- Хорошо, - Мария закрыла дверь.

- Спасибо,  - кивнул молодой человек, присаживаясь на подоконник.

Всем видом он показывал, что не собирается мешать хозяйке и уйдет так же, как и пришел, как только исчезнет опасность снаружи. Взглянув на смирно сидящего юношу, женщина вернулась к дивану. Не решаясь вытянуться во все свои метр семьдесят пять, Мария подобрала под себя ноги и продолжила читать с места, на котором остановилась.

Вскоре послышались первые тонкие звуки ударов песчинок о стеклопакеты.

Мария перечитала статью еще раз и кивнула: новые фильтры определенно хороши. Откинула голову на спинку дивана, возвращаясь в состояние покоя и ожидания радости, прерванное приходом соседки. Подняла взгляд на юношу у окна. За его спиной густая коричневая масса лениво елозила по стеклу, опадая вниз и застревая так, будто их барак попал в растворомешалку. Парнишка на фоне этого месива казался неуместно чистым.  Мария подумала о том, что одет он  в униформу  научных работников, а не как подсобный рабочий. Светло-зеленые свободные брюки и рубашка, белые тряпичные ботинки… еще бы зеленую шапочку – и вылитый лаборант.

Почувствовав внимание, юноша поднял взгляд. С минуту он спокойно ждал вопроса, уже сформировавшегося в глазах женщины. Мария же разглядывала паренька как новое оборудование: увидеть все непонятное, сформировать список и потом уже задать все вопросы сразу.

- Звонят, - сказал юноша тихо, разорвав тишину.

- Что? – не поняла Мария.

- Звонят, - повторил он и кивнул в сторону компьютера на рабочем столе.

Мария поднялась с дивана и, садясь в кресло, натянула гарнитуру.

- Привет, доченька, - улыбнулась в монитор. – А у нас пески снова встали… нет, я еще не решила. Я тоже скучаю… - Мария засмеялась, помолчав. – Это ты сейчас так говоришь… хорошо, можно. Пользуйся телефоном, даже когда не уверена, что я разрешу, пожалуйста… Нет, я не за компьютером и могла пропустить звонок… Как Артур?.. Я рада. Пока, милая.

Сняв наушники, Мария еще какое-то время со слабой улыбкой смотрела в монитор. Когда тишина окончательно поглотила воспоминание о голосе дочери, Мария обернулась к гостю.

- У тебя на удивление хороший слух.

Юноша пожал плечом: рад услужить. Мария же перевела взгляд с его лица за плечо: в песчаное месиво за окном.

- Ты работаешь на улице?

- По необходимости, - по-прежнему вежливо и спокойно ответил парнишка.

- Тебе обязательно заканчивать работу сегодня? Пески могут продержаться до утра, а то и дольше. Год назад пески держались двое суток.

- Обязательно, - кивнул молодой человек и в его взгляде появился оттенок той мольбы, что впервые Мария заметила, когда юноша был еще за окном.   – Я не стесню вас. А, если вдруг мое присутствие все же станет неуместным,  скажите, и я пойму.

Юноша не отводил взгляда. Мария же подумала о том, что это «я пойму» призвано вызвать жалость. Но зачем вызывать жалость рабочему, заскочившему в чужую квартиру ради того, чтобы переждать песчаную волну? Женщина не могла сопоставить чувства, которые должны были вызывать слова юноши с работой, которая ждала его на улице. Это напоминало виноватую улыбку Ани, когда она говорила «одолжи сахарку», подразумевая «подари». Они обе это понимали, а потому намеренная ложь в речи соседки прикрывалась виноватой улыбкой. Что-то подобное произошло и сейчас. Мария поднялась.

- Твоя одежда не похожа на спецовку подсобного рабочего, - сказала она.

- Я выполняю разные работы, не всегда подсобные и не всегда на улице.

- Сколько таинственности и неопределенности, - засмеялась женщина, чувствуя внутренний дискомфорт из-за своего любопытства и странной подозрительности.

- Чувствуешь этот аромат? – спросила она, пытаясь сгладить впечатление, которое могла произвести на парнишку своими вопросами.

- Да, давно чувствую, - ответил он.

- Нам обязательно достанется по кусочку. Аня замечательно делает шарлотку.

Юноша никак не отреагировал.

Мария отвернулась.

Ей казалось, что испытываемый ею дискомфорт вызван вторжением чужого человека в ее квартиру. С другой стороны она отгораживалась от этой мысли, не принимала ее, потому как испытывала к молодому человеку необыкновенное доверие. Каждый его ответ, внешняя покорность и спокойствие – все работало на то, чтобы парнишка максимально быстро стал своим даже для совершенно незнакомо человека.

- Ты можешь сесть сюда, - указала Мария на табуретку за кухонным столом.

- Благодарю, - парнишка поднялся и перешел в кухню.

- Как думаешь, через сколько времени шарлотка будет готова? – Мария включила чайник.

- Не знаю, - юноша улыбнулся с искренним удивлением.

- Я подумала, что с твоими обостренными чувствами ты поймешь, когда она уже готова.

- Я не знаю, как пахнет готовая шарлотка, - пожал он плечами.

Мария почувствовала себя глупо и отвернулась к чайнику. Наверно, у него действительно нет родителей. Ей казалось, что все дети должны знать, как пахнет шарлотка. Этот аромат, считала она, является неотъемлемой песчинкой в пустыне под названием «семья». Ее дочь знала, как пахнет шарлотка, а рядом с этим знанием жило воспоминание и о ней самой, Марии. Из таких мелочей и формируется детство, которое должно быть счастливым. Вряд ли Мария смогла бы аргументировать свое видение. В ней просто жил слепок детского счастья, передающийся из поколения в поколение. Слепок, составляющий саму суть понятия «семья».

- Как тебя зовут, мальчик? – обернулась Мария и заметила, что впервые парнишка отвел взгляд.

- Уно, - ответил он по-прежнему спокойно.

- Странное имя. Кто тебя так назвал?

- Не знаю, - пожал он плечами, - а имя испанское, мне кажется.

- Хорошо. Уно, а дальше?

- Уно Фест.

Мария вскинула брови и отвернулась к окну, чтобы скрыть легкое недоумение. Парень говорил без акцента. Она не могла найти причину, по которой русского мальчика могли бы назвать подобным именем. Но так как никакой тревоги она не чувствовала, это открытие женщину позабавило.

Через несколько минут от двери послышался звонок.

- А вот и кусочек шарлотки.

- Это я, - сказала Аня. В ее руке была ожидаемая тарелка с источавшим соблазнительные запахи куском выпечки. – Угощайся, дорогая.

- Спасибо! – поблагодарила Мария.

- У тебя телевизор не включен? – Аня заглянула за спину соседки. – По корпоративной волне новости крутят, посмотри.

- Хорошо, спасибо, - Мария закрыла дверь и вернулась на кухоньку.

Уно по-прежнему сидел на табуретке, хотя в какой-то момент женщине показалось, что она слышала движение на кухне.

- Смотри, как аппетитно, - поставив тарелку на стол, она вышла в комнату, чтобы включить телевизор.

Внутренние новости Песок-2 передавались беспрерывно в зацикленном виде. Сейчас в левом от диктора верхнем углу экрана застыла фотография ее случайного гостя. Мария не без напряжения вслушивалась в текст новостей.

- …Сбежал один из проектов корпорации. Экземпляр не является военной разработкой и не представляет опасности для окружающих. Просьба при обнаружении сразу же сообщить охране города.

И по новой:

- Сегодня около шести часов вечера с лабораторного этажа сбежал один из проектов…

Мария обернулась к проему на кухню, в котором замер юноша. Он спокойно наблюдал за женщиной, ожидая ее действий.

- Так ты не человек, - в голосе, как ни пыталась Мария придать  ему утвердительную интонацию, скользнули вопросительные нотки.

- Разве?

- Ты сбежавший из лаборатории проект.

Мария направилась к телефону. Юноша не шевельнулся. Лишь начал говорить так же спокойно и покорно:

- Пожалуйста, не звоните охране. Я не вернусь в лабораторию. Если вы сделаете это, я уйду через окно.

- Это смертельно опасно, – отмахнулась женщина.

- Уверен, да, - кивнул парнишка, - а я хочу жить. И, возможно, найду другой выход из сложившейся ситуации.

Мария приостановилась, чтобы посмотреть в чистое молодое лицо. Его слова не звучали как угроза, но по смыслу ею являлись.