Но Штаты были далеко, моя золото и поставляя всему миру пушнину, а Европа благоденствовала под сенью двуглавого орла. Не знаю, как там при ихней демократии, а у граждан Империи свобод столько, что мне, воспитанному совковым режимом, и не снилось. Да и материальный достаток «простонародья» далеко обгонял уровень так называемого среднего класса, в моей России уж больно сильно задирающего нос.

Свободно можно купить оружие, но практически не распространены наркотики. Наверное, сказалось отсутствие «сухого закона»», позволившего в свое время подняться мафии. И после отмены оного не пожелавшей самораспускаться, засыпав мой мир тоннами героина. И почемуто не в почете оказался игорный бизнес, что меня очень опечалило. Да, новая «патрия» вызывала удивление и озадачивала вопросом: а будет ли мне здесь «бене»?

Я крутил золотой кругляш в руках, разглядывая выбитый на ребре номер, а в моей голове зудел давно не интересовавший меня вопрос. А именно: где взять денег? Вообщето есть шанс опять грабануть когонибудь, но это не решало проблемы «в принципе». Дома всё образовалось както помимо моей воли, и я лишь пожинал плоды самообороны. Неплохие, надо сказать. Здесь же, на новом месте, не хотелось заниматься откровенным криминалом, и я ломал голову. «Твое чистоплюйство тебя когданибудь погубит», – твердил я себе, а в мозгу вырисовывались картины ограблений одна фантастичнее другой.

Конечно, можно начать играть по имеющимся, я в этом уверен, подпольным местам. Но ни одного из этих мест я не знал, и знакомых соответствующих у меня не водилось. Собственно, кроме Анны, знакомых не имелось вообще. Но наши с ней совместные интересы дальше постели не шли, и это устраивало обоих. Да и, если честно, мне претила атмосфера подобных мест, прививая стойкое отвращение к карьере карточного шулера. Приходила на ум идея возродить «Бюро находок», но энтузиазма не вызвала. Я валялся на кровати в номере, листая рекламный выпуск «Негоцианта», в надежде обрести хоть какуюто идею. В последнее время у меня развилось стойкое отвращение к любой работе, а потому в раздел «Наем» я даже не заглядывал. Но чего не сделаешь от скуки, и вот оно, объявление. «Боярскому роду Земцовых требуется сопроводитель груза. Крепкий мужчина, в связях порочащих его, не замеченный. Жалованье 3000 рублей». На неполных двадцать золотых я прожил целый месяц и практически ни в чем себе, любимому, не отказывал. А тут целых три тысячи, то есть триста червонцев! Одноразовая работа даст возможность целый год предаваться лени и изображать из себя исследователя. Я потянулся к телефону. Немного приукрасив, малость умолчав, я таки добился того, что мне назначили «собеседование». Итак, завтра. А сегодня я решил обновить гардероб, нисколько не смущаясь тем, что заплатить мне нечем.

– Юрий Иванович, к главе рода Земцовых на собеседование!

Ворота загородного особняка открылись, и я вошел. Поместье было огромным, и закрадывалась мысль о том, что при таких деньгах найти верных людей не должно составлять проблемы.

Но тут мы прибыли, и я предстал перед лицом человека лет пятидесяти, с породистой сединой и густым баритоном.

– Итак, вы предлагаете свою кандидатуру, Юрий Иванович?

– Именно за тем я здесь.

– Сколь часто приходилось вам выполнять подобную работу и есть ли у вас отзывы?

Сопровождать мне приходилось только Инну, а представив, что она могла сказать «по поводу», я с трудом сдержал улыбку. Но нагло врать ни в коем случае не рекомендуется, и я ответил почти правду:

– Всего лишь один раз, и клиентка осталась довольна.

– Могу я узнать имя госпожи?

Это уже слишком, и я резко ответил:

– Нет, ни в коем случае!

Он благосклонно кивнул и представился:

– Меня зовут Павел Модестович, и, вероятно, мы поладим.

Откудато сбоку послышался вздох. но лицо собеседника оставалось непроницаемым.

– О чем конкретно идет речь? – Но он лишь покачал головой:

– Не сегодня, а пока возьмите, за потраченное время. – В прозрачном мешочке лежало десять червонцев. – Я думаю, мы еще увидимся.

Кивнув на прощание, он вышел.

Меня проводила к выходу девушка лет двадцати восьми. Наверное, секретарь, подумал я, не переставая удивляться странной аудиенции. Но сто рублей внушали чувство оптимизма, и я постарался отбросить сомнения. Спутница внимательно разглядывала меня, как будто пытаясь увидеть чтото, ведомое лишь ей одной. Но на женщин я всегда обращал мало внимания, а потому, лишь сухо кивнув на прощание, вышел.

Наутро мне позвонили и, осведомившись о состоянии духа, попросили прийти снова. Не вдаваясь особо в подробности, нас с секретаршей представили друг другу, после чего мне сообщили, что я должен ее сопровождать из пункта А в пункт Б. Я заполнил стандартное соглашение, обязуясь защищать «собственность дома Земцовых», не щадя живота своего. Если только девушка была собственностью. После чего получил тысячу рублей аванса и был отпущен до завтра.

Не представилось случая ознакомиться с банковской системой Империи, а потому капиталы я припрятал возле водопада. Немного посомневался и увеличил свой арсенал на один револьвер с двумя коробками патронов. Хотя, судя по новостям, на российских просторах царило благодушное спокойствие и в индейцев поиграть вряд ли удастся.

Всё происходило както буднично. Мы сели в поезд и приехали в Марсель. Попутчица моя в руках держала небольшой саквояж. К груди, впрочем, не прижимая и беспокойства особого не выказывая. В месте назначения остановились на постоялом дворе и, переночевав, наутро отправились в загородный особняк, чемто похожий на парижский. Спутница прошла кудато вовнутрь, а меня попросили подождать в холле, любезно предложив перекусить и выпить чаю. Спустя часа два девушка вернулась и, кивком пригласив за собой, проследовала к выходу. Напряженнонастороженное выражение на ее лице сменилось облегчением, и я расслабился, решив, что миссия выполнена.

Они появились в поезде. Вошли в наше купе, наглые и уверенные в себе преторианцы. Никогда и ни в чем не знающие отказа и практически не встречающие сопротивления. Экспресс несся со скоростью сто верст в час, а потому игры с коридором отменялись. Хотя нет, в режиме возврата я действовать мог. Девушка побледнела и судорожно сжала в кулаке кулон, висящий на цепочке. На губах старшего заиграла глумливая улыбка.

– На полном ходу не спрыгнешь, а соскочишь – так не вернешься.

Убежатьто можно в любую минуту, но вот «выйти» назад в купе поезда, который давно ушел, было проблематично. И падать на рельсы с огромной скоростью не хотелось. Интересно, смогу ли я взять ее с собой в прошлое? С Инной такие штучки удавались, но не очень.

Улыбка сошла с его лица, и уже официальным голосом он продолжил:

– Именем Его Императорского Величества, Государя Всея Руси и губерний Павла Четвертого вы, боярыня Земцова, обвиняетесь в измене государевой и схоронении осколка камня Божьего, собственностью короны российской являющегося. Властью, данной мне Государем, повелеваю сдать оный немедля, уповая на милость Божию и Дома Царского.

Виновница «измены государевой» молчала, упрямо стиснув губы, и указывала мне глазами на стопкран. Между мной и ним было около полутора метров и два здоровенных преторианца. Старший чтото понял и дал команду своим псам. Те бросились на девушку, а я прыгнул на них, не строя никаких планов и полностью доверившись рефлексам. Они были очень сильны, но я не ставил своей целью ни победить их, ни закрыть от них мою спутницу. И потому до стопкрана добрался.

– Мужика держите, – заорал старшой, но поздно. «Да уж, не отмотаете», – злорадно подумал я. Моя же подзащитная схватила меня за руку и, сжав в другой кусок хрусталя, висевший у нее на шее «перешла».

19

«Мы никогда не ходим друг к другу в гости», – вспомнились слова аббата. Что ж, не ходите – и ни ходите себе.

Что это за место, я понял сразу. Такое же небо, без солнца, но более голубое. Вместо реки имелось озеро, с растущими на берегу плакучими ивами. Сочная трава и следы лагеря. Я осматривался, крутя головой, а девушка удивленно уставилась на меня: