Через пару часов он был уже мертв, подумал Иван. И густо посоленный хлеб уже обжег мне горло.

Сразу из бара он пошел к Сионским воротам. И планировал вернуться. Что-то получить и вернуться. Или что-то узнать. Что он узнал — неизвестно. А получил… получил три пули и полное отпущение грехов.

Автомат захрипел и замолчал.

Хаммер вздохнул, вышел из-за стойки, подошел к автомату, пнул его и вернулся на свое место. Музыка заиграла снова.

— Раритетная вещь. Древняя. Еще до Возвращения она уже была старой, — сказал Джек.

— И никого чужого в баре не было? — спросил Иван.

— В такую погоду? — удивился Джек, достал кисет, трубку и принялся набивать ее табаком. — В такую погоду люди пьют, доставая бутылки из мини-бара в отеле «Интерконтиненталь», а не в стейк-баре «Три поросенка». Здесь были все свои… Кто более свои, кто менее…

— С какого раза ты запоминаешь посетителя?

— С первого, естественно. И во второй раз я уже могу назвать его по имени и спросить «Как обычно, приятель?». И не перепутать его прошлый заказ. Я уже двадцать лет в деле, Ваня… — Джек набил трубку, зажег спичку о свои джинсы и поднес огонь к трубке. — Без этого простой владелец бара не может рассчитывать на более-менее постоянную прибыль. Пусть даже небольшую.

Джек затянулся, выпустил краем рта струйку дыма и удовлетворенно улыбнулся.

— В тот день, в основном, были более свои. Хотя… был один и менее свой. Появляется редко. В смысле — не часто. Ничего не пьет, кроме чая. Ест салатик и бифштекс. Фрукты пару раз заказывал.

— А зовут его как?

— Зовут… тоже спросил. Если он ходит один и ни с кем не разговаривает, как я узнаю его имя? Уважаемый господин! И все, — Джек пыхнул трубкой. — А что такое? Я слышал, что Фому застрелили галаты.

— Уже слышал? — Иван даже и не удивился — так, продемонстрировал легкое удивление. — От кого?

— Разве вспомнишь? — Теперь легкое удивление продемонстрировал Джек. — Говорят. Ну так выпьем? За помин души…

Иван взял рюмку осторожно, чтобы не расплескать. Самоделка чуть приподнялась над краями рюмки, удерживаемая только поверхностным натяжением.

— А знаешь, Джек, — спросил Иван, разглядывая свою рюмку. — Знаешь, сколь булавок можно бросить в эту рюмку до того, как потечет через край?

— Если наливал Джек Хаммер, то ни одной, — сказал Джек.

— Ошибаешься, Джек Хаммер. Если верить старинной книге по физике, то насовать можно еще полную рюмку булавок. И не потечет. Сам я не пробовал, но не будет же врать известный ученый.

— Ваня, если бы ты знал, как врут ученые! Простой парень вроде меня если и соврет, то так, по мелочи. Ах, Эмма, я тебя люблю! Джон, доверься мне, эта лошадь придет первой! Никита, я засадил этой красотке на первом же свидании!.. Разве это ложь? А вот ученые… не поверишь, но мне довелось видеть книгу, в которой было написано, что Земля круглая. Не как круг, а как шар!

Представляешь? И крутится вокруг здоровенного солнца на этой, на оси. Представляешь?

Иван оглянулся на окно, но Игла отсюда была не видна.

— Представляю, — сказал. Иван.

— Что? Я сам… Я сам был возле небесной тверди. В западной половине Тихого океана. Мы, конечно же, не стали подходить близко, но даже издалека зрелище было потрясающим! Невероятным! Солнце как раз ушло за горизонт, зажглись звезды. Они были совсем рядом, рукой подать, а не во многих миллионах миль, как было написано в той книге. Я себе даже представить не могу, чего напился тот писака, прежде чем придумал бред о круглой Земле. Ну ладно, те, кто жил на макушке, еще как-то могли двигаться, хотя в гололед я бы не хотел оказаться на их месте. Поскользнулся и гоу ту нафиг с шара. Но ведь врали, что кто-то жил и вверх ногами. И ведь верили в это, верили! — Джек попытался затянуться, но табак уже прогорел, и Джек выбил его на пол о каблук. — Невероятно!

— Вероятно, — сказал Иван и выпил самоделку. — И про булавки, и про круглую Землю. Мне отец Серафим подтвердил, ты же знаешь Шестикрылого? Вот он и подтвердил. Я и раньше слышал, но в подробности не вдавался. Читал в библиотеке, в отделе Свободы Воли…

— Закрыл бы я эти отделы! — возмущенно выпалил Джек. — Вся ерунда оттуда проистекает.

— Была Земля шаром. Была до самого Возвращения. А потом развернулась, стала плоской, и твердь небесная легла сверху… — Иван поставил рюмку перед собой вверх дном, заметив, что Джек потянулся за бутылкой. — И стала Земля плоской семьдесят лет назад.

— И как же ходили по ней люди? — спросил, хитро прищурившись, Джек Хаммер. — Как ходили вверх ногами? Как мухи? Или как обезьяны по деревьям?

— Я то же самое спросил у отца Серафима, — вздохнул Иван. — Вот почти теми же словами. А он мне ответил…

Иван поманил к себе Джека пальцем, тот наклонился.

— А он меня спросил в ответ, отчего это я сомневаюсь во всемогуществе Господа нашего Бога? — прошептал Иван.

Джек Хаммер перекрестился.

— Вот и я о том же, — кивнул Иван. — Тот, не совсем свой, без имени, он далеко от Фомы сидел?

— От Фомы? В другом конце зала. Точно говорю, в другом конце. Фома, значит, в углу, лицом к двери, а этот мужик — за первым столиком, но тоже лицом к двери, а это значит, спиной к Фоме. И ушел, не оглянувшись, — Хаммер замолчал, задумавшись. — Погоди, Фома почти следом за ним вышел. Чуть замешкался, чтобы все-таки Франсуазу ущипнуть, увернулся от оплеухи, переговорил с вашими ребятами и вышел. Точно.

— Как мужик выглядел? Можешь описать?

— Как?.. Росту среднего. С меня, но потоньше в кости. Аккуратный такой, перстень на пальце, но я не рассмотрел что там за печатка. Одет в тот раз был в плащ с капюшоном, по погоде. И обычно ничего такого не надевал. По сезону. Раз в три месяца, в два. Как-то месяца четыре его не было. Что еще… Глаза серые, волосы темно-русые, вон как у тебя. Бородка и усы. Такие хитрые, соединяются. Усы по краям рта переходят в бородку. Не длинную. Чуть не забыл — шрам у него был на виске. На левом, — Джек поднес пальцы к своему виску. — Нет, на правом. Небольшой шрам. От ножа. Я таких в свое время насмотрелся. И все, больше я ничего не заметил. Приходил один, уходил один. Девок не водил и не кадрил. Если ты меня сейчас спросишь, не сидел ли он за все это время с Фомой за одним столиком, я пошлю тебя на хрен, ибо, что я тебе, компьютер, чтобы столько всего в голове держать. И разозлюсь. Так что — лучше не спрашивай.

— Я и не спрошу, — Иван посмотрел на часы.

— Не знаешь чем заняться? — участливо спросил Джек.

— Еще куча времени, — признался Иван. — Хренова куча времени. Убивая такую кучу времени, я начинаю чувствовать себя серийным убийцей. Или организатором геноцида.

Джек тоже глянул на часы.

— Сейчас у нас четыре часа. Ты сядешь за стол, к тебе подойдет Франсуаза, и ты интеллигентно сделаешь заказ…

— Это в смысле — рукам воли не давать?

— Именно. Я и сам еще не наигрался, между прочим. Смотреть — смотри. Даже за пазуху. Там есть на что посмотреть. Сделаешь заказ, она тебе его принесет минут через тридцать, у нас тут не фастфуд, у нас тут разогретое не подают. Эти тридцать минут ты скоротаешь за кружечкой пива. Орешков я тебе не предлагаю, а вот рыбца с Волги мне недавно привезли. Пососешь. Пока покушаешь, пока запьешь это кофейком по моему особому рецепту, с коньяком и перцем, вот уже и время подойдет, твои секретные восемнадцать часов. Как тебе план?

План был хорош. Даже в своем угрюмом настроении Иван не мог не признать, что план полностью соответствует его взглядам на счастливую жизнь. Не совсем, но очень близко.

Иван хотел честно это сказать, но не успел.

За окном прогремел взрыв. Близко — стекла влетели внутрь бара, взрывная волна сорвала занавески.

Иван успел только пригнуться, Джек — присел за стойку.

Закричала женщина — ее зацепили разбившиеся стекла. Женщина стояла на коленях, смотрела на кровь, пульсирующей струйкой бьющую из правой руки, и кричала.

— Твою мать! — Джек схватил полотенце и побежал к раненой, чтобы остановить кровь.