— А ты? — осведомился Пит. Он считал, что один из них должен постоянно находиться в конторе, когда они не были загружены делами. А так как было чуть больше полудня, Цинтия еще не приходила.

— Я не собираюсь никуда уходить, — объявил Беркли. И на самом деле, подумав о том, сколько народу сейчас торчит на пляже, он не пожалел, что не может туда отправиться.

— Не переутомляйся чересчур, — иронически бросил Пит, направляясь к двери.

Беркли широко улыбнулся:

— Уж в этом плане можешь быть спокоен…

Первое, что сделал Беркли, едва его друг вышел, — положил дело обратно в ящик. Затем он серьезно задумался: стоит ли вставать, чтобы вынуть из спрятанного в стене маленького холодильника выпивку. В конце концов он решил не вставать. С одной стороны, ему больше не хотелось пить, с другой — он не хотел шевелиться.

Звонок вывел его из раздумий. Подавляя недовольство, Беркли решил не реагировать: позвонят и перестанут. Но, подумав, что это мог быть Пит, который забыл ключи и вернулся раньше обычного, заключил, что лучше было бы посмотреть.

Он встал, набросил пиджак и спрятал стакан в ящик. Затем, поправляя на ходу галстук, прошел в приемную Цинтии открывать.

За дверью стояла высокая блондинка, которой было чуть за сорок. Она улыбнулась.

— Я хотела бы повидать мистера Беркли или мистера Джиббса, — сказала она.

Приглядевшись к ней пристальней, Беркли понял, что она скорее всего была постарше, а так хорошо выглядела благодаря тщательному макияжу. Она была одета в светло-зеленый костюм и тщательно причесана. От нее исходил тонкий запах духов. Беркли решил, что все это сулит кругленькую сумму. Одна только сумочка в ее руке стоила больше, чем получала за неделю работы Цинтия.

— Я — Ральф Беркли, — представился он, пропуская ее внутрь. Он проводил ее в кабинет и усадил в одно из кресел, предназначенных для посетителей. Сам он сел за стол.

— Чем могу быть полезен? — поинтересовался он.

Посетительница окинула взглядом мебель и, кажется, заколебалась.

— Меня зовут Дороти Джиффорд, — заявила она наконец. — Я хочу, чтобы вы нашли моего мужа.

Беркли, внутренне вздохнув, сплел пальцы. По собственному опыту он знал, что истории с клиентами, потерявшими супруга, не доводят ни до чего хорошего. В девяти случаях из десяти достаточно установить существование третьего, и дело завершается копанием в грязном белье, слезами и зубовным скрежетом. Он и Пит старались избегать дел такого рода.

Он хотел вежливо объяснить ей, что их агентство в принципе не занимается историями с адюльтерами, но подумал, что может все-таки выслушать ее. Нажав коленом на кнопку «пуск» спрятанного в письменном столе магнитофона, он сказал:

— Я вас слушаю.

Дороти Джиффорд, вероятно, поняла, что дело его не увлекло, потому что уточнила:

— Давайте условимся, мистер Беркли. Я отнюдь не желаю добывать доказательства неверности моего мужа. Он обманывает меня уже много лет, и я была бы полной идиоткой, если бы не догадалась об этом.

По крайней мере она не строила иллюзий! Уже хорошо.

— Что же вы тогда хотите? — спросил он.

Дороти Джиффорд вновь заколебалась, как будто раздумывала, с чего начать.

— Я сказала вам, что мой муж меня обманывает много лет, — повторила она. — Происходящее сейчас не является для меня открытием. Это непостоянный человек, испытывающий потребность иметь других женщин, чтобы доказать себе, уж я не знаю что. Пусть психиатры дадут этому научное название. — Она махнула рукой, показывая, как мало значения она этому придает. — Я быстро поняла, что у него это как болезнь, и, пытаясь исправить его, я только рискую разрушить нашу семью, — добавила она. — Со своей стороны, мой муж всегда действовал с большой деликатностью, а большего я от него и не требовала. Для меня главное — сохранить внешние приличия, даже если наш брак не то, чем он мог быть.

Беркли счел эти слова мудрыми.

— При нашем социальном положении недопустимо, чтобы о нас болтали всякое. В нашей ситуации мы должны показывать, что мы — образцовая пара. — Прежде чем продолжить, она немного помолчала. — Кроме того, я не позволила бы открыто насмехаться над собой.

Беркли кивнул.

— Но, придя ко мне, вы рискуете, что ваши личные проблемы могут получить некоторую огласку, — заметил он.

Дороти Джиффорд нахмурилась:

— Я всегда считала, что настоящий частный детектив сродни исповеднику, и все, что ему доверяют, окружено профессиональной тайной. Надеюсь, я не ошиблась.

Беркли примирительно поднял руку.

— Давайте договоримся, — сказал он, — все, что вы можете мне сказать, становится профессиональной тайной, и речь идет не о том, что ее нарушу я. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Все же прежде, чем мы продолжим, я обязан вас предупредить, — добавил он, — что, если в ходе расследования вашего дела я столкнусь с фактом нарушения закона, я буду вынужден поставить в известность полицию. Кроме того, возможно, мне придется расспрашивать людей, которые могут сделать свои выводы.

С этим Дороти Джиффорд согласилась.

— Это само собой разумеется, — подтвердила она. — Однако я рассчитываю, что вы будете действовать с максимальным тактом и скромностью.

Беркли мог бы сказать, что он еще не согласился. Но раз уж он начал слушать, то надо было слушать до конца.

— Теперь расскажите мне, как исчез ваш муж…

Дороти Джиффорд открыла сумочку, вынула из нее пачку сигарет и золотую зажигалку и закурила.

— Моего мужа зовут Лайонел Джиффорд, в этом году ему исполнится пятьдесят два года, — объяснила она, выпуская клуб дыма. — Он является совладельцем многих предприятий в районе и заседает в административных советах полудюжины корпораций. В частности, в «Бальбоа Адветисин» ему принадлежат пятьдесят процентов, и он является одним из директоров.

Название было знакомо Беркли. Это было крупнейшее рекламное агентство Сан-Диего, и, стало быть, общее состояние Джиффорда было очень крупным.

— Его многочисленные обязанности заставляют его присутствовать на многих совещаниях и часто уезжать, — продолжала Дороти Джиффорд. — Однако я поняла, что часто его деловые поездки были только предлогом.

Беркли не счел нужным спрашивать, как она сделала это открытие. Рано или поздно ее муж совершил ошибку, а Дороти Джиффорд не производила впечатление дурочки.

— За эти годы я составила себе довольно четкое представление о его любовных похождениях, — продолжала она. — В общем их можно разделить на две большие группы: «совещания административных советов», затягивающиеся до ночи, и «деловые поездки», из-за которых он отсутствует по нескольку дней. — Она пожала плечами с равнодушием, родившимся от долголетней привычки. — В первом случае, как я полагаю, речь идет о случайных любовницах. Во втором — это, несомненно, женщины, с которыми у него более длительные связи и которых он увозит подальше, опасаясь скандалов.

Беркли оставил на ней ответственность за эти утверждения. Должно быть, ей нелегко было сообщать подобные факты незнакомому человеку, а потому не стоило требовать у нее деталей.

— Ваш муж догадывается, что вы в курсе? — спросил он.

— Я дала ему понять, что я не совершенная дура, но по-настоящему мы этой проблемы никогда не касались, — ответила Дороти Джиффорд. — Поскольку он всегда вел себя очень корректно, я не видела необходимости провоцировать разрыв. — Догадываясь, какой вопрос вертелся на языке у Беркли, она уточнила: — Мой муж полностью распоряжается нашим состоянием. Я была бы идиоткой, если бы рискнула развестись, — я бы все потеряла. Я предпочла закрыть глаза и не отказываться от материальных и светских преимуществ нашего брака.

По крайней мере, она была откровенна, что Беркли ей и сказал.

— Я хочу, чтобы вы знали, на что ориентироваться, — ответила она. — На содержание, которое он выплачивал бы мне после развода, я не могла бы жить так, как я живу сейчас, хотя в моей жизни есть и неприятные стороны. Надо быть реалисткой.