— Решено, — сказала Аманда, вдруг загоревшись этой мыслью. — Все не так уж и плохо. Я найду работу в какой-нибудь конторе. Может быть, все еще сложится очень даже хорошо. Вот увидишь.

Аманда подошла к стулу, на котором сидела оцепеневшая Сюзен. Она остановилась, оперевшись одной рукой на кухонный стол. Сюзен даже показалось, что мать ее сейчас обнимет, но ошиблась.

— Спустись в подвал и принеси чемоданы, — сказала она. — Мы возьмем только самое необходимое и уедем немедленно. Твой отец оставил кое-какие деньги. Их хватит, чтобы продержаться, пока не найдем жилье и работу для меня.

Сюзен показалось, что теперь Аманда успокоит ее, скажет, что все будет в порядке и что она позаботится о дочери и поможет ей. Но взглянув в лицо матери, она не увидела в нем и намека на материнскую заботу — лишь лихорадочное возбуждение от возможности сбежать из городка. О подлинной причине их отъезда Аманда, казалось, уже забыла.

Сюзен отчаянно жаждала ласки. Она чуть было не протянула к матери руки и не попросила ее об этом, словно маленькая. Но сдержала себя. Может быть, для этого еще не пришло время. Может быть, это у Аманды не равнодушие, а просто стремление оказать ей сначала практическую помощь. Может быть, утешения и объятия будут потом.

Утешившись этой мыслью, Сюзен спустилась в подвал и притащила наверх несколько чемоданов.

Сюзен никогда не забудет их поездку на Север, пожалуй, ее не забудет и Аманда. Мать сидела в двух футах от девочки, но не разговаривала с ней. Только когда они доехали до придорожной стоянки на автостраде, чтобы перекусить и выпить кофе, Аманда стала задавать вопросы. Сначала Сюзен не поняла их цели, но вскоре ей все стало ясно.

— Что было на тебе надето вчера вечером?

Рассвело. Сюзен смотрела сквозь стекло машины на бесконечные фермы, мимо которых они проезжали.

— Ты сама помнишь, — сказала она. — Красная юбка. В складку. И белая кофточка с лошадкой на кармане.

— Ты приглашала его в свою комнату?

В голосе Аманды промелькнула ледяная нотка. Сюзен ответила не сразу.

— Нет. Я готовила уроки. Он сам вошел…

— Но ты, наверное, сделала что-то такое… Что ты говорила ему за ужином?

— Ничего особенного, мама. Он спрашивал, как у меня дела в школе.

— Он пошел с тобой на кухню? Ты с ним кокетничала?

— Нет, — ответила она еле слышно. — Я одна вымыла посуду. Он смотрел телевизор… Почему ты спрашиваешь?

— Я спрашиваю потому, что мужчины не совершают подобных вещей, если их на это не провоцируют. Такой добропорядочный джентльмен, как Карл, никогда не стал бы делать этого… если бы ты сама не захотела…

Ее слова ошеломили Сюзен. У нее даже дыхание перехватило.

— Я не хотела этого, мама. Я никогда…

— Забудь об этом! — резко прервала ее Аманда. — Ты еще слишком мала и наверняка не понимала, что делаешь. Но джентльмены не поступают так, если их об этом не просят… запомни это.

— Я не просила. Он всегда пытался прикоснуться ко мне, мама… а я всегда говорила ему, что мне это не нравится…

— Я сказала, забудь об этом! — взвизгнула Аманда. — Я не хочу этого слышать!

После минутного молчания она произнесла ледяным тоном:

— Я надеюсь, что ты не забеременела. Это было бы последней каплей.

Сюзен подобрала на сиденье ноги и обняла их руками. Аманда больше с ней не говорила. Стараясь сдержать слезы, девочка закрыла глаза и стала гадать, что же она такое сделала, что смогло навлечь на них весь этот ужас. Аманда явно считала, что ее дочь сама напросилась на его нападение. Но Сюзен не могла припомнить в своем поведении ничего такого, что могло бы спровоцировать Карла. Наверное, все-таки она вела себя ужасно неправильно.

Опасаясь, что ее задержат, Аманда упорно вела машину прямо к северу. Когда они проезжали по мосту Джорджа Вашингтона, Сюзен, взглянув на мать, заметила, как побледнело и осунулось ее лицо. Раньше у нее не было этих горестных складок вокруг рта. Девочка поняла, что матери тоже нелегко. Впереди уже маячили небоскребы Манхэттена, транспортный поток стал гуще, и от звука проносящихся мимо них машин Сюзен бросало в дрожь. Она видела, как побелели у матери костяшки пальцев, вцепившихся в рулевое колесо.

Аманда продемонстрировала силу воли, о которой Сюзен даже не подозревала. Девочка постепенно успокаивалась, следя, с какой энергией мать налаживает их жизнь в Нью-Йорке. Хотя Аманда еще не избавилась окончательно от страха и неуверенности, она была неутомима. Или было бы правильнее сказать, она не могла усидеть на месте.

Пожелав чего-нибудь, Аманда всегда всего добивалась. Она хотела дом, и Карл купил его ей. Но кто отказался бы от такого дома? Она хотела, чтобы окружающие считали ее строгой и респектабельной дамой, и добилась этого. Наблюдая за матерью, Сюзен все больше и больше восхищалась ее железной волей. Аманда сильно изменилась за последние недели, но, казалось, была счастлива.

Сначала она зарегистрировалась в агентстве по временному трудоустройству, и ей предоставили место секретарши. Там она проработала два дня, после чего ее направили на другое место работы — в приемной одного врача с обширной практикой. На этом месте Аманда проработала всего один день, но она не возражала против перемен.

Промотавшись так в течение двух недель, Аманда была направлена на подмену секретарши в отделе рекламы на одной телестанции. Прежняя секретарша так и не вернулась, и Аманда осталась на ее месте. Ей это понравилось.

В течение двух с половиной недель они снимали номер в гостинице, потом Аманда подыскала маленькую квартирку, которая находилась в старом доме на Уэст-Сайд, то есть далеко не в самом фешенебельном районе. Соседями их оказались люди самых разных национальностей — итальянцы, японцы, греки и пуэрториканцы. Каждый вечер, возвращаясь с работы, Аманда с отвращением морщила нос. Ее обоняние страдало от запахов готовящейся пищи, но она не собиралась тратить на жилье больше, чем необходимо, и точка.

В ноябре Сюзен пошла учиться в местную среднюю школу, не испытывая, впрочем, от этого ни радости, ни досады. Каждый вечер Аманда приносила домой все основные нью-йоркские газеты. Они вдвоем просматривали каждую страничку, отыскивая какое-нибудь упоминание о нераскрытом убийстве владельца посреднической фирмы по продаже «понтиаков» в Атланте, штат Джорджия, и об исчезновении его жены и дочери.

Но никаких сообщений не было, что не особенно их радовало. Этому, как они считали, могло быть два объяснения: либо полиция не поняла, что виновницами могли быть Аманда и Сюзен, и взвалили вину на кого-нибудь другого, тем самым закрыв дело об убийстве, либо — что было бы гораздо хуже — убийство какого-то торговца «понтиаками» в Атланте не представляло интереса для крупных нью-йоркских газет и они не стали писать о нем, а это означало, что Сюзен и Аманде все еще угрожает опасность. Полиции Атланты нужно совсем немного времени, чтобы разыскать их. Но по истечении двух месяцев страх у них немного поутих. Когда же прошло достаточно много времени, а о случившемся по-прежнему нигде не упоминалось, Аманда постепенно расслабилась. Сюзен тоже. Обе они надеялись, что их все-таки не поймают.

Аманда не пользовалась фамилией мужа, и это существенно увеличивало вероятность того, что их не найдут. Она жила теперь под своей девичьей фамилией — Аманда Тейлор — в надежде, что в случае расследования за пределами штата это запутает их следы.

У Сюзен наконец началась менструация, и в тот день она поняла лишь одно: в этой страшной истории с ее отчимом ей удалось выйти сухой из воды. Теперь она могла вообще утаить факт физического изменения в своем организме. Никто и никогда не будет знать об этом случае, кроме нее самой да Аманды, которая уж наверняка никому ничего не расскажет.

Помимо того что они читали газеты — а читали они их всегда молча, — ничто не напоминало о страшном происшествии. Никто из них никогда не вспоминал о прошлом. Словно черный непроницаемый занавес опустился между их прошлым и настоящим и жизнь их началась сначала, с совершенно чистой страницы. Некоторое время спустя даже Сюзен стала забывать о случившемся. Единственным, что еще пробуждало воспоминания в ее душе, было чтение газет, но месяца через четыре они с Амандой бросили это занятие. Им больше не угрожала опасность. И причин думать по-другому у них не было.