Волна сравнительно холодного воздуха сказала Маккаю, что прибыл Фурунео. Повернувшись, Маккай увидел планетарного агента, распростертого перед ним.

— Во имя разума! — заорал Фурунео, усаживаясь рядом с ним. — Что вы делаете со мной?

— Мне нужно было подышать свежим воздухом, — сказал Маккай.

Фурунео с изумлением поглядел на него:

— Что?

— Рад видеть вас, — сказал Маккай.

— Так вы знали об этом? Это все ваши проделки?

— Небольшое недоразумение, — сказал Маккай. — Лэндли-5 — ваш дом.

— Но он не мой!

— Оставляю этот вопрос вам на обсуждение с Фанни Мэ, — сказал Маккай. — Вы уже начали поиски на Сердечности?

— Я только что запустил это дело, и вдруг вы…

— Да, но вы уже начали его?

— Я уже начал.

— Хорошо. Фанни Мэ займет вас рассуждениями по различным вопросам и перенесет сюда ваших людей для доклада по мере того, как они будут вам нужны. Не так ли, Фанни Мэ?

— Соединительные ткани остаются верными. Контракт разрешает.

— Хорошая девочка.

— Я уже почти забыл, что здесь так жарко, — сказал Фурунео, вытирая со лба пот. — Итак, я могу вызывать сюда людей, еще что?

— Вы будете следить за Абнетт.

— И?

— В тот момент, когда она или один из ее палачей Паленки появится здесь, вы будете вести голосканическую запись всего, что здесь происходит. У вас есть набор инструментов?

— Конечно.

— Прекрасно. Когда будете сканировать, держите инструменты как можно ближе к двери для прыжка.

— Она, вероятно, закроет дверь, как только увидит, что я делаю.

— Не рассчитывайте на это. Да, еще одно!

— Да?

— Вы мой помощник учителя.

— Ваш кто?

Маккай объяснил ему о положении в соглашении Калебанца.

— Поэтому она не сможет отделаться от нас, не нарушив условий контракта с Фанни Мэ, — сказал Фурунео. — Толково.

Он сжал губы.

— Это все?

— Нет. Я хочу, чтобы вы с Фанни Мэ обсудили соединительные ткани.

— Соединительные ткани?

— Соединительные ткани. Я хочу чтобы вы попытались узнать, что, из десяти миллиардов чертей, Калебанец имеет ввиду, говоря о соединительных тканях.

— Соединительные ткани, — сказал Фурунео. — Есть ли какой-либо способ выключить здесь эти печи?

— Вы могли бы это взять в качестве следующей темы дискуссии: Попытайтесь открыть причину для всей этой жары.

— Если я до этого не расплавлюсь. Где вы будете?

— На охоте — при условии, что мы с Фанни Мэ согласимся на соединительных тканях.

— Что-то вы говорите невразумительное.

— Ах, да. Я попытаюсь взять след — может быть, Фанни Мэ пошлет меня туда, где есть дичь.

— А-а, — сказал Фурунео. — Не попадите в капкан.

— Может быть. Фанни Мэ, вы слушали?

— Объясните «слушали».

— Ладно, не обращайте внимание.

— Но внимание нужно всегда.

— Маккай закрыл глаза, проглотил слюну и сказал:

— Фанни Мэ, вы ознакомлены с обменом информацией, который только что закончился здесь, между мной и моим другом?

— Объясните «закончился».

— Вы ознакомлены? — прорычал Маккай.

— Расширение мало способствует коммутации, — сказал Калебанец. — Я обладаю желательным осведомлением — предположительно.

— Предположительно, — пробормотал Маккай, — тогда можете вы послать меня в такое место около Абнетт, где она не была бы осведомлена обо мне, а я мог бы быть осведомлен о ней?

— Отрицательно.

— Почему так?

— Особая оговоренность в контракте.

— Ох, — Маккай склонил голову в раздумье, затем спросил:

— Ну ладно, можете вы меня послать в такое место, где я мог бы быть осведомлен об Абнетт с помощью моих личных усилий?

— Возможность. Позволяет исследование соединительных тканей.

Маккай подождал. Жара была ощутимой вещью внутри бичбола, ощутимым вторжением в его чувства. Он видел, что она уже начинает удушать Фурунео.

— Я видел свою мать, — сказал Фурунео, заметив, что Маккай на него смотрит.

— Это здорово, — сказал Маккай.

— Она плавала с друзьями, когда Калебанец бросил меня прямо в бассейн к ним. Вода была чудесная.

— Не сомневаюсь, что они были удивлены.

— Они приняли это за великую шутку. Хотел бы я знать, как работает эта система глаза С.

— Не только вы, но и миллиарды миллиардов остальных. Меня одна лишь мысль о потребностях энергии кидает в дрожь.

— Я могу использовать эту дрожь прямо сейчас. Знаете, это прямо сказочное ощущение — одну минуту стоишь и разговариваешь со старым другом, в следующий момент проваливаешься в пустоту здесь на Сердечности. Как вы полагаете, что он подумал?

— Вероятно, решил, что это волшебство.

— Маккай, — сказал Калебанец. — Я вас люблю.

— Вы что? — взорвался Маккай.

— Люблю вас, — повторил Калебанец. — Симпатия одной личности к другой личности. Такая симпатия переступает границы видов.

— Я догадываюсь об этом, но…

— Так как я владею этой универсальной симпатией к вашей личности, соединительные ткани открываются, позволяя выполнение вашей просьбы.

— Вы можете послать меня в место возле Абнетт?

— Утвердительно. Соответствие желания. Да.

— Где это место? — спросил Маккай.

Однако вместо ответа он получил порцию холодного воздуха, падение плашмя на пыльную землю и покрытую мхом скалу, к которой, собственно, и был обращен его вопрос. Мгновение он смотрел на скалу, не отрывая взгляда и приходя в себя. Скала была с метр высотой и содержала маленькие прожилки желто-белого кварца с отражающими сверкание капельками, разбросанными в них. Скала стояла на открытом лугу под далеким желтым солнцем. Положение солнца сказало Маккаю, что прибыл он сюда или в разгар утра, или в разгар местного дня.

За скалой, лугом и кольцом желтых кустов простирался плоский горизонт, прерываемый высокими белыми шпилями города.

— Любит меня? — спросил он скалу.

Бич и отрубленная рука Паленки прибыли в нужную лабораторию Бюро Саботажа в то время, пока она была временно свободна. Заведующий лабораторией, ветеран Бюро по имени Трееж Тулук, склоненный в спине Рив, вышел в это время на конференцию, которая состоялась в связи с сообщением Маккая.

Как и большинство спиносклоненных, Тулук был Ривом запаха — ид. У него было тело среднего по величине Рива, два с половиной метра высоты, трубообразное, педальной бифуркации, вертикальная лицевая щель с манипулятивными разгибателями, свисающими с нижнего угла. От долгого обращения с людьми и гуманоидами он выработал быструю сутулящуюся походку, склонность к одежде с карманами и не присущую для Ривов манеру речи с циничной тональностью. Четыре глазных трубки, выступающие наверху лицевой щели, были зеленые и мягкие.

Вернувшись с конференции, он сразу же узнал предметы на полу лаборатории. Они соответствовали описанию Сайнера. Тулук немного пожаловался себе по поводу беззаботной манеры доставки, но скоро забылся в сложностях исследования. Вместе с ассистентами, которых он вызвал, прежде, чем отделить кнут и руку, сделали голосканирование.

Как они и ожидали, генная структура Паленки не содержала данных, позволяющих его идентифицировать. Рука не подходила ни к одному из нескольких Паленкисов в картотеке Кон Сенсов. Однако Тулук заполнил карту ДНА и надлежащее послание. Они потребовались бы при идентификации первоначального владельца руки, если возникнет такая необходимость.

В то же самое время продолжалось изучение кнута. Из компьютера вышло сообщение об артефакте следующего характера: «Кнут для быка, копия древнего орудия на Земле…» Он был сделан из шкуры быка, факт, который доставил Тулуку и его помощникам вегетарианцам несколько кратких мгновений отвращения, так как сначала они приняли его за синтетический.

— Болезненный анахронизм, — так назвал кнут один из помощников Тулука Читер. Другие были согласны с таким суждением, даже Пан Спечи, для которого периодические превращения в тип плотоядного в цикле креше, были необходимы для выживания.

Тогда их внимание привлекло любопытное построение в линию в некоторых из молекул клеток. Изучение кнута и руки продолжалось своим ходом.