Он пожал плечами:

— Смерть Лайонела пошла мне на пользу ровно настолько, насколько моя была бы выгодна ему. Мы хотели сохранить преемственность в ведении дел.

— Миссис Джиффорд в курсе?

— Разумеется, — ответил Максвелл. — Лайонел имел долю и в других предприятиях, и она не останется нищей. Состояние, которое она унаследует, будет больше, чем весь капитал «Бальбоа Адветисин».

Это совпадало с тем, что она рассказала Беркли.

— Дороти мне говорила, что поручила вам собрать сведения о Сьюзен Оуэн, — продолжил Максвелл. — Одновременно вы могли бы заняться поиском документов. Кроме того, у вас, кажется, есть знакомства в полиции.

После статьи, которую напишет Портал, его отношения с Даггеттом могли охладеть, но Беркли не счел нужным упоминать об этом.

— Кроме возмещения расходов, я заплачу вам две тысячи долларов, если вы отыщете документы, — сказал бизнесмен.

Предложение было соблазнительным, и Беркли вспомнил о рекомендациях Пита. Однако поведение Максвелла казалось ему неискренним. Он чувствовал, что тот пытается втянуть его в грязное дело.

— Я выдам вам аванс. Что вы думаете о…

— Предпочитаю пока не отвечать, — оборвал его Беркли. — У меня есть уже клиентка — Дороти Джиффорд, и я не могу браться за новое дело, не зная, сумею ли я вести оба одновременно.

— У вас ведь есть компаньон, если я не очень навязчив, — заметил Максвелл.

— Он тоже занят, — соврал Беркли. Но, увидев огорчение на лице Максвелла, он пошел на попятную: — Я не отказываюсь, просто не хочу давать обещание, не зная, смогу ли выполнить его.

Максвелл кивнул головой, показывая, что понимает.

— Я попытаюсь убедить Дороти, что бумаги важнее, чем девчонка, с которой можно подождать, — сказал он. — Вас это устроит?

— Это устроит, — согласился Беркли.

Он поглядел в глаза бизнесмену.

— Если полиция первой выйдет на портфель Лайонела Джиффорда, — предположил он, — что это будет значить для вас?

Максвелл поморщился.

— В досье нет ничего противозаконного, — ответил он, — но было бы лучше, если бы они не всплыли. Это могло бы помешать нашим делам.

Беркли спросил себя, должен ли он этому верить.

— А как продвигается полицейское расследование? — спросил Максвелл, меняя тему разговора. — В газетах пишут, что они напали на след.

Беркли совсем не хотелось говорить об аресте Генри Байнтера. Ему пришлось бы сообщать слишком много деталей. Скоро Максвелл и так все узнает.

— Следствие получило первые результаты, — заявил он, — но еще рано делать окончательные выводы. Внешние признаки часто бывают обманчивыми.

Максвелл понял, что Беркли не желает распространяться на эту тему, и отступил.

— Вам действительно не нужен аванс? — произнес он, засовывая руку во внутренний карман пиджака.

Беркли покачал головой:

— Спасибо, после решим.

Дважды за один день он отказывался от денег: сначала с Генри Байнтером, теперь с Максвеллом. Хорошо, что при этом не присутствовал Пит!

Он бросил взгляд на часы:

— Я должен возвратиться в контору.

Максвелл встал, показывая, что у него больше нет вопросов.

— Я постараюсь созвониться с Дороти, — сказал он, — и попрошу ее позвонить вам, чтобы подтвердить, что она уступает мне место.

— Договорились, — произнес Беркли, тоже поднимаясь.

Следуя за рекламным боссом, он направился к двери.

Беркли вошел в контору, когда Пит уже ушел. Однако на его столе был оставлен листок бумаги с двумя строчками, написанными рукой Пита:

Спрашивая себя, зачем он мог ей понадобиться, Беркли отыскал номер ее телефона и набрал его. Прозвучало полдюжины звонков, прежде чем молодая женщина сняла трубку.

— Мне нужно поговорить с вами, — заявила она. — Вы можете приехать?

— О чем идет речь? — спросил он по привычке.

Она заколебалась.

— Я бы хотела поговорить с вами лично, — ответила она.

Снова помолчав, она продолжила:

— Если вы свободны, я могла бы что-нибудь приготовить. Мы бы поговорили и поужинали…

Беркли засмеялся:

— Я свободен, но должен вам признаться, что встал из-за стола час назад и больше есть не хочу.

— Может, согласитесь выпить стаканчик?

Беркли подумал, что это был удобный случай задать ей несколько вопросов о Сьюзен Оуэн. Раз они были большими подругами, пока между ними не встал Джиффорд, она могла бы немало сообщить о ней. Это как раз данные на рапорт для Дороти Джиффорд.

— Хорошо, — согласился он. — Закончу одно дело и приеду.

— Жду.

Беркли положил трубку и некоторое время смотрел на аппарат, задумчиво потирая подбородок.

Вопрос о Сьюзен Оуэн уступал место поискам портфеля Джиффорда. Если Максвелл сказал правду, то очень вероятно, что бумаги пропали из квартиры, раз встреча была назначена на вторую половину дня в воскресенье. Вопрос — когда, в какой момент? Следовало ли считать это мотивом убийства Джиффорда? В этом случае «самоубийство» Сьюзен Оуэн было устранением опасного свидетеля. Но для этого нужно было знать содержание бумаг и имя человека, с которым Джиффорд должен был встретиться. Пока Максвелл не ответит ему на эти вопросы, поиски не могут ни к чему привести.

Пока Беркли мог попытаться допросить Генри Байнтера. Хотя тот уверял, что не помнит, что произошло в квартире Сьюзен Оуэн, он мог бы заметить там портфель. Если «да», то значит, кто-то проник в квартиру, чтобы взять его. Если «нет», то это ничего не значило, но полиция могла бы заинтересоваться портфелем. Если она не сумеет доказать, что именно Байнтер взял документы, это станет свидетельством его невиновности.

Идеально было бы поговорить с Байнтером без свидетелей, но Беркли сомневался, что лейтенант Даггетт окажет ему такую любезность. Оставался только один способ задать этот вопрос.

Беркли снял трубку и набрал номер адвоката, с которым советовался всякий раз, когда возникала необходимость в помощи юриста. Звали его Вернон Дэвис, и его кабинет находился в нескольких кварталах от агентства. Хотя он и не специализировался на убийствах, его знания и опыт были достаточными, чтобы прибегнуть к его услугам в подобном случае.

Вернон Дэвис был еще в своем кабинете и сразу ответил. Беркли в нескольких словах объяснил ему, чего он хотел.

Первое — убедиться, что Генри Байнтер еще не взял себе адвоката и что ему не назначали защитника в полиции. Если нет, он должен был назваться его адвокатом и задать вопросы, ответы на которые хотел знать Беркли. Если да, — войти в контакт с назначенным защитником и добиться того же.

Вернон Дэвис обещал заняться этим сегодня же вечером или самое позднее завтра. Он пообещал позвонить после встречи с Генри Байнтером. Тогда Беркли написал несколько слов для Пита на тот случай, если адвокат позвонит в его отсутствие. Он уже собрался уходить, когда раздался звонок. Это была Дороти Джиффорд.

— Мне только что позвонил Джеффри Максвелл. Он сказал, что попросил вас найти портфель Лайонела, — она сразу же перешла к делу. — Я согласна.

Беркли вспомнил, что у него не было случая выразить ей соболезнования и поспешил исправить свою небрежность.

— Благодарю вас, — сказала она. — Хотя мы и не были образцовой парой, смерть Лайонела — это что-то ужасное. Я никак не могу в это поверить, это ужасно…

Беркли показалось, что она хотела сказать нечто большее. Главным пострадавшим в этой истории оказалось ее самолюбие. Но, унаследовав от супруга солидное состояние, она утешится.

— Я глубоко вам сочувствую, — уверил он, соблюдая формальности. — Я…

Она не дала ему договорить.

— Самое худшее то, как это все произошло, — отрезала она. — Лучше бы он разбился на машине.

Беркли внутренне вздохнул. И она и Максвелл явно питали слабость к дорожным происшествиям. Но уж в чем можно быть уверенным, так это в том, что смерть Джиффорда вызвала не только сожаления!