Таматика переходил от одного гигантского генератора к другому, волоча за собой тяжелые изолированные кабели и раскладывая их в свободные спирали перед подключением. Каждый толстый кабель весил немало, и Таматика кряхтел от напряжения, перетягивая их в нужные места.

— Ты же знаешь, что этим могли бы заняться сервиторы, — сказал Велунд, спускаясь на лифте из смотровой надстройки. Его появление вызвало на бородатом лице Таматики широкую приветственную улыбку.

— Знаю. Но по моему мнению, в том, чтобы самому заниматься иногда грязной работой, есть некий терапевтический эффект. И если что-то пойдет неправильно, как я пойму, какой из сервиторов в этом виноват? А так я по крайней мере буду уверен, что причина во мне.

— Ты думаешь, что-то может пойти неправильно?

— Всегда есть такая вероятность, — Таматика пожал плечами. — И от этого только волнительнее, не находишь?

Он закончил присоединять кабель и утер рукой лоб, на котором виднелись три штифта: два золотых и под ними — один красный. Красный штифт был и у самого Велунда в знак того, что он прошел обучение на Марсе, постигая под руководством Механикум кредо машин; однако золотой штифт у него был только один.

Вполне вероятно, что на данный момент фратер Таматика был единственным железным отцом с таким стажем, кто еще оставался в живых.

— Я стараюсь разделять волнение и науку, — ответил Велунд; собеседник, судя по его виду, этому искренне удивился. Велунд протянул левую руку: — Фратер Таматика, да пребудет с тобой Сила железа.

— Фратер Велунд, — отозвался Таматика, сжимая полированную латную перчатку товарища своей замасленной рукой. — Пусть питает тебя Огонь кузни.

Механические пальцы их железных перчаток переплелись в замысловатый гордиев узел, соединились с помощью выдвинувшихся зондов и фрикционных передач. Такой захват позволял их автоматическим внутренним системам свободно обмениваться данными: не только физический контакт, но и соприкосновение разумов.

— И что на этот раз привело тебя в мою мастерскую? — спросил Таматика, высвобождая руку.

— Профессиональное любопытство, — сказал Велунд.

— Очередная совместная миссия с нашим товарищем из Гвардии Ворона? Не уверен, что смогу предоставить дополнительные стазис-генераторы. Контейнер капитана Брантана — очень требовательное устройство, к тому же, у вас уже есть мой самый надежный телепортационный маяк.

Велунд покачал головой:

— Я пришел не за снаряжением, а потому что хотел посмотреть на тот термический направленный дислокатор, о котором ты говорил, когда мы зашли повидать капитана Брантана. У тебя найдется время?

— Время, юный Сабик? — воскликнул Таматика. — Да я как раз сейчас работаю над этой штуковиной. Кстати, можешь помочь.

— Почту за честь.

Таматика ухмыльнулся и указал на противоположный конец кабеля, который волочил:

— Подключи его к последнему генератору в ряду, и смотри, чтобы он не соприкоснулся ни с одной из коллимированных спиралей — тут достаточно заряда, чтобы пробить дыру в корпусе корабля. По крайней мере, теоретически.

— Так все уже под напряжением?

— Само собой.

— А не лучше ли было держать генераторы выключенными, пока ты подсоединяешь кабели?

— И потерять целые часы, ожидая, пока накопится заряд? Нет уж. Если все сработает как надо, у нас появится мощное оружие для борьбы с врагом. Время не ждет, да и мятеж ждать не станет.

Вздохнув, Велунд потащил толстый кабель по полу к нужному генератору, который издавал визг внутренних магнитных роторов и щеточных узлов. Микрочастицы, остававшиеся в следах попаданий на его доспехе, поднялись и окутали его мерцающим туманом. Он подключил кабель с некоторым усилием — соединительное устройство было сложным, со множеством штырьков — и, зафиксировав его, с удовлетворением услышал, что зажимы сработали.

— Готово, — окликнул Велунд Таматику, и фратер, угнездившийся среди своих консолей управления, кивнул.

Велунд пошел обратно, стараясь держаться подальше от гудящих кабелей и потрескивающих разрядов электричества, которые вспыхивали неоновыми дугами. Он встал на место, указанное ему фратером, и стал изучать данные, которые потоком высвечивались на экранах, имевших весьма архаичный вид: судя по обрамлению из дерева или мягких металлов, большинство их них подошло бы реликварию какого-нибудь дворца или Хранилищу теней на Медузе.

— И как это будет работать? — спросил Велунд.

Таматика показал на дальний конец мастерской, где с потолка свисали две сферы, каждая десять метров в диаметре; комплекс из концентрических кардановых подвесов позволял им перемещаться в трех измерениях. Сферы висели на расстоянии тридцати метров друг от друга, хотя и были соединены переплетением тонких кабелей. Одна из них была бронзовой, другая — из железа, обе совершенно гладкие, за исключением калибровочных насечек, только по которым и можно было определить, что сферы медленно вращаются.

— Мы попытаемся произвести перенос материи, соединив две конкретные точки на квантовом уровне потенциальности. При достаточном заряде электроны любого заданного объекта могут получить такое возмущение, что перейдут на другую орбиту, и если у меня получится смодулировать колебательную частоту некоторой части обоих объектов одновременно, я, возможно, заставлю их занять место друг друга в одно и то же время.

— А разве это не чрезвычайно опасно?

— Просто жуть как, — признал Таматика, радостно улыбаясь. — Если эти два объекта не станут вести себя так, как я рассчитываю, может произойти взрыв, который полностью уничтожит корабль.

Увидев, как встревожен Велунд, фратер рассмеялся:

— Не волнуйся, предполагается, что те части, на которые будет оказано воздействие, не смогут одновременно существовать в одном ядерном пространстве. При точном выполнении процедуры они последуют путем наименьшего сопротивления и просто поменяются местами. То, что принадлежало одной сфере, окажется в другой.

— Ты слишком много говоришь в условном наклонении, — заметил Велунд, на что Таматика ухмыльнулся.

— А ты говоришь в точности как Феррус, когда он запретил геомагнитные эксперименты, которые я предлагал, чтобы стабилизировать подвижные массы суши на Медузе.

— Это те самые эксперименты, из-за которых по всей планете начались бы сильнейшие землетрясения?

— Ну, метод нуждался в дошлифовке, — согласился Таматика, — но сама-то идея была здравой.

Он потянул за толстый латунный рычаг, и ток от генератора, пульсируя, потек по кабелям. Электрический гул усилился. Железный отец отрегулировал какую-то неповоротливую шкалу и ввел серию команд на примитивной механической клавиатуре.

Велунд следил за ним со смесью подозрительности и восхищения. В своих экспериментах Таматика действовал в каком-то смысле наугад, но у него был врожденный дар видеть связь между несопоставимым вещами, благодаря чему он мог приходить к неожиданным логическим заключениям, ставившим других фратеров в тупик. Опасность, которую подразумевали некоторые из этих заключений, была, по словам Таматики, неизбежным злом, о котором история имеет обыкновение умалчивать.

Напряжение стремительно нарастало, и Велунд заметил, что стрелки на измерительных приборах, подергиваясь, переползают в красную часть шкалы. Энергии, генерируемой здесь, хватило бы на целый корабль, но с таким же успехом этот заряд мог снести половину надстройки «Сизифея». И бронзовая, и железная сферы вращались в своих подвесах все быстрее — в соответствии с ростом магнитного поля вокруг них, напряжение которого нарастало по экспоненте. Велунд увидел, что вскоре это напряжение станет слишком большим, чтобы с ним могли справиться концентрические гасители.

— Фратер? — окликнул он. — Магнитные поля слишком сильные.

— Вижу, Сабик, но чтобы все сработало, мне нужно разогнать их до предела.

Обе сферы теперь вращались с такой немыслимой скоростью, что калибровочные насечки на них расплывались, незаметные взгляду и потерявшие всякий смысл. Электрические дуги оставляли на сетчатке Велунда всполохи послеобразов; гул генераторов то и дело прерывался громом разрядов и выплесками охладителя. Стрелки всех датчиков застряли на пределе красной зоны, и ни один специалист, будь он в здравом уме, не стал бы ждать, задержись они там дольше, чем на долю секунды.