решил напомнить о своём присутствии.

- Вера Сергеевна, простите, - сказал он, - Вы на восьмом месяце беременности? Глядя на вас, больше шести месяцев не дать.

У Синхроновой отвисла челюсть. Горбун развернулся в сторону Лялина и презрительно улыбнулся:

- Это из серии - слышу звон, да не знаю, где он. Беременна дочь Веры Сергеевны, а не она. Вообще, молодой человек, подслушивать чужой разговор неприлично. Прошу нам не мешать.

Лялин понял, что окончательно пропал, спасения ему нет.

Остаток дня и всю ночь он провёл в страшных размышлениях по поводу своей неудавшейся жизни. Прежде всего, он пытался найти ответ на вопрос, почему все неприятности случаются так неожиданно, когда их совсем не ждёшь? Как могло получиться, что такой жуткий тип, как Блидман, смог стать руководителем огромного коллектива, и этот коллектив терпит его и не предпринимает ничего, чтобы заменить его нормальным человеком? "Действует какая-то система, безвинно губящая хороших людей и поддерживающая хитрых, бездушных тварей" - сделал Лялин вывод, который, впрочем, его не успокоил.

Уже под утро он принял решение уволиться из ИСИ. Ему сразу стало легче. С этим Лялин и уснул.

Часть 15. Подцепили каждый своё

Подать заявление об увольнении оказалось не так-то и просто: Лялин не мог заставить себя появиться перед инспектором по кадрам, принявшей его на работу, в жалкой роли слабого человека, позволившего себя выжить из коллектива. В поиске удобного мотива своего бегства он провёл в архиве целый день, но так ничего и не придумал. Его постоянно отвлекали телефонные звонки. Он не поднимал трубку, но, при этом, ругал на чём свет стоит друга Вовчика, а так же двух своих помощниц, верно забывших о его существовании. Лялину было так одиноко, что он рад был бы появлению аспиранта Василия, который, кажется, ничем другим не занимался, как только поисками своей любимой - Оли Барсуковой.

С грустью Лялин должен был констатировать, что в этом мире он чудовищно одинок. Никому не интересно - где он? Что с ним? Как он себя чувствует? Голоден ли он? И т.д. и т.п.

Одиночеством он наказан за доверчивость, которая, как известно, является первым признаком глупости. Да, он глуп, возможно: даже дурак! Раньше, когда был молод, он презирал дураков. Но теперь он твёрдо знал, что дураков можно только жалеть. И он жалел себя много и мучительно.

Утверждают, что в такие минуты душевных переживаний является муза, и поэты начинают творить. Но сегодня сама мысль о стихах причиняла Лялину физическую боль: то ли муза его была какой-то особенной, то ли она просто избегала архивы.

Раздался робкий стук в дверь. Лялин схватил в руки первую попавшуюся анкету и сделал глубокомысленный вид.

- Да, да, входите!

В комнату несмело вошла Оля Барсукова. Лялин почему-то не удивился, хотя предпочёл бы, чтобы на месте девушки оказался Марк Наумович Блидман. Если бы пришёл шеф, то случилось бы одно из двух: либо старик попросит у него прощение, либо он набьёт Блидману морду лица.

- Не помешаю? - спросила Оля Барсукова.

- Нисколько.

- Ой, правда? А я боялась к вам идти, очень боялась.

- Почему же? Я ведь не кусаюсь. Проходите, садитесь. А я вот тут работаю.

- Вы всегда работаете. Как вам это не надоест? Я в том смысле, что нужно когда-то и отдыхать.

- Вы пришли по делу или просто так? - поинтересовался Лялин.

- По делу: узнать, почему вас не было на заседании сектора?

- Как это не было?! Вы же меня видели, - удивился Лялин.

- Не вчера, а сегодня. Вас искали, но не нашли. Марк Наумович беспокоился - не заболели ли?

"Захотели бы - нашли" - грустно подумал Лялин и спросил:

- Зачем собирали?

- Ой, это очень интересно: Марк Наумович заключил новый договор с газетой "Известия" на проведении нового социологического опроса, и сегодня распределяли сотрудников по регионам, где будет анкетирование. Все переругались между собой, но, в конце концов, список утвердили. Вы не поверите, с Марком Наумовичем я еду во Францию, в Париж! Там, оказывается, тоже читают эту газету. Потрясающе, правда! Кстати, вас тоже распределили.

- И куда же?

Оля Барсукова помрачнела.

- В Джамбул, - сказала она.

- Это что: город или страна в Африке?

- Не знаю, а хотите, я поговорю с Марком Наумовичем и Вы поедете с нами в Париж? Он мне не откажет.

Лялин не мог допустить, чтобы какая-то девчонка хлопотала о нём, да ещё Блидману. Его взяла досада, что никто, даже добрая Оля Барсукова, не может понять, в каком состоянии он находится, что он не может думать ни о чём другом, как только о том, чтобы перед ним извинился не только шеф, но и все остальные сотрудники.

- Ну, так что же, мне переговорить с Марком Наумовичем насчёт вас? - переспросила Оля Барсукова.

- Нет!

- Прочему.

- Потому, что ваш любимый Марк Наумович порядочная сволочь! Хотите доказательства? Пожалуйста! Он обещал вашему отцу помочь вам поступить в университет?

- Да. Откуда вы знаете?

- Так вот, ваш Марк Наумович...

- Что?

- Ничего! Короче говоря, я увольняюсь из ИСИ.

- Ой! - вырвалось у Оли Барсуковой.- Почему?

В голосе девушки прозвучала нотка искреннего сочувствия к нему. Этого оказалось достаточно, чтобы на сердце Лялина потеплело. Тем не менее, ответил он сухо:

- Мне не хочется обсуждать эту тему.

- Кажется, вы не в настроении. Я приду в следующий раз.

- Пожалуйста, не уходите! - воскликнул Лялин и за руку усадил её на место.

Ему вдруг страстно захотелось хоть с кем-то поделиться тем, как муторно у него на душе, рассказать, что после злополучного собрания, на котором Блидман подставил его, он не спит, не ест, и в голову лезут самые страшные мысли.

В этот момент в архив вошёл Василий! Лялин был взбешён.

- Ага! Вот и Вася! - воскликнул он, забыв об особенности аспиранта никого не замечать в присутствии своей пассии. - Что-то давненько тебя не было видно?!

Игнорируя Лялина, Василий подошёл почти вплотную к Оле Барсуковой и сказал:

- Ты обещала мне позвонить и не позвонила.

Девушка покраснела:

- Я не обещала.

- Нет, обещала.

- Нет, не обещала. Я звонила, тебя не было дома.

- Не правда. Я был дома. Ты не звонила. Врать не хорошо, - устало сказал Василий.

- Я не вру.

- Значит, обманываешь.

Бог знает, сколько ещё времени могла бы продолжаться перепалка между молодыми людьми, если бы у Лялина не сдали нервы.

Одной рукой он схватил Василия, другой - Олю Барсукову и силком вывел обоих за дверь. Сказать правду - они не сопротивлялись.

- Без отметки в паспорте о браке прошу в архив больше не приходить, - крикнул Лялин и захлопнул перед влюблёнными дверь.