Лада не знала, обижаться ей или обратить всё в шутку.

— А потом меня превратили в длинноногую левретку, и в Англию я поехала вместе с тобой. Мы вдруг стали равны, понимаешь?

— Ну да… — обескураженно кивнула Лада.

— Но как-то утром, по-моему в прошлую среду, я вдруг поняла: вся эта роскошь — мишура. Я ведь как думала? Будет дом большой, модная одежда — стану я самой счастливой на свете! И вот странно, всё это у меня теперь есть, но счастья что-то не ощущается. Тоска только, — Юлька шмыгнула носом. — Знаешь, я просто поняла, что людям и воздушные замки надоедают, если в них ничего не менять. Если, по сути, они пусты, — левретка походила на несчастного зверька, у которого отрубили пушистый хвост. — Я хочу домой…

Лада обняла подругу.

— Не грусти, ты ещё, в сущности, ребёнок. А все маленькие дети — большие эгоисты.

— Да нет никаких детей и нет никаких взрослых! Есть люди с разными размерами души.И, как оказалось, у меня она не больше напёрстка.

Левретка умолкла. Едва уловимая влага расходилась по комнате волнами.

— Знаешь, а ведь я сама тебе завидую, — сказала вдруг Лада. — Всегда хотела быть такой же гибкой и иметь чертовское чувство юмора… Кажется, всё дело в нас самих. Стоит поверить в себя, и сразу увидишь: мир вокруг изменится. Я тебя очень люблю. И не только я, твои родители, друзья…

— Правда? — встрепенулась Юлька. — А за что? — распухший от слёз розовый нос сделался на пару размеров больше.

— Любовь — штука добровольная, — улыбнулась такса. — Объяснениям не подлежит.

ГЛАВА 13

Фризби — потому что собаки любят иг-гать

Самочувствие Криса снова резко ухудшилось. Целую неделю мальчик пролежал в постели. Доктор Герценштубе был озабочен:

— Болезнь прогрессирует. Странно, ведь улучшение было налицо…

Кристофер стал замкнутым и раздражительным. Однажды он даже замахнулся на Ладу, когда та принесла в зубах подросшего Бережливца — любимчика домочадцев. Увидав котёнка, Кристофер снайперски метнул в таксу тапком.

Что и говорить, о побеге не стоило и думать. Увеселительные поездки в город прекратились, пробраться сквозь денно и нощно охраняемые ворота казалось невозможным. Спасение было где-то рядом — только лапу протяни, а ты бессилен что-либо предпринять… Оставалось ждать удобного случая.

И однажды он представился.

— Мы едем на конкурс «Гордость Великобритании»! — торжественно объявила за завтраком миссис Стивенсон.

— Что за конкурс? — осведомился Николас, отрываясь от утренней газеты.

— Чемпионат по фризби. Проще говоря, по ловле тарелок среди особо мелких собак. Это потрясающее зрелище! В прошлом году…

— Дорогая, — перебил супругу Николас. — Ты уверена, что Кристоферу можноехать?

— Ну, разумеется! Доктор Герценштубе рекомендовал Крису чаще бывать на свежем воздухе. А бедняжка третью неделю дальше сада ни ногой! Это маленькое приключение пойдёт ему только на пользу. Сынок, ты хочешь поехать?

— Мне всё равно, — уткнувшись в тарелку с овсяными хлопьями, отозвался мальчик.

День выдался на редкость жарким и солнечным. Сидя в вагоне лондонской электрички, Лада смотрела в окно. Железнодорожная линия, неестественно прямая, будто проведённая по линейке, бежала мимо холмов. Они напоминали исполинских такс — присели на корточки, пригрелись и задремали.

— Эх, отличный был шанс удрать с вокзала! — расстраивалась левретка.

— Только не теперь, — отозвалась такса, — мы не можем бросить Кристофера.

— Но ведь никто не знает, когда он поправится!

— Значит, будем ждать. В том, что Крис выздоровеет, я ни капельки не сомневаюсь.

Золотистые лучи делили бескрайний изумрудный стадион пополам: правая половина — на солнце, левая — в полупрозрачных сумерках. Все разумные существа подались налево, спрятавшись в тень.

— Это чемпионат по фризби или международный конкурс двойников Юлии Собакевич? — левретка озадаченно озиралась.

Друзей окружали сотни одинаковых гладких серых спин. Компания просто тонула в густой толпе левреток! Овчарок, пуделей, чи-хуа-хуа, болонок и прочих вокруг не наблюдалось.

Изнывая от жары, левретки лежали в траве в ожидании начала конкурса. Хозяева заботливо поили любимцев из бутылочек — за утро собаки наверняка вылакали стофутовый бассейн воды! Более жаростойкие слонялись в прекрасном настроении и обнюхивались по всем собачьим правилам. В знак дружбы они расписывались на одном столбике, сплетничали о хозяевах, спорили о вреде сухого корма и травили анекдоты.

— Спарки, а этот слышал? Заходит собака на почту, берёт бланк для телеграммы и пишет: «Гав, гав, гав, гав, гав, гав». Почтальон читает текст и говорит: «В телеграмме только шесть слов. Вы можете добавить ещё одно за ту же цену». Собака думает, перечитывает текст, шевеля губами: «Гав… гав… гав… Нет, тогда ерунда какая-то получается!»

Неожиданно на Ладу с разлёту накинулся какой-то широкогрудый леврет.

— Эй, ты! Вали отсюда подобру-поздорову, это мой куст! — зарычал незнакомец.

Недолго думая, находчивая такса бухнулась на спину и задрала кверху лапки:

— Простите меня, я не знала! А если вы не в курсе, то лежачего не бьют!

Пёс недоумённо обнюхал странную таксу, отошёл в сторонку и расписался на злосчастном кусте: «Миру — мир».

— Маркизик, ко мне! — позвала его старушенция в вуали, и леврет, смущённо попрощавшись, был таков.

— Похоже, у тебя появился поклонник, — хихикнула Юлька. — Извините, — вежливо обратилась она к рядом стоящей левретке с зелёным бантом на шее. — Не подскажете, по какому поводу столь грандиозное собрание?

Левретка грациозно повернула голову и смерила Юльку надменным взглядом. У собачки была неприятная мордочка с брезгливым выражением и на удивление голубыми глазами.

— Кажется, я не по адресу, — на секунду смешалась Собакевич. — А впрочем, дорогуша, вы не находите, что моя новая серая тушь делает глаза необыкновенно глубокими и прекрасными? Почти, как у вас… — Юлька быстро-быстро заморгала.

От такой наглости левретка, по-видимому королевских кровей, громко фыркнула. Но и фыркнула она удивительно элегантно, точно совершив подвиг, который войдёт в анналы истории.

— Великолепный ответ! — восхитилась Юлька. — В точку и как лаконично!

— Не приставай, — пихнула её в бок Лада.

Но было поздно: красотка подняла на Юльку небесные глаза и молвила с достоинством:

— С твоими манерами, нахалка, прямая дорога в зоомагазин!

— Насчёт нахалки-с повремените-с! — тут же отразила Собакевич. — Промежду прочим, ваш зелёный бант — кричащее уродство.

— Да знаешь ли ты, с кем говоришь?! — взвилась левретка. — Я Анна Мария Генриетта фон Ляйпцигшпиц! Да-да, ты не ослышалась. Я — «Мисс хвост-2010»! Лучший представитель породы 2009 года! Острая морда, прозрачные уши, отвислый хвост, линия верха с выпуклой поясницей и опущенным крупом, плечелопаточный угол открытый, длина черепной коробки в половину длины головы, шерсть короткая, масть одноцветная — мои пропорции идеальны! — задыхаясь, окончила мисс Хвост.

— Как это впечатляет! Особенно длина черепной коробки. А вы ужасная аристократка! Я сбоку-то из-за угла на вас всё смотрела: в вашей морде нет ни тени наивности и простодушия, знаете ли вы это?

— Ты все ещё зде-есь? — щегольски растягивая слова, поинтересовалась мисс Хвост. — Дворняжка и есть дворняжка!

Вокруг спорщиц уже собирались собаки. Навострив уши, они хихикали.

— Поменьше снобизма, милейшая! — обиделась Юлька. — Родословная родословной, но я же не лечу вас терминами о бесконтактных антицеллюлитных программах, основанных на физике малых разрядов. Господа, здесь есть люди с медицинским образованием? Если мисс Хвост-2010 организовать пересадку головного мозга, мир станет добрее?