Замок щелкнул гдето около трех, я вытащил шокер и встал на исходную. Дальше всё пошло не так. Отключаться и терять сознание он почемуто не захотел. Даже дотронуться до себя не дал. Выбив парализатор, он выбросил руку вперед, и в голове у меня чтото вспыхнуло. Руки мои вцепились в отвороты его плаща, а сознание совершило «переход». Обычного облегчения это, однако, не принесло. Я лежал на лопатках возле моего лагеря, а эта сволочь сидела на мне верхом и била моей любимой, моей единственной и, надо признать, не оченьто толковой головой об землю. Сказать, что я запаниковал, значит не сказать ничего. Это был «дикий ужас», ведь за последний год я свято уверовал в то, что, что бы ни случилось, всегда есть возможность переиграть. А мне, умненькому, уж при любом раскладе ничего не грозит. И вот на тебе. Пока сознание металось в поисках выхода, руки сами сделали свое дело и продолжали судорожно нажимать на курок еще секунд тридцать после того, как был выпущен последний патрон. В том, что случилось дальше, виноват шок, ибо моей заслуги здесь не было, да и исследовательский пыл поиссяк. Парутройку раз пнув тело ногой, я отвернулся и стал блевать. А что еще прикажете делать? Проблевавшись и умывшись, еле сдерживая готовый еще раз вывернуться наизнанку желудок, стал шарить по карманам у того, кто еще совсем недавно был живым. Пусть сволочью и альфонсом, пусть вором и потенциальным убийцей, но – ЖИВЫМ. Знакомая коробочка лежала во внутреннем кармане плаща. Видимо, во время драки, а скорее, моего избиения мы чтото там исхитрились нажать, и она тихонько гудела. Сунув ее в карман и не пытаясь вычислить ни время, ни место «выхода», я перешел.

Та же лестничная клетка. Вон валяется моя кепка и шокер, отлетевший на полпролета ниже. Нахлобучив головной убор и подобрав злополучное «средство защиты», я поплелся вниз. Смысл происшедшего до меня так и не дошел. Пройдя два квартала, набрел на стоянку такси. Испорченную куртку пришлось оставить «ТАМ», но вид у меня, повидимому, был тот еще. Частник не хотел везти ни в какую, пробормотав чтото о наркоманах. Но пятьдесят баксов, они и в Африке пятьдесят баксов, так что домой я всётаки поехал, а не пошел.

На третий день, с трудом поборов киронеперестанию и пытаясь не обращать внимания на жуткий сушняк, я коекак побрился, переоделся и выполз на свет божий. По логике событий сегодня вечером я должен бы быть в казино, но настроение было нетворческим. Да и видок у меня, наверное, тот еще. А потому я побродил по парку, слегка размялся пивком и в условленный час, вернее, за час до встречи заявился в офис. На ступеньках никто не сидел, что, в общем, меня не сильно удивило, ведь мы познакомились лишь час спустя. Пару раз выглядывал, но на лестнице никто не курил, и, когда прошли все сроки, я понял, что она так и не придет.

4

К ее дому я ехал как на службу, да, собственно говоря, так оно и есть. Аванс уплачен, результат налицо, да и на лице тоже, впереди – отчет о проделанной работе. Вот только очень боюсь, что нанимателя уже нет и отчитываться, соответственно, некому.

Квартира опечатана, на звонок, естественно, никто не открывал, и я вышел во двор. Хитро, однако, получается. Выходит, сделал дело, которое на меня никто не возлагал. Задатка, который таки вроде как получил, – нет, а клиентку один раз уже убили. Да и второй мне не оченьто нравился. В общем, как в том анекдоте: рубля – нет, топора – нет, и как будто всё правильно. В песочнице ковырялась девчушка лет пяти, и я, прикинув свои шансы сойти за маньяка, похищающего младенцев, рискнул подойти. Всё равно другого видимого невооруженным глазом источника информации не наблюдалось. Надо сказать, что мой опыт общения с детьми минимален. Вернее – его не было вообще. А потому, изобразив на своей коекак побритой роже самую дурацкую из улыбок, на которую способен, присел перед ней на корточки и начал:

– А скажика, милая. – Продолжить мне не дали. Прелестное создание зачерпнуло совочком сколько смогло и с радостным визгом сыпануло мне в харю. От неожиданности я сел, что частично спасло то, что от хари осталось, ибо плевок повис на воротнике плаща. Ничего не скажешь, начало обещало многое. Со стороны это, наверное, смотрелось довольнотаки забавно: взрослый дядя, уползающий на заду от пятилетней девчушки. Звонкий смех был тому подтверждением. Хохотала девушка лет восемнадцати, одетая в джинсы и кожаную курточку.

– Настя, Настя, ну разве так можно? – укоризненно произнесла она, однако в глазах у нее попрежнему прыгали веселые чертики.

Стало немножко обидно, но, вспомнив читанное гдето и когдато, что смешной человек не внушает опасения, решил на этом сыграть. Фальшиво смеяться глупо, злиться – непродуктивно, и я надул губы и состроил самую плаксивую рожу, на которую способен. Что дало свои плоды. Девушка, оказавшаяся няней «инфантатеррибля», помогла отряхнуться, любезно одолжила свой платочек и попутно удовлетворила мое любопытство. Ее зовут Лена, она учится в педагогическом, а няня лишь в силу обстоятельств. И так минут пятнадцать. Надо сказать, что наводящих вопросов задавать почти не потребовалось. Знание об «ужасном происшествии» переполняло ее. Так что в моем лице она нашла благодарного слушателя. Ограбление произошло через сутки после столь «удачно» проведенной мною операции. Бандиты чтото искали, нашли или нет, она не знала. Хозяин квартиры, в прошлом профессор какогото военного института, а ныне предприниматель средней руки, был в отъезде. Дома находилась только Инна. Ейто, бедняжке, и досталось больше всего. Муж вчера вернулся, вызванный телеграммой, а Инна сейчас в реанимации.

Что ж, чтото такое и предполагалось. Не получив искомого и не дождавшись фигуранта, подельщики забеспокоились и решили еще раз навестить «объект». Надо отдать им должное, и в первый, и во второй раз они действовали сначала мягко, прямотаки ювелирно. Чем же ценна эта коробочка, что изза нее разгорелись такие страсти?

Деньги еще имелись, а поэтому я отправился домой, собираясь вплотную заняться этим вопросом. Да и на периферии сознания крутилась какаято «анормальность» последнего перехода, если, конечно, сам переход можно считать нормой.

Значит, так: первое – получив по голове, я «перешел», второе – поскольку держал того за грудки, то взял с собой. Назад вернуть его я не мог (проверено раньше), да и как, ведь возврат всегда происходил с отступлением назад во времени. И в руках у меня могло находиться лишь то, что имелось в момент выхода. Вот, кстати, и ответ на вопрос, что первично, сознание или материя. Но это я так, о птичках.

Вот тут начиналась неправильность, ведь вернулся я с прибором, причем не в прошлое, а, судя по всему, с нормальным течением времени. Смутно вспоминалось, что аппаратик постоянно гудел и тихонько попискивал. Умозаключения требовали экспериментального подтверждения, но с этим приходилось немного подождать. Клиентка жива, и не мешало бы ей представиться. Тоже мне, «здравствуйте, я ваша тетя». Шутки шутками, а познакомиться нужно позарез. В голову ничего не шло, а потому я попросту отправился в больницу.

Время посещения администрация определила с пяти до семи вечера. Сейчас три, и я купил рекламку, дабы снять еще одну квартиру, так, на всякий пожарный.

В пять часов снова приехал в больницу. Хотя никакого намека на дельную мысль не существовало. Конечно, можно действовать напролом, в случае чего ретировавшись. Ведь мой скромный талант самим своим существованием опровергал аксиому человеческих взаимоотношений: «Никогда не выпадает второго шанса создать первое впечатление». Которое, как ни крути… ну, сами знаете. Но чтото в последнее время я стал злоупотреблять, знаете ли. Аж самому трошки боязно. Головой надо действовать, головой.

Голова немедленно откликнулась, подхватив пролетавший мимо вирус асфальтной болезни. В моем случае, правда, это был мозаичный пол вестибюля, что никак не повлияло на качество. Об меня тут же ктото споткнулся, и сверху шлепнулся пластиковый пакет.