— Не знаю, может, заболел.

— Нет, он здоров. Мне каждый день докладывают о нём.

Инген вспомнил, что за полчаса до ужина отправил слугу предупредить супруга о том, что завтра ему нужно будет присутствовать на церемонии по случаю приезда послов из одного человеческого королевства. Ответа до сих пор не было, хотя обычно его приносили очень быстро.

Когда ужин закончился, Инген спросил у слуг, не присылал ли принц ответа. Ему сказали, что принц приказал его не беспокоить, даже если придут от короля, поэтому ответа пока не было. Это было нечто новое и непохожее на Сури.

Инген занялся чтением писем, но мысли о младшем принце не шли из головы. Он даже одного письма осилить не смог — отложил в сторону. Короля грызло странное беспокойство. Он вышел из комнаты и в сопровождении двух стражников отправился в маленький замок. Он ни разу там не был с тех пор, как они вернулись из поездки в Ислинг.

На пороге личных покоев Сури стояла стража и дежурил кое-кто из прислуги:

— Что с принцем? — спросил Инген. — Чем он так занят, что не принимает моих посланников?

— Нам это неизвестно, ваше величество, — ответил один из слуг. — Последнее время принц часто закрывается в своих комнатах и мало с кем разговаривает.

Король нахмурил брови и шагнул в сторону дверей: их тут же распахнули перед ним. Сделав несколько шагов по гостиной, Инген почувствовал, как исчезает магия. Он сделал знак своей охране оставаться тут. В комнате пахло восковыми свечами: этот запах теперь ассоциировался у короля с его супругом. Обычно эльфы освещали свои жилища магическим светом, но в одной комнате с Сури он, конечно же, угасал. Эльфы зажигали свечи только для того, чтобы наполнить свои покои приятными ароматами, Сури же не любил сильных запахов, и его свечи пахли лишь воском и чуть-чуть мёдом.

Следующей была небольшая комната для занятий, затем спальня — но мальчика там не было. Инген сделал по комнате круг, пытаясь понять, в какой стороне находится Сури. Он виделся с ним редко, и сейчас его присутствие и каждый лишний шаг в его сторону ощущались очень остро. Из спальни вели куда-то ещё несколько дверей, и Инген распахнул одну из них.

В комнате была полутьма. Несколько свечей не могли осветить большое помещение: это была ванная, здесь же принца причёсывали и одевали перед выходом в свет. В центре на постаменте из голубого камня, вырезанном в виде морских волн, стояла большая белоснежная ванна. Прислонившись к ней спиной, прямо на каменном полу сидел Сури: его маленькая золотоволосая головка была бессильно склонена на бок, словно бы под тяжестью длинной и толстой косы. Конец её был скреплен заколкой с сапфирами — Инген сразу её узнал. Но он замер в дверях не поэтому: на принце было алое одеяние, в котором король забрал его из Рингерайка. Видимо, до сих пор хранилось где-то…

Инген сделал шаг вперёд. Мальчишка совсем ума лишился? Сначала отказывается принимать его посланцев, теперь вынарядился в позорящие принца обноски…

И только подойдя ближе, он увидел, что с другой стороны весь бок Сури намок от крови, а по полу растеклась тёмно-красная лужа. Возле неё лежал длинный кинжал. Не помня себя, Инген бросился к мальчику: тот ещё дышал, хотя дыхание было еле различимым, заметным только благодаря слабым хрипам.

— Сури, ты… — выдохнул Инген, склоняясь к нему.

В левой половине груди были две раны: из одной при каждом вдохе вытекала кровь.

— Сури, нет! Сури! — тёмный эльф разорвал ткань над раной и попытался свести её края, чтобы кровь перестала бежать. Он не знал, как помочь мальчику. Он всегда пользовался магией, а теперь был абсолютно беспомощен. Он знал только то, что кровь, с каждой каплей которой вытекала жизнь, нужно было остановить. Но как? Как?

Он подхватил принца на руки и понёс к выходу, но Сури тут же застонал и попытался приподнять голову. Видимо, от движения ему стало больнее, и боль заставила его очнуться. Инген тут же опустил его обратно и усадил на пороге спальной.

— Эй! — закричал он, зная, что стража должна его услышать. — Сюда! Врача скорее! Врача для людей!

Послышался топот ног, какие-то крики. Инген повернулся к мальчику, чьи веки вздрогнули и приоткрылись. В чёрных глазах не было привычного блеска. Лицо его было искажено болью.

— Сури, потерпи… — шептал Инген, пытаясь устроить мальчика так, чтобы кровотечение остановилось.

Губы Сури разомкнулись, будто он хотел что-то сказать, но король не дал ему:

— Нет, тебе нельзя говорить! — тёмный эльф не был уверен, что это так, но он видел, что от движения и более глубоких вдохов крови текло больше, и сделал такой вывод. — Потерпи ещё чуть-чуть, ладно?..

Кто-то зашёл и замер на пороге спальни. Инген обнимал лёгкое тонкое тело маленького эльфа и пытался зажать рану. Сури смотрел на него не отрываясь и молчал — как сказал ему король. Только из сухих прежде глаз скатилось по слезинке.

— Сури, что ты натворил? Почему?! Это из-за меня? Из-за того, что я заставлял тебя делать?

Слёзы скатились по щекам вниз. Сури коротко и судорожно вдохнул и произнёс хриплым дрожащим шёпотом:

— Потому что я… люблю вас…

— Сури, замолчи! — выкрикнул Инген.

К ним подбежал кто-то из слуг и начал разрезать верх одеяния принца, чтобы осмотреть раны.

— Я не принц… Я не должен был… — шептали бледные губы. — Пока я живу… вы никогда не сможете…

— Пожалуйста, не говори! Тебе помогут.

Комната внезапно наполнилась людьми, поднялся шум, суета. Принца пытались забрать из рук Ингена, но в первые секунды он его не отпускал. Потом мальчика перенесли на кровать, и его начал осматривать седой человек с руками, покрытыми извилистыми синими татуировками.

Король придерживал голову Сури, который снова потерял сознание.

— Он выживет? — спрашивал Инген врача.

— Не знаю, — бросил мужчина. — Он эльф, а я лечу людей. Найдите кого-нибудь из ваших врачей, кто не одной только магией умеет пользоваться.

Инген кивнул одному из слуг:

— Выполняйте.

В комнату влетел Тирнон. Он сначала ничего не мог разобрать: возле кровати толпилось много людей, кто-то уже нёс воду и чистую ткань, кто-то зажигал ещё свечи, по полу была размазана кровь. Потом он нашёл глазами короля и кинулся к нему. Он оттащил его от кровати Сури и начал трясти за плечи:

— Что ты наделал? О небо, что ты наделал?!

Инген словно и не замечал этого, смотря куда-то перед собой, в пустоту.

— Лучше бы он сто раз, тысячу раз умер! — кричал Тирнон. — Зачем ты полез? Пойдём скорее отсюда!

— Теперь уже поздно, — Инген убрал с себя руки мага, оставив на его ярко-жёлтом одеянии кровавые следы.

Сури пришёл в себя только вечером следующего дня. Грудь пронзала страшная боль: он застонал. Кажется, ему не было настолько больно, даже когда он воткнул в себя кинжал.

Сидевший возле его постели врач тут же осторожно приподнял его голову и дал выпить белую, словно молоко, жидкость. Через несколько минут принц снова спал. Потом он потерял счёт времени; должно быть, пролетали дни, а может, и недели. Всё было словно в тумане… Он просыпался то от боли, то от страшного жара во всём теле, рядом были люди, которых он не знал, иногда эльфы… Потом существование стало постепенно обретать смысл. Он понял, что находится в своей спальне и что раны уже не болят — по крайней мере, если сильно не шевелиться. Он попытался приподняться на подушках, но упал назад — не от боли, а от слабости.

К Сури приходили врачи, расспрашивали о его самочувствии, заставляли есть и пить, осматривали его грудь, меняли повязки и накладывали на затянувшиеся раны целебную мазь. Он ни о чём не спрашивал: только о том, сколько времени прошло. Оказалось, что уже полмесяца. Его спасло чудо: первый удар пришёлся вскользь по ребру, и от этого лезвие ушло в сторону, пройдя на волосок от сердца, второй удар — более глубокий и более опасный — оказался гораздо левее, почти совсем в боку.

Утром следующего дня, когда его умыли, накормили и переодели в чистое бельё, к нему пришёл король. Он остановился на пороге комнаты, видимо, не в силах так сразу подойти ближе, привыкая. Сури заметил, что он одет как для похода: в куртку и штаны из мягкой чёрной кожи, только без серебрёных лат и шлема. На волосах, сплетённых в тугую косу, не было никаких украшений.