Однако появление «преступника» оказалось для нее все-таки внезапным. Он грудью прижался к ее спине, обхватил руками и приставил нож к горлу. Где-то в глубине сознания она помнила, что это бутафорский нож, но леденящий ужас уже опять завладел ею. Нэнси хотелось убежать, закричать и в паническом страхе лягнуть его. Но все, что ей удалось, — отчаянно взвизгнуть, так как его руки, словно клещи, держали ее, а лезвие ножа блеснуло и кольнуло шею немного пониже уха.

— Нет, пожалуйста…

Ее шепот-крик не входил в сценарий. Впоследствии она и сама не знала, играла ли она роль или на самом деле переживала происходящее. Перед глазами стоял туман, прошлое вытеснило настоящее, выводя ее роль полностью из-под контроля.

— Нет! — почти беззвучно закричала она, ногтями вцепившись в руку обидчика. — Нет! — На этот раз она будет бороться за себя!

— Будь послушна, и я не убью тебя.

В этом кошмаре и всплеске эмоций до боли знакомые слова и голос показались ей рукой, протянутой в тумане. Она моргнула, и словно пелена спала у нее с глаз. Не кто иной, как Рич, стоял с ней рядом, и ее ногти впились в его руку. Наверное, он решил, что она сошла с ума!

Нэнси вдруг обессилела, колени подогнулись. Но камера все еще работала, и съемка продолжалась. Нельзя, чтобы кто-нибудь заметил перемену в ее настроении. Она должна доиграть до конца. С глазами, полными ужаса, и затаив дыхание, она проглотила подступивший к горлу комок и хрипло произнесла:

— Д-да. Как в-вы скажете.

Они много раз повторяли каждую сцену, чтобы Томми мог снять ее с разных ракурсов. Прошел час, другой. Наконец съемки закончились, оставалось сделать концовку передачи. Нэнси обратилась ко всем, кто мог случайно видеть или слышать что-то, связанное с этим преступлением, с просьбой позвонить в программу «Криминальная хроника». Свидетелю назначалась награда в пять тысяч долларов.

В словах, произносимых ею, чувствовались и усталость и облегчение. Камеру убрали. Только сейчас Нэнси поняла, чего стоили ей последние несколько часов.

— У тебя чертовски здорово получилось, — воскликнул Томми, собирая оборудование. — Я и в самом деле решил, что ты напугана. Молодец!

— Да, в твоем лице, в глазах было столько неподдельного ужаса, — вступил в разговор Ричард. Сняв маску, он пригладил волосы и посмотрел на нее взглядом, выражавшим нечто среднее между благоговейным страхом и восхищением. — Даже не представлял, что такое возможно. Слушай, а почему ты не в Голливуде? Вы необычайно талантливы, леди!

Вся еще во власти пережитого, Нэнси, вместо того чтобы порадоваться и посмеяться вместе со всеми, едва сдерживалась, чтобы не разреветься.

— Спасибо, — прошептала она. — Мне кажется… сам случай так подействовал на меня.

Дону же, по-прежнему наблюдавшему за ними со стороны, показалось, что ужас в лице и голосе был далеко не притворным и что не во вдохновении и актерских способностях тут дело, а в чем-то другом. Даже сейчас, когда съемки уже давно позади, девушка оставалась бледной и испуганной. Как-то не очень вязалось ее теперешнее состояние со всеобщим представлением о ней как о Снежной принцессе. Прекрасно зная свои слабости, он относил красивых женщин к последней из них. Но Нэнси Джойнс, с ее постоянно холодным, непроницаемым взглядом, с одной стороны, и эмоциональностью на площадке — с другой, ставила его в тупик. Для него она стала в определенном смысле загадкой. Ее глаза, полные страдания, не давали ему покоя.

— С вами все в порядке? — не выдержав, спросил он, подойдя к ней.

Услышав мягкий тембр его голоса, Нэнси подняла голову. За время съемок она ни разу не взглянула в сторону детектива, но почти все время ощущала его присутствие. Больше всего она боялась, что он понял истинную природу ужаса, который охватил ее во время съемок, и чего не почувствовали Томми и Рич, хотя и находились рядом с ней. Призвав на помощь всю свою выдержку, она спокойно взглянула ему в глаза.

— Спасибо, все нормально. Просто день оказался очень тяжелым, и мне очень хочется домой. — Обратившись к Томми и Ричарду, она негромко сказала: — Вы сегодня здорово поработали, ребята. Что бы я делала без вас? Спасибо.

У Дона возникло желание встряхнуть ее хорошенько, поговорить и понять, что же за всем этим скрывается. Но к ней опять вернулась ее обычная непроницаемость, и не успел он договорить слова благодарности, как она отвернулась и направилась к машине.

— Если вы что-нибудь знаете об этом человеке, просим позвонить по телефону 13-43-84. Вам не обязательно называть своего имени. «Криминальная хроника» обещает вознаграждение в пять тысяч долларов…

Запись резко оборвалась. Человек, сидевший в кресле в скудно обставленной комнате, перекрутил пленку на начало. Он без конца повторял ее и уже сам сбился со счета, сколько раз просматривал одну и ту же запись. Его интересовала только женщина на экране.

— Это Нэнси Джейн Джойнс, ведущая «Криминальной хроники» в Форт-Уэрте, с новостями недели. Ночью 27 марта этого года…

Она рассказывала подробности преступления. Затаив дыхание, он вслушивался в каждое слово и уже в который раз с нетерпением ждал инсценировки. Высокая, стройная, бледная от страха, она боролась с актером. Он предугадывал каждое ее движение, каждую мольбу. В возбуждении глаза его горели, губы искривились в жестокой усмешке. Да, наконец-то он нашел то, что так давно искал, удовлетворенно подумал незнакомец.

До сего момента его жертвами были случайно попавшиеся ночью женщины, утолявшие сжигавшую его сексуальную похоть. Но настоящего удовлетворения они ему не давали. Нэнси Джойнс — вот, кто ему нужен. Такие, как она, смотрели на него свысока, эти недотроги, считавшие, что он недостоин их любви.

И он получит ее.

Эта мысль явилась к нему неожиданно, но очень быстро материализовалась в конкретную и ясную цель. Ранее его действия направлялись на простое, естественное ублажение плоти. Нет! Теперь у него есть дело поважней. Он будет преследовать именно ее, мисс ведущую «Криминальной хроники», до тех пор, пока каждый день, ложась в постель, она не будет с ужасом думать, что он где-то здесь, рядом, и неотрывно следит за ней. Ее постоянно будет терзать ощущение беспомощности, тревога, страх, злость, которые, подобно раковой опухоли, станут пожирать ее изнутри. Только тогда он прекратит свою пытку и возьмет Нэнси Джейн Джойнс.

Нэнси взглянула на часы и облегченно вздохнула. Наконец-то день закончился. У нее разболелась голова. Потирая виски, она потянулась к сумочке, как вдруг зазвонил телефон. Накопившаяся за день усталость и сильная головная боль напрочь отбили желание с кем-либо разговаривать, но, опасаясь упустить какую-нибудь важную информацию, она спешно достала из ящика стола карандаш и блокнот и подняла трубку.

— «Криминальная хроника». Чем я могу быть вам полезной?

Безмолвие, последовавшее за ее обращением, не было чем-то необычным. Ведь сдать властям своего друга или, больше того, члена семьи — дело нелегкое. Иногда на такой шаг идут ради денег, иногда из мести, но чаще все-таки людьми движет стремление очистить город от всякой нечисти. Естественно, многие теряются.

Нэнси спокойно повторила приветствие. Сначала ей показалось, что на другом конце провода уже собираются класть трубку, но вдруг тихий, бесцветный голос прохрипел:

— Я видел изнасилование.

Слова прозвучали, как дьявольский шепот из преисподней, и от внезапно охватившего страха холодок пробежал по ее спине. Задрожавшие пальцы выронили карандаш. Девушка понимала, что должна взять себя в руки. Ведь это же хорошо, уговаривала она себя, что инсценировка заставила откликнуться свидетелей. В этом и заключалась цель репортажа. Но от предчувствия какой-то опасности ей захотелось бросить трубку и убежать.

Наконец, собравшись с силами, она взяла карандаш и придвинула блокнот.

— Какое изнасилование, сэр? — спокойным ровным голосом спросила она. — Что вы видели?