— Помочь, сэр?

— Да, помочь. Слушай дальше. Я могу еще понять и оправдать по бумагам выстрел в ублюдка, вооруженного ружьем особенно, если предположить, что ты сначала увидел убитого Даббера, а потом — и ублюдка, перезаряжающего ружье. Но вот выстрел в спину курьеру, вооруженному лишь мешком с непонятно чем — чертовски плохо выглядит, парень.

— По вашему, я должен был дать ему уйти?

Резидент пробарабанил пальцами по столу неизвестную мелодию.

— Черт… — как-то странно начал он — иногда я думаю, что надо было дать русским проутюжить здесь все танками. Ты прав, лейтенант, здесь полно, до чертовой матери, до тошноты полно ублюдков, которые жрут наши доллары и держат нас за яйца. Проблема в том, что эти ублюдки — единственное, что стоит между двумя сотнями миллионов радикальных мусульман и сотней атомных бомб. Ты не прав в одном, они не думают, что они схватили нас за яйца. Это так и есть. Они держат одной рукой атомные бомбы, а другой рукой нас за яйца. И мы вынуждены плясать под их дудку, пусть это нам до омерзения неприятно.

Резидент глянул в глаза лейтенанту.

— В мешке денег не нашли.

— То есть, сэр? — не понял лейтенант Аллен.

— То есть. Денег там не было. Совсем. Сплошное фуфло.

— Но этого не может быть. Сэр, деньги забрали полицейские, которые арестовали меня. Я могу это доказать, я видел!

— Ничего ты не докажешь. Хотя бы потому, что деньги взяли не они.

— Но кто кроме них?

Резидент усмехнулся.

— Полиция здесь это так, помойку разгребать. Единственное, что здесь имеет значение — это армия. Они туповаты, вороваты, нагловаты — но они единственные, кого здесь можно называть хоть немного нашими. Они европейцы, единственные европейцы в этой стране, они живут в отдельных района, нанимает своим детям британских нянь, и отдают повзрослевших в британские военные училища. Деньги — взял тот генерал, парень, который вытащил тебя из дерьма, который надавал оплеух тому ублюдку полковнику. Если бы он этого не сделал — полковник забил бы тебя насмерть на допросе, потому что ты последний, кто знал, что произошло, и знал про деньги. Но я нашел генерала на поле для гольфа и рассказал ему про мешок с деньгами. И обменял этот мешок с деньгами на тебя. Если бы не я и не мешок с деньгами — ты бы сейчас был или в камере, или бы тебя выбросили где-нибудь на окраине Пешавара с переломанными костями и проломленной башкой. Самое интересное, лейтенант — что твое освобождение обошлось намного дешевле, чем освобождение Дэвиса и заплатил за него не дядя Сэм — а дядя Усама. Теперь скажи — я правильно поступил?

Лейтенант вздохнул. Как же все мерзко…

— Да, сэр.

— Ты уверен?

— Да, сэр, так точно.

— Итак, когда ты сунул руку в мешок, что ты там увидел?

— Я ничего не видел, сэр. Там было что-то, обернутое в полиэтилен, но я не знаю, что это. Может быть, там была взрывчатка, некоторые ее разновидности боятся сырости. Или Коран.

Резидент улыбнулся.

— Ты на правильном пути, парень. Крепись. Еще немного — и мы отправим тебя в Штаты. Именно так, все и происходило.

— Да, сэр.

Резидент ушел — а через некоторое время, открылась дверь и вошла дамочка, тридцать с чем-то, ничего кстати себе. С ней был стенографист — негр.

— Добрый день, лейтенант, как вы себя чувствуете?

— Бывало и лучше…

Дамочка вежливо улыбнулась как заведенная кукла — она наверное улыбнулась бы, если бы он послал ее подальше или предложил перепихнуться прямо на столе. Мигрантка, отрабатывает грин-кард, к гадалке не ходи. Наверное, и в горизонтальном положении тоже.

— Меня зовут Лайла. Не Лейла, а Лайла. Я помощник мистера Каррузерса, юрисконсульта посольства. Мистера Каррузерса сейчас нет, а нужно, чтобы кто-то произвел первичный опрос относительно произошедшего. Это всего лишь формальность, мистер Аллен, несколько вопросов и не более того.

Лейтенант устало закрыл глаза.

— Тогда почему бы вам не приступить…

На родину — его отправило не сразу, искали наиболее безопасный маршрут. В деле смешивались интересы армии и ИСИ, причем ИСИ за последнее время окрепла настолько, что представляла собой самостоятельную силу, причем ее интересы не всегда совпадали с интересами армии. Полет на авианосец, базирующийся в Индийском океане, рассмотрели и отменили. Наконец — за ним погнали целый С17, который должен был привезти местным какие-то подарки для армии и служб борьбы с терроризмом — а на обратном пути забрать его. Нельзя было и тупо посадить его на гражданский рейс, пусть даже с дипломатическим паспортом — журналисты пронюхали о произошедшем, информацию, вероятно, сдала полиция, раздосадованная тем, что ей не досталось. Один человек на огромный стратегический транспортник — в этом был весь Пентагон, но на сей раз это было оправданно. Они должны были приземлиться в Кыргызстане, потом — через всю Россию лететь на Рамштайн. Там был хороший госпиталь.

В аэропорт — его ехали провожать как… если и не Президента — то как минимум — Госсекретаря. Пять машин, совершенно одинаковые белые «Субурбаны», рев сирен мигалки, впереди — полицейская машина, расчищающая путь. Его начала какой-то дрянью, чтобы он нормально перенес полет и всю поездку он помнил как-то мутно, его обрядили в военную (не морскую форму), напялили бронежилет, дали автомат без патронов — и он держал его как мудак. Выли сирены, они неслись по улицам на шестидесяти милях в час и единственно, о чем он думал — как хорошо, что он покидает эту дерьмовую страну.

В аэропорту — их пропустили прямо на летное поле, к стратегическому транспортнику, черной тенью, распластавшемуся возле ангаров. Как обычно — была какая-то накладка, один из погрузчиков сломался, аэропортовские работяги работали спустя рукава и самолет должны были разгружать еще минут пятнадцать. Составив машины полукругом, чтобы прикрыться ими — они ждали у самолета, авиаторы из экипажа поделились кофе, добрая душа преподнесла чашку и ему. От кофе, настоящего американского кофе — ему стало намного лучше, лучше чем от лекарств.

Потом — грузчики закончили с разгрузкой — и по самолету пошли люди из дипломатической службы безопасности — с собакой и химическим анализатором. Это было обязательно — грузчики были пакистанцами и любой из них мог во время погрузки внести в самолет бомбу…

— Когда же это дерьмо кончится… — в сердцах сказал седой подполковник, командир экипажа этого самолета.

— Надеюсь, не раньше, чем я заплачу за дом по ипотеке — ответил кто-то из экипажа и все рассмеялись, но устало и невесело.

— Так, время отправляться — резидент и тут был тут как тут — позаботьтесь о нашем парне, ладно, ребята? Ему крепко досталось.

— Не сомневайтесь, сэр. Довезем по первому классу — ответил кто-то из экипажа.

Резидент подошел к Аллену, положил руку ему на плечо.

— Ты все правильно сделал, парень. Забудь все это дерьмо и живи дальше.

Но глаза американца говорили совсем другое. Они были жесткими и напряженными.

И вот тут-то лейтенант понял одну простую вещь. Из того мешка — хапнул не только пакистанский генерал, освободивший его. Из того мешка хапнули все. Доля досталась и Уильямсу, начальнику станции. И мадам генеральному консулу США в Пешаваре. И возможно — часть этих денег ушла в Вашингтон и Исламабад, разойдясь там по нужным рукам. Этот мешок, за который Халед, исламский экстремист и Даббер, оперативный сотрудник ЦРУ поплатились жизнями — разошелся по рукам безо всяких проблем. А он в этом раскладе был лишним, и пакистанскому генералу и сотрудникам американского консульства в Пешаваре — надо было быстро и тихо вытащить его из полиции и отправить домой, наказав не болтать лишнего и намеком пригрозив уголовным разбирательством произошедшего уже в США. Потому что если начнется скандал как с Дэвисом — может всплыть и пропавший мешок. Интересы пакистанского генерала и американского консула совпали — и он был отправлен домой, а мешок — остался при них.

А если он хоть слово скажет про мешок и про то, что в нем было — его просто убьют. Что здесь, что там, на Родине. Потому что мешок этот — не первый и не последний и нарушать круговорот денег в природе — ему никто не даст.