- А что? Есть вода?! – обрадовался я. – Но ведь… я не ранен. Тут наверное есть те, кому нужнее…

- Не ранен? – удивился стрелок. – А разве орки тебя… не того? Вон и нога кровила, пока мы ее тебе не перевязали опять… Держи-ка вот…

И протянул мне баклагу с водой, наполовину уже пустую…

Я бы всю ее выпил! И ещё столько же. Но нельзя. Когда я пил, привычной болью отозвалась спина – тут я понял, что имел в виду мой товарищ-стрелок, когда говорил про рану. Но ведь меня лечили! Там, в лагере… Так что наверняка есть те, кому хуже.

Я с сожалением вернул воду обратно, постаравшись, чтобы осталась хотя бы половина.

- А где же, - спросил я и поразился, какой голос у меня слабый стал, стоило мне промочить горло! – где же моя лошадка?

- Да вон, со всеми нашими… не с седла ж стрелять, если позиция хорошая есть… А что, ты уже собрался куда-то? Только очнулся – и уже скакать… Во даешь!

Ответить я не успел. Ликующий звук горна прозвучал близко-близко, и почти одновременно с ним к нам примчался молоденький вестовой.

- Эдан из Ахсны! Командир тебя кличет! Поезжай скорее!

- Что там, Каздау? – взволнованно спросил один из охранявших пленного орка.

- Орки опрокинуты! Миррус мне не докладывается, конечно… но то, что победа – наша, это точно!

Мне тем временем уже подвели мою лошадь и даже лихо подсадили в седло. И лук подали.

Рысью мы добрались до Мирруса довольно шустро, но этот аллюр так меня вымотал, что уже ничего не хотелось. Только слезть с седла и лечь.

- А, Эдан! Наконец-то… - командир Темных полков был залит кровью с головы до ног, в глазах – темная, настоенная на чужих смертях злость. – Битва закончена. Мы идем в крепость. Я тут подумал… ты не хочешь ли присоединиться?

- Как же иначе?! – вскричал я. – Конечно… Спасибо…

Миррус посмотрел на меня внимательно и буркнул:

- Люблю, когда на лучшее надеются… Сам вот разучился уже…

И направил своего жеребца к нашей Ахсне.

Я не успел ему ничего ответить. Ответить, сколько раз я молился и кому только не молился… и почти не верил уже, что сейчас увижу Борьку… и ждал его взгляда, каждое мгновение вспоминал его…

Но какой смысл был мне отвечать?!

Ворота крепости были открыты, и нас уже ждали. Торжествующий счастливый вопль был нам приветствием, и вот уже кто-то бежит, чтобы взять повод у миррусова коня… Полководец слетел с седла на землю и первым делом рявкнул:

- Где Комол?!

- Я… здесь… Какое счастье, что ты успел к нам!

Комола я не узнал. То есть даже когда узнал – не поверил. Это был трясущийся от слабости старик, изможденное лицо расплылось в улыбке облегчения, тусклые глаза полны слез… Голос дребезжит. Это у Комола-то! Развалина. Даже сама Ахсна выглядит сейчас лучше, чем ее комендант.

- Дядя! Что, драный таракан, ты с собой учинил?!

- Ах, Муся, ты же знаешь… не маг я… почти совсем… Все, что оставалось, пришлось на тучки пустить… И то… я здорово опоздал. Почти два десятка погибших от яда… Два десятка, Муся!

- Не называй меня Мусей! – рыкнул Миррус и… обнял эльфа, судорожно всхлипнув.

- А ты не раскисай тут, на тебя люди смотрят, - сухо буркнул Комол и… перевел взгляд на меня.

Никогда не думал, что увижу на его лице столько невыразимой радости!

- Эдан!!! Живой… Мальчик! Мы уж не чаяли… Боги всемогучие! Феденька…

- Командир, - прохрипел я, пытаясь проглотить комок в горле. Что ж я тут сижу?! – Ребята… Командир…

И я скатился с коня, каким-то чудом не на пробитую ногу, поэтому даже не упал. Перед глазами плыло. Меня схватили, обнимали и хлопали по плечам, смеялись и ругались…

Но не было того единственного голоса, которого я ждал.

- Федька!!!

- Живой!

- … а мы думали!!

- А ну цыц всем! Он же ранен, а вы тут…

- К лекарям! Федя, как же ты!

- Федька, ты смог!

- Герой!!!

- … все тебе жизнью…

- Да оставьте же! шею щас герою свернете!

- Федя!!!

- … вернулся, живой!!!

- И ты живой… И я… Что мне сделается… Будем жить! – отвечал я сдавленным голосом, чувствуя, как слезы дрожат в глазах, горячие-горячие. – Бо… Борька мой… Где он, ребята?

Шум утих. Не сразу, нет, еще кто-то восклицал про мой героизм, кто-то радовался моему возвращению… но постепенно все голоса смолкли. Ребята переглядывались с недоумением, пока кто-то не сказал неуверенно:

- Он же на позиции сегодня был… Ведь был? Я видел вроде…

- Точно, был. И снова без брони!

- Так его стрелы же обходят с недавних пор…

- Что стрелы… Там целый оркуст! Был…

- Оркуст?! И что? Вы завалили его? – спросил я. – Борька мой где?!

- Так это… не мы, а Борька его и… того… - тихо ответил кто-то… и все. Молчание…

- Один? Он один завалил это чудовище?! – зачем-то уточнил я, понимая, что так всё и было… и что после этого не остаются в живых..

- И вы… - прошептал я и осекся.

Что я мог им сказать? Спросить, почему не помогли… не перевязали, не спасли?! В Ахсне и вообще мало кто спасся. Они не торопились к Борьке так, как я… не молились, не глотали слез, снова и снова представляя себе его глаза.

Я вдруг стал очень спокоен. Только в груди что-то билось очень быстро, и надо было осторожно дышать, чтобы… оно не вырвалось наружу. Не завыло, не забилось на камнях, роняя кровавые клочки…

- Ведите меня, - сказал я.

Ты живой. Ты должен жить, слышишь?! Ты живой, и я успел к тебе, и ты будешь жить, потому что нет добрее тебя и преданней… Я не желаю ничего знать. Есть магия. Есть какой-нибудь ритуал. Должен быть. Я заменю тебя собой. Но ты будешь жить, Борька, мой брат! Будешь!

Оркуст, даже и мертвый, казался ужасающим. Мои павшие товарищи и убитые орки валялись вперемешку, и галдящие неподалеку вороны уже примеривались к их телам.

Мы подошли к оркусту, и ребята – те, что еще были на это способны – попытались его перевернуть или хотя бы сдвинуть. Я ничем им помочь не мог и просто ждал, когда же… когда же?!

Они перевернули… наконец-то!

- Борьки здесь нет! – изумленно воскликнул Тавен, чуть ли не обнюхавший все под и рядом с оркустом.

- А он был здесь? – прошептал я, вглядываясь в размер рук – нет, всё-таки лап – чудовищной твари.

- Был, конечно! Раз оркуста завалил… Ребята, подмогни-ка! Где ж ты… Борька!!! Отзовись, коли жив!!!

- Нашел!!! – разнесся вдруг крик. – Его орк придавил! Помогите вытащить!

- Где?! – крикнул я не своим голосом и кинулся туда. Странно, что не упал. А, какая разница! Можно и ползти… и вот я подполз к куче мертвых тел – посеченные, окровавленные орки, один без головы даже… и Борька, Боонр, вот он, в крови, и рука вывернута…

- Борька! Бо, открой глаза! Бо, проклятый ты гном, только посмей тут умирать! Я же вернулся к тебе, слышишь?!

Я тряс его за плечо, я кричал, стоя на коленях, и плакал в голос и, наверное, был страшен – почему-то однополчане мои стояли и молчали…

- Федя… ну… не надо… - промолвил наконец Тавен, осторожно опуская мне на плечо руку. – Не слышит он… Что ж…

- Ой, - вдруг тихо выдохнул кто-то за моей спиной.

Глаза Борькины… открылись. Медленно… словно заржавели они… Они смотрели прямо на меня.

- Эдан… - скрипучим, надсаженным голосом проговорил Борька. – Брат… Я уже… скоро. Подожди…

- Чего подожди?! – задохнулся я. – Ты не умрешь, слышишь?! Да я не пущу тебя! Не отдам! Мы живые с тобой, и Ахсна… наша, ты понял?!

Борька улыбнулся. Он всегда так улыбался мне, когда считал, что я говорю чепуху… Боли он, казалось, не чувствует вовсе…

- Не слышу… тебя… Ничего. Сейчас я… чуть-чуть мне… осталось…

Он оглох?

Но он же видит меня, раз обращается ко мне!

- Где здесь целитель?! Хоть кто-нибудь? – завопил я изо всех сил, которых уже не было.

Вокруг произошло какое-то суетливое движение, в результате которого кто-то рванул за лекарем. А Тавен сказал:

- А ну-ка, ребятки, щиты давайте-ка сюда… На щитах снесем к лекарю.