Лицо Гномика выражало напряжение и старательность, но было видно, что все это он делает не из любви к военному или охотничьему искусству, а потому, что так надо. Егор подавил вздох огорчения.

Прибежал Ромка. Он звал завтракать.

Горячий суп ели так дружно, что говорить было некогда. Это было последнее барсучье мясо.

После еды Егор объявил «мертвый час».

Ничто так не сплачивает друзей, как грозящая всем опасность, преодолеть которую можно лишь общими усилиями.

По сигналу Егора, ребята беспрекословно улеглись в тени деревьев. Сквозь приоткрытые веки они видели голубое небо, спокойное и обманчивое. С севера плыли небольшие пухлые облачка. Они громоздились и походили то на замки и гроты, то вдруг разрывались и напоминали головы зверей.

— Самолеты! — сказал Гномик и сел, протянув руку вверх, но тотчас поправился: — Мухи, а я думал…

— Индюк тоже думал, да издох! — сердито сказал Ромка, переворачиваясь со спины на правый бок.

Ему не лежалось, и он предложил пойти и принести яблок.

— Иди, — сказал Егор. — Только хорошо маскируйся, далеко не забирайся.

Ромка свистнул Барса. Тот поднял голову и внимательно посмотрел вслед удаляющемуся мальчику, но с места не двинулся. Егор показал собаке рукой на траву рядом с собой. Барс подошел и лег рядом.

— А парашютисты с пулеметами? — спросил Гномик. При слове «парашютисты» Барс внимательно посмотрел на небо.

— Хлопцы, — воскликнул Егор, — я совсем забыл! Ведь Барс умеет следить за парашютистами. — И, заметив недоумевающие взгляды Гномика и Топса, пояснил: — Видите, он при слове «парашютист» посмотрел вверх. Он лучше нас их увидит.

Барс приподнял левое ухо и пытливо посмотрел на Егора.

— Парашютист! — крикнул Топс. Пес мгновенно обратил глаза к небу.

— Значит, мы их можем поймать! — воскликнул Гномик.

— А ты не верил? Конечно, поймаем. И не сомневайтесь, — стараясь говорить как можно увереннее, подтвердил Егор. Он вспомнил наставления полковника Сапегина о том, как важно, чтобы бойцы верили в победу.

Пришел Ромка и высыпал из майки на траву груду яблок. Твердые, но сочные яблоки захрустели на зубах у всех, и только Барс, понюхав яблоко, отвернулся и положил голову на вытянутые лапы, наблюдая за хозяином.

Топс рассказал Ромке о том, что Барс может выследить парашютистов. Тот недоверчиво прищурил глаза, но ничего не сказал. Барс пес подходящий. Хорошо бы иметь такого. Только это же пес Бориса. Егор, видно, об этом и думать не хочет. Ему захотелось подразнить Егора.

— Егор, а ты вернешь Барса Борису? — спросил Ромка с самым невинным видом.

— Как полковник Сапегин решит, так и будет, — сказал Егор, — так мы договорились с Борисом… Ну, вот что, хлопцы, сон у нас не получается. Пойдемте лучше на разведку в горы. Я разведу вас в секреты, там будете сидеть и наблюдать, но так, чтобы себя не выдать врагу. Посылайте донесения. Если случится очень серьезное, бегите сюда. Только незаметно. Или лучше сделаем так: я к вам буду посылать Барса. Он работал связным. У него на ошейнике есть кожаный кармашек, и там будет моя записка. Вот и вписывайте туда свои донесения.

Ребятам это очень понравилось. Все по очереди ощупывали кармашек и засовывали туда пальцы. Они никогда еще не видели, чтобы пес работал связным. Это могло быть очень интересно.

Егор взял свою двустволку, Ромке дали одностволку, и ребята цепочкой пошли вслед за Егором, шагая в ногу, след в след, как разведчики-следопыты.

Они прошли через яблоневую рощу, то и дело нагибаясь за спелыми, красными яблоками, — их много валялось под деревьями. Такого обилия лесных яблок ребята еще не видели. Топс нес в руке узбекский нож; время от времени он очищал им яблоки. Топс был человек практичный. Кожура у яблок была жесткая, и на зубах чувствовалась оскомина.

На пути то и дело попадалась изрытая свиньями земля. Разведчики часто спугивали диких голубей и куропаток, но ни один из мальчиков не выстрелил, строго соблюдая законы разведки.

Барс бежал то впереди, то сбоку, и когда он останавливался, вглядываясь в заросли, весь отряд по знаку Егора опускался на землю.

Воинственный дух обуял ребят. Они мечтали поскорее сразиться с противником. Но противника нигде не было видно.

Так они поднимались часа два, прошли яблоневую рощу и вышли на опушку хвойного леса. Здесь Егор оставил в секрете Топса, дал Барсу понюхать его одежду и повторил несколько раз:

— Топс, Топс, Топс.

Дальше, по выражению Ромки, было «пустопорожнее место». На склоне не было леса, кроме отдельных рослых деревьев, а еще дальше была вершина, и на ее верхушке росли кусты можжевельника.

— По-пластунски! — шопотом приказал Егор, лег на живот и пополз, прижимаясь к земле.

За ним пополз Ромка, потом Гномик. Барс тоже полз рядом с Егором. Все было совсем как на фронте. Возле первого раскидистого дерева разведчики полежали, отдохнули, огляделись. Внизу темнела опушка леса, откуда они приползли. На открытых местах горного луга никого не было видно.

Мальчики поползли дальше. А когда выползли на вершину к можжевельнику, перед ними оказалась вторая, очень высокая и скалистая вершина, по сравнению с которой первая казалась холмом.

Устроили военный совет, и Егор предложил туда не лезть. Разведчики охотно согласились. Они замаскировались в зарослях можжевельника и долго осматривали окрестности, «ведя разведку наблюдением».

Как только Егор приложил к глазам бинокль, он увидел на скале диких козлов. Все тоже захотели посмотреть козлов. Ромка смотрел дольше всех и до тех пор не хотел отдавать бинокль другим, пока ребята не вырвали бинокль у него из рук.

— Вот что, Ромка, — обратился Егор к нему, — это самый опасный пост: противника можно ожидать со всех сторон. Требуется огромная выдержка, умение маскироваться и наблюдать. Тот, кто останется здесь, должен дежурить всю ночь. А перед утром я пришлю смену. Барс будет бегать связным. Останешься?

— А бинокль дашь?

— Дам. Но бинокль — полковника Сапегина. Не потеряй и не разбей.

— Тогда останусь, давай. — И Ромка почти вырвал бинокль из рук Егора.

— А донесения пишите так, — сказал Егор: — указывайте хоть приблизительно время, где находитесь и что делает противник, что вы делаете и что решили делать дальше в этой боевой обстановке.

Егор позвал Барса, заставил его понюхать платье Ромки, несколько раз повторил «Рома, Рома, Рома» и похлопал ладонью по земле около Ромки.

— А я где? — Гномик жадно смотрел на бинокль.

— Топс пусть сидит на опушке леса, чтобы ему было видно ущелье внизу и позицию Ромки, а ты, Гномик, иди в лагерь, влезай на дерево возле лагеря и наблюдай за тем ущельем, откуда мы пришли, и за северным склоном гор. Я сам пойду разведывать все подозрительные места и буду резервом главного командования.

Гномик сидел в верхних ветвях ели, над шалашом, и жалел, что бинокль остался у Ромки. Егор пошел вверх по берегу. Он хотел дойти до озера, откуда вытекает поток, но прошел километра три, а озера все не было.

Егор сел отдохнуть на камень возле ручья и уже через несколько минут заметил куропаток. Они были не такие мелкие, как те, которых они встретили на пути. Крупные серые птицы суетливо бегали возле берега и не замечали мальчика. Барс лежал возле камня и исподлобья следил за Егором. Юного охотника била «охотничья лихорадка». Ну как тут не выстрелить! Ведь одним выстрелом можно свалить двух или трех птиц. А шум выстрела?

Переживания Егора длились недолго. Он уже решил было стрелять, но куропатки шумно взлетели: по берегу промчалась лисица. Она от кого-то удирала. Егор опустил ружье, не зная, радоваться ему или печалиться, слез с камня и стал за стволом дерева. Барс поднял голову и прислушался. Егор так и не мог понять: то ли это был говор людей, то ли в этом месте поток шумел иначе. Он написал записку: