— Доченька, — вмешался в разговор Лималот, — он колдун, он страшный человек, опомнись! Ты даже ничего о нём не знаешь, что ты говоришь!

— Это не имеет значения, отец, — посмотрела на него Грёза, — моя душа, моя жизнь уже давно предназначены Бергару, если ты запретишь мне выйти за него замуж — я умру. Я давно ощущаю тянущую пустоту в сердце, и только сейчас, увидев портрет Бергара, я обрела себя снова.

— Хорошо, девочка, хорошо, это не сон, — сказала Маргисса и добавила: — Надень медальон на шею и не снимай. А ты, — повернулась она к королю, — помни, братец, что выбора у тебя нет. — И, немного смягчившись, добавила: — Не волнуйся, она будет счастлива. Я оставлю тебе пока твоего Шута. Всё равно мне надо придумать для него что-нибудь позабавнее. Я скоро вернусь.

После этих слов Маргисса повернулась и стремительно вышла.

Грёза радостно кружилась по залу, прижимая к себе медальон и что-то тихонько напевая.

Лималот, сгорбившись, сидел на троне, горестно подперев рукой голову.

Шут озадаченно торчал посреди зала, крутя головой то в сторону короля, то поглядывая на принцессу, то — на дверь, из которой вышла старуха.

— Ваше Величество! — негромко позвал он.

Король вздохнул и посмотрел на Шута.

— Что тебе, Шут? — спросил он.

— А кто это была? — кивнул Шут на дверь.

— Это моя сводная сестра, Маргисса, — ответил Лималот, и чтобы хоть немного прийти в себя, рассказал Шуту историю своего отца.

— Мой папенька Лималот XII был известным бабником и не пропускал ни одной юбки. Как-то раз он заблудился во время псовой охоты и набрёл на древнюю избушку, стоявшую в самой чаще леса. Там жила одинокая красавица-девушка. Её звали Лотта. Отец не устоял перед её чарами. А потом взял эту девушку к себе во дворец, завалил подарками, драгоценностями, роскошными платьями, объяснялся в любви и — в общем, совершенно сошёл с ума. Лотта родила возлюбленному дочь — Маргиссу. Потом ещё одного ребёнка — мальчика, но тот через несколько дней умер. Лималот очень переживал и какое-то время пытался утешать Лотту, но жизнь берёт своё — королевские заботы и долг, а ещё его жизнерадостность и влюбчивость, стремление быть лучшим везде и во всём — занимали все помыслы короля. К тому же придворный лекарь сказал, что больше детей у королевской возлюбленной не будет. Король разочаровался в Лотте и завёл новую любовницу, а потом на ней ещё и женился, благо та была хоть и обедневшего, но знатного рода. На Лотту и дочь внимания он больше не обращал и даже не заходил к ним, хотя и не притеснял. Король вёл себя так, словно их вообще не было на этом свете. В одну из ночей Лотта и Маргисса исчезли. Поначалу король слегка опечалился, но скоро вздохнул с облегчением, скинув с себя лишний груз и ненужные заботы. Надо было думать о наследнике, тем более что королева была брюхата — мною.

Но через несколько лет, охотясь снова в Лабуржском лесу, отец увлёкся погоней за косулей и опять заблудился. Выехал на знакомую поляну с ветхим домиком и увидел Лотту и Маргиссу. Они были прекрасны! Белокурые, стройные, с ясными серо-голубыми глазами… Лотта посмотрела на короля и отвернулась. А Лималот соскочил с коня, подошёл к ней. Сердце его ворохнулось запоздалой болью и стыдом.

«Я виноват перед тобой, — с раскаяньем произнёс Лималот. — Прости меня! Я понимаю, что ты не можешь вернуться, но знай, что и я, и мои дети всегда будем рады помочь тебе, исполнить любую твою просьбу. Я клянусь тебе, что никто и никогда не сможет прогнать тебя, не навлекая на себя моего гнева и моего проклятия!» — «Я верю тебе, — безразлично ответила Лотта, — но сейчас мы ни в чём не нуждаемся. Поезжай. Я простила тебя». И, взяв Маргиссу за руку, ушла в дом, так ни разу и не обернувшись.

Задумчив и печален, король возвратился в свой замок. Там он заперся в кабинете и долго что-то писал. На следующее утро в королевстве объявили новый указ: «Я, король Лималот XII, сим указом утверждаю, что женщина Лотта и её дочь Маргисса вольны посещать моё королевство и мой замок в любое время, когда им вздумается. Все вассалы обязаны предоставлять им всё, что те попросят, и делать всё, что те прикажут, в чём бы их просьбы и приказы ни заключались, если это не вредит королевству, его правителям и наследникам. Неповиновавшегося ждёт виселица».

Но Лотта и Маргисса так никогда и не появились в королевстве при его жизни. Они пришли ко мне. Дряхлая Лотта была едва жива. Похоже, что её точила какая-то болезнь. Задыхаясь и харкая кровью, она напомнила мне обещание моего отца. Я подтвердил ей, что не отменю того указа. И они ушли. На следующее утро Лотта умерла. Маргисса не появлялась. Прошло несколько лет, я совершенно забыл о ней, и тут она пришла. Невероятно постаревшая и уродливая (хотя была ещё молодой), обретшая чудовищно разрушительный ведьмовский дар. Она сама сказала мне об этом, то ли пугая, то ли хвастаясь, не знаю. Вреда мне она никогда не делала, но каждый её приход приводит меня в ужас. Теперь оказалось — не зря. Я боялся, что рано или поздно она начнёт мстить нам за то, что мой отец сделал с её матерью.

Король замолчал и уронил голову на руки.

— Что же мне делать, Шут? — тихо и обречённо спросил он.

— Погодите-ка, Ваше Величество, — задумчиво протянул Шут. — Ну, во-первых, может, ваш будущий зять не так и плох, это надо разузнать. Во-вторых, кто его знает, он вполне может метить на ваш трон. Хоть у вас и есть наследник, но устранить его проще простого! А там бац! — и в дамки, вернее, в ферзи. И то, что ваш сын сейчас находится у вашего троюродного брата короля Литарии, абсолютно не играет никакой роли, добраться до него можно везде. В-третьих, всё может быть так, как говорит эта ведьма: ему нужна ваша дочь для усиления родовой колдовской власти. А ваш придворный волшебник силён или так, мелочь?

— Мелочь, — махнул рукой Лималот, — трус и продажная шкура.

— Тогда надо разослать гонцов во все стороны света и найти настоящего волшебника, который сможет вам помочь.

— Спасибо, Шут, — ответил король, — ты единственный, кто стоит мантии советника, хотя ты плут, проныра и пьяница.

— Благодарю за комплимент, Ваше Величество, — поклонился Шут, — но я забочусь и о своей шкуре. Помнится, ваша сестрица пообещала, что придумает мне наказание позабавнее, а я предпочитаю придумывать забавы сам, а не участвовать в чужих. Моя шкура мне пока ещё дорога. Ах, недаром мне сегодня всю ночь снились крысы. Надо было сидеть дома и не высовывать носа.

Принцесса всё это время совершенно не обращала внимания ни на своего отца, ни на Шута. Прижав медальон к сердцу, она вдохновенно танцевала, распевая весёлые песенки. Глаза её подёрнулись мечтательной дымкой, личико зарделось румянцем, она была счастлива.

— Грёза! — позвал её Лималот. — Ступай к себе, дочка, отдохни.

Та подбежала к отцу, звонко поцеловала его в обе щеки, шкодливо дёрнула Шута за нос и, радостно рассмеявшись, выбежала за дверь.

Лималот опечаленно махнул рукой и отпустил Шута восвояси. Потом, кряхтя, поднялся и стал сочинять новый указ о поисках волшебника.

Король разослал гонцов и стал ждать результатов. Герольды во всех городах и сёлах объявляли новый указ:

«Внимание, внимание! Слушайте все и не говорите, что не слышали! Король Лималот XIII объявляет, что ему требуется Главный Волшебник! На конкурс приглашаются все желающие! Слушайте все и не говорите, что не слышали! Достойная оплата гарантируется. Почести и уважение гарантируются! Внимание, внимание!»

Народ сбегался отовсюду и с интересом обсуждал необычную новость. Слухи ходили разные. Кто говорил, что волшебника ищут, чтобы победить страшного дракона, кто божился, что точно знает: король неизлечимо болен и ему нужен волшебник-лекарь, а иной добавлял, что на царство вновь идёт орда страшного народа цуматси и остановить их может только великой силы колдун. В общем, слухами полнилась земля, и все они были один другого причудливей, но к истине не имели никакого отношения.