— Топлю, — только и ответил тот.

— Зачем?

— Чисто из старческого каприза.

— Отпусти их.

— Мои кошки, хочу — топлю, хочу — нет, — сказала мумия.

— Сколько ты за них хочешь?

— Двести! — не растерялся предприимчивый злодей.

— Вот деньги, неси сюда мешок.

Получив вознаграждение, человек осмотрел купюры и, удостоверившись в их подлинности, лихо заковылял прочь.

— Неужели тебе ни капли их не жаль? — окликнул его Николас.

Незнакомец обернулся:

— Так ведь они, считай, не жильцы: слепые, лысые; утопишь, только всем лучше сделаешь. С какой стороны ни посмотри — поступок, за который не стыдно. А таких, как ты… — на всякий случай мумия отошла на безопасное расстояние, — я ненавижу! Как увижу праведного богатея, прямо с души воротит! — последняя фраза была достойным завершающим штрихом к портрету.

Гнаться за негодяем было бессмысленно, и такса ограничилась сердитым рычанием.

Николас с Ладой на поводке тихонько вошёл в номер. Раскрыв мешок, он бережно, один за другим вынул на свет трёх маленьких котят.

Не помня себя от страха, малыши тряслись и плотнее жались друг к другу. Казалось, жизни в них было не больше, чем в меховых варежках.

Тонкие рёбрышки торчали из-под кожи, покрытой редкой тёмной шерстью. Один был крупнее других и, похоже, смелее — это ему пришлось искупаться в холодной воде. Принюхиваясь, котёнок подполз ближе к Ладе, приняв её за маму. Крепко прижавшись бочком, он уткнулся слепой мордочкой в собачий живот, да так и замер.

Николас укутал новорождённых тёплым пледом.

— Ух, ты, котята! — щурясь от яркого света, в комнату вошёл сонный Кристофер. — Откуда?

Позади с заспанной физиономией семенила левретка.

— Забрали у одного плохого человека! — весело отрапортовал сэр Николас. Самым неожиданным образом преобразившись в матушку-хозяйку, он достал из мини-бара пакетик молока, юркнул на кухню и загремел оттуда посудой.

— Хорошие, — одобрительно кивнул Кристофер, поглаживая котят.

Здоровячок довольно зафыркал: «Фру-фру-фру», — и попытался встать. На ходу его пошатывало, и он походил на маленького толстого пьянчужку на кривых ножках. Фру-Фру старался шагать как следует. Передние лапки маршировали бодро, поднимаясь высоко, словно он ими барабанил. А задние, отставая, тащились сами по себе до тех пор, пока малыш не растянулся на пузе.

— Откуда тут взялись кошки? — проскрежетала левретка, не разжимая челюстей.

— Понюхай, как они восхитительно пахнут! — сказала такса.

— Нюхать кошек без противогаза? Я всегда считала Николаса далеко не подлецом, но зачем же тащить в дом кошек? Откуда они вообще взялись?

— Мы родились вчера ночью, — тоненько пропищал Фру-Фру. — Но нас забрали от мамы.

— Слепые, а разговаривают! — удивилась левретка. — Какой крепыш! Даю лапу на отсечение, когда он вырастет, будет чуть поменьше молодого бегемота.

Фру-Фру оскалил в улыбке беззубый рот и заурчал, нежно покусывая руку Криса. Малышам льстило всеобщее внимание — котята вообще очень чувствительны к лести: любят, чтобы их тискали, ласкали и баловали. А ещё просто обожают, когда всячески намекают, что они самые лучшие, красивые и замечательные коты на всём белом свете.

Николас вернулся с чашкой тёплого молока и пипеткой. Взяв самого маленького на руки, он с энтузиазмом принялся его кормить. Котёнок мяукал и с жадностью сосал импровизированную соску.

— Ну ты и Мяфа! — рассмеялся Кристофер.

— Очередной кошачьей мафии нам в доме только не хватало! — негодовала левретка. — Кошка, что карликовый тигр: любит мышей, покровительствует людям и ненавидит собак!

Третий котёнок испуганно юркнул под плед.

— Не бойся, экий ты бережливец! Напугал тебя злодей? Пап, давай их оставим!

— Можем и оставить, — согласился отец. — А ты, сынок, на будущее имей в виду: зло вообще-то слабее добра. Разрушать и губить слабых куда легче, чем созидать и защищать. Такие дела.

— Значит, если добро сильнее, то оно обязательно победит зло?

— Рано или поздно, но добро всегда побеждает. А сейчас шагом марш в постель!

Наевшись, котята повеселели, немного поползали, позёвывая и помахивая задранными кверху хвостами, и заснули.

— А взрослые кошки, они что едят? — спросила левретка, снова укладываясь в кровать.

— Подошвы от ботинок, — сказала такса.

«Дзы-ынь!» — раздался вдруг резкий звук. «Дзы-ынь! Дзы-ынь!»

Чернышёва вскочила с постели и оторопело глянула на тумбочку. На ней стоял старинный телефон на гнутых львиных ножках. Телефон звонил визгливо, совсем не по-львиному.

— Ты чего?

— Он не может звонить, — чуть слышно прошептала Лада. — Я сама видела, как Николас отключил его на ночь.

Левретка залезла под кровать и проверила розетку:

— Выключен…

— Это он. Он меня нашёл… — Ладу сковал знакомый страх. Похожий на чёрного земляного червя без глаз и сострадания, он выполз из глубины, чтобы утащить её под землю.

— Брось! — отмахнулась левретка и беспечно взяла трубку. — Алло, кто это? Алло, вы будете говорить?

— Только не с тобой, идиотка. Позови подругу, живо! — прошипел кто-то.

Холодный заплесневелый воздух вдруг стал наполнять тёмную комнату.

— Вам кого надо, дядя? Имя, фамилия?

— Ладу Чернышёву…

От неожиданности левретка выронила трубку и медленно обернулась.

— Это тебя…

На ватных лапах такса подошла к телефону.

— Что вам надо? — сказала она голосом, ничего не имеющим общего с её собственным.

— Слушай внимательно и запоминай, — словно с того света, прошептал кто-то. — Завтра вы должны быть в замке. Не вернётесь вовремя — мальчишка умрёт.

ГЛАВА 11

Жестокий розыгрыш

Звёзды, словно прибитые гвоздями, застыли в ночном небе. За окном всё гукала и никак не смолкала какая-то птица. Левретка сидела на стуле и болтала левой лапой. В принципе, можно было поболтать обеими, но не хотелось усложнять. Всё и так было запутано:

— Как ты намерена оказаться дома уже завтра?

— Не знаю. Но завтра мы просто обязаны быть в Лондоне — от этого зависит жизнь Кристофера, — в горле першило, словно туда напихали старой ваты.

— Кто-то над нами издевается, а ты веришь во всю эту чушь!

— Но как ты объяснишь, откуда этот кто-то знает моё имя?

— Быть может, у него большие уши и он подслушал. Или рентген в голове, и с его помощью он читает чужие мысли на расстоянии.

— Мне шестое чувство подсказывает: это не пустые угрозы. Надо срочно возвращаться!

— Значит, моё шестое чувство совсем перестало работать, хоть в ремонт его неси! Только позволь спросить: КАК? Как ты собираешься заставить Николаса уехать, не окончив лечения?

Чернышёва молчала.

— Заморочки дождём с неба сыплются! А мы их подбираем увлечённо и по карманам рассовываем. Может, просто мы их с чем-то путаем? Кому расскажи, что за последний месяц произошло — не поверят! — не унималась левретка. — Сказка про волшебника Изумрудного города и то правдоподобнее!

Лада не слушала причитаний подруги — она сосредоточенно смотрела сквозь оконное стекло в темноту. Слова незнакомца с жужжанием кружились в голове, как мухи, застрявшие между рамами.

— Я знаю, что делать.

— Алло! Это ты, дорогой? Как давно не слышала твой голос! Я безумно соскучилась!

— Послушай, Элизабет, мы же вчера с тобой разговаривали…

— Ах да! Я и запамятовала, такая рассеянная! Как ваши дела? Как сынок себя чувствует? — здорово подражая голосу мадам Стивенсон, щебетал Гарри.

— Всё хорошо, Лизи. Кристоферу намного лучше. Честно говоря, мы с доктором диву даёмся: результаты просто потрясающие!