– Не знаю, дружище. Она может быть где угодно. Ведь она – фея.

– Но откуда ты все это узнал?

– Все это мне рассказали мои новые друзья, чудесные маленькие насекомые.

– Новые друзья? – переспросил звездочет. – Да они, кажется, всегда были твоими друзьями.

– Разве можно назвать дружбой то, как я обращался с этим милым, веселым народцем? – вздохнул профессор. – Но лучше я тебе расскажу все по порядку. Поверь, мне есть что рассказать…

– Я думаю, – согласился Себастьян и принялся слушать.

То, что рассказал профессор, было поистине невероятно. Погнавшись за красавицей Калимой, Артур Инсекториус внезапно почувствовал необыкновенную легкость во всем теле, но это не только не смутило его, напротив, приободрило так, что он действительно возомнил себя маленьким мотыльком. Он даже не обратил внимания на то, что на спине у него выросли крылья, а сам он значительно уменьшился в размерах. Одержимый каким-то неистовым порывом, он поднялся в воздух и вылетел из окна вслед за чудесной танцовщицей. Несмотря на темноту, профессор еще некоторое время видел мелькавшие впереди голубоватые крылья. Но вскоре они пропали из виду. Только тут профессор опомнился и обнаружил, что находится в неестественном положении между небом и землей. В первую секунду он испугался, что тотчас же рухнет вниз и разобьется вдребезги. Однако крылья несли его легко и свободно. Профессор решил, что спит, сильно ущипнул себя и застонал от боли. Это был не сон. И тут только до него дошел смысл всего происшедшего.

Он долго порхал в полном одиночестве, не зная, куда податься и что делать. Сверху сияла серебряная луна, а внизу воображение поражал диковинный пейзаж: навороченные прямоугольные глыбы, с высокими острыми черепичными крышами. Профессору не доводилось видеть город с высоты, и поначалу он совершенно растерялся, но, наконец, сообразив, что к чему, стал отыскивать знакомые дома и улицы. «Теперь, – подумал он, – мне не составит труда найти дорогу обратно в дом бургомистра, и пусть мне там растолкуют, чьи это отвратительные шутки!»

Но только он повернул в нужном направлении, как послышался страшный раскат грома, и небо вспыхнуло множеством огней. Это начался фейерверк алхимика Бертольда. На профессора иллюминация произвела жуткое впечатление. Звуковая волна трясла его маленькое тело, уши заложило, а светящиеся в воздухе искры, казалось, вот-вот обрушатся на него и сожгут. Он, как ошпаренный, помчался прочь от Ратушной площади и опомнился только за городом в мокрой траве на берегу реки.

Крылья его отсырели, силы истощились, а в ушах стоял звон. Трава, в которой оказался профессор, представлялась ему настоящим лесом. Луна тихо скользила сквозь случайное облачко, и это облачко навевало грусть. Профессор не знал, что предпринять и как теперь жить в новом обличье. Он горько вздыхал, вспоминая свой уютный дом и милую Эмилию. Но о том, чтобы вернуться домой в таком виде, не могло быть и речи, а оставаться здесь, посреди поляны, было небезопасно. «Чего доброго, – думал Артур, – поутру затопчут коровы». Собрав последние силы, он отправился искать убежище.

«Лес», по которому ему пришлось пробираться, не имел ни дорог, ни тропинок, поэтому нетрудно представить, каково было профессору двигаться вперед. Вскоре, однако, он приспособился забираться на высокие травинки и оттуда перескакивать на другие, с трудом взмахивая отяжелевшими крыльями. Двигаться таким образом было быстрее, но и теперь профессору вряд ли удалось бы добраться за ночь до ближайшего куста. Помог случай: внезапный порыв ветра поднял его и понес с огромной скоростью. Ветер слегка обсушил крылья необычного мотылька, и тот смог еще немного продлить свой полет. Профессор удачно приземлился на куст бузины. Здесь он нашел укромный уголок под листиком, свернулся калачиком и в тот же миг уснул.

Проснулся Артур Инсекториус оттого, что в глаза ему светило солнце, а рядом слышались чьи-то голоса.

– Это что за чудо такое? – спрашивал грубоватый голос.

– Какой необыкновенный мотылек! – восклицал другой, тонкий и нежный.

Профессор открыл глаза и увидел над собой страшную черную образину с огромными, как у оленя, рогами. Он в ужасе отпрянул, закрыв лицо руками.

– Какой нервный мотылек! – произнес грубоватый голос.

Преодолевая страх, профессор убрал руки от лица и увидел гигантского жука-рогача, неловко сидевшего на ветке куста. Возле него на листочке сидела не менее огромная, бабочка-крапивница.

И только тут профессор вспомнил о своем вчерашнем превращении.

– Так это был не сон?! – в отчаянии вскричал он.

– Кто вы такой, господин, не имею чести знать? – проговорил жук.

– А вы кто такой? – в свою очередь спросил профессор. – Что вам от меня нужно? Уберите, пожалуйста, ваши ужасные рога!

– Не бойтесь, не бойтесь, удивительный мотылек, – проговорила крапивница. – Господин Рогач не обидит вас, он добрый.

В это время подлетели и уселись на ветку еще несколько бабочек. Все они с любопытством смотрели на профессора и весело переговаривались:

– Какой странный!

– У него только четыре лапки.

– А какие маленькие глаза… и двойные!

– И усиков совсем нет.

Профессор оправился от испуга и, польщенный всеобщим вниманием, поднялся на ноги, расправил крылья и отряхнул свой измятый камзол.

– Откуда вы прилетели? – спросила его крапивница.

– Оттуда, из города, – ответил профессор и махнул рукой в неопределенном направлении.

– Вы живете в городе? – переспросила маленькая голубянка. – Я частенько бываю в городе, но вас там никогда не встречала. Вы, должно быть, принадлежите к очень редкому виду.

– Скажите, – поинтересовался очень важный адмирал, – вы дневной или ночной? Крылья у вас явно ночного мотылька, но, судя по всему, вы хорошо видите днем.

– Ах, что вы на него набросились?! – недовольно проговорила крапивница. Она считала себя вправе перебивать других на том основании, что первая нашла этого диковинного мотылька. Подлетев к профессору поближе, она спросила:

– Как ваше имя, милый мотылек? Из какого вы семейства?

– Из какого я семейства? – переспросил профессор и опечалился. – Ах, если бы я это знал! Еще вчера вечером я был человеком…

– Человеком?! – послышалось со всех сторон. – Неужели человеком?

– Да, милые мои бабочки, – отвечал профессор, – человеком. Но чья-то злая сила превратила меня в этого маленького мотылька.

– Напрасно вы так печалитесь, – промолвил жук-рогач. – Я бы на вашем месте радовался. Если бы мне предложили стать человеком, нипочем бы не согласился.

– Много вы понимаете! – возразила добрая крапивница. – Это дело привычки. Этот мотылек, я хотела сказать – человек, наверное, привык быть человеком, и теперь ему грустно быть мотыльком. И он ужасно страдает. Ведь правда, вы страдаете?

Профессор был тронут таким сочувствием. Вчера он действительно страдал, но теперь, находясь в таком чудесном обществе, он вряд ли мог бы назвать свое состояние страданием. Однако ему не хотелось огорчать добрую крапивницу, и он горестно вздохнул.

– Вот видите, он страдает. Ах, бедненький!

– И все-таки любопытно, – проговорила голубянка. – Трудно ли быть человеком? Человек не может летать.

– Человек ходит на двух ногах, а это так неудобно, – добавил жук-рогач.

– Ну что вы! – горячо возразил профессор. – Человеком быть очень неплохо. У человека есть дом, а в доме мягкая постель, и утром его ждет вкусный завтрак. У человека есть друзья и масса интересных дел…

– Бедняжка! – воскликнула крапивница. – Вы, наверное, устали с непривычки и проголодались. Ведь вы не умеете добывать себе пищу. Ну, ничего, теперь вы не одиноки.

– Считайте, что у вас появились новые друзья, – добавил важный адмирал.

– Одного не могу понять, – промолвил жук-рогач, – кто и зачем превратил вас в мотылька? Не каждый волшебник на это способен.

– У нас еще будет время подумать об этом, – деловито заявила крапивница. – Теперь надо бы накормить нашего нового друга… Кстати, вы ведь так и не представились.