«Я должен убираться из этого чертова места, — подумал он. — Я должен уйти и показать им, что все эти суеверные россказни о «Лагере крови» не более чем чепуха. Я покажу им, что они ошибаются, как когда-то ошибались в моем отце, вся вина которого была лишь в том, что ему не повезло более всех на свете. Я извлеку из этого «проклятого» места такой доход, продав лагерь какому-нибудь торговцу недвижимостью, и вы все лопнете от зависти». Он усмехнулся. Конечно, все это не так просто, но все же это должно случиться. «Собственность с видом на озеро», как говорит Элис. Интересно, и как эта «собственность с видом на озеро» может приносить убытки?

Он хотел сказать ей.

Он хотел назвать ей настоящую причину.

Вместо этого, он сказал ей, что такое место может быть убыточным там, где депрессивная экономика. Периферийные городишки умирают сейчас по всей стране. Нет работы. Сельское хозяйство гибнет: кредитов фермерам банки уже не выдают, так что бизнес в таких городишках чахнет день ото дня. И для того, чтобы человека сюда вернуть, недостаточно одного только рок-концерта или музыкального видео, которое прославляло бы фермера.

Отечественная промышленность гибнет, потому что страна делает основной упор на сервисное обслуживание населения, вкладывая в него огромные средства, и постепенно отходит от нужд производственной сферы, импортируя все из-за рубежа. И налаживать необходимо именно производство. Люди, в конце концов, должны что-то делать и своими руками. Они должны возвратить себе веру в самих себя, в свои способности, в американский характер, наконец. Даже японцы говорят об этом. А люди в это время покупают японские автомобили с уверенностью в том, что американские — хуже, подразумевая, что японцы имеют много лучшую продукцию, много лучший контроль за безопасностью в эксплуатации. И в то же время японцы сами признают, что научились всему этому у американцев. Стив застал еще те времена, когда люди не смотрели даже на ту вещь, на которой была надпись: «Сделано в Японии». А сейчас ситуация резко изменилась. Почему? Потому что сами японцы этого захотели и поверили в себя. Поверили в себя и начали стараться, начали лучше и больше работать.

Он очень любил читать о тех людях, которые создали процветающие ныне компании. Особенно о том, как они начинали. Из таких книг ты узнаешь, как сделать так, чтобы и у тебя дела пошли успешней, как научиться успеху.

Сойхира Хонда, например, начинал с маленького ремонтного бюро в Хамамацу в 1928 году, затем перепрофилировал свое предприятие в завод, выпускавший поршневые кольца, который впоследствии во время войны был разрушен бомбардировкой. Но он не отчаивался. После войны японец начал все, практически, с нуля, основав «Институт технических исследований Хонды». Звучит впечатляюще, но «Институт» состоял всего-навсего из деревянного сарая, занимавшего площадь 18 на 12 футов. Хонда купил 500 армейских двигателей, нанял нескольких рабочих и занялся установкой этих двигателей на велосипеды, закрепляя их на колесе. Такие двигатели работали на смеси бензина со скипидаром и чадили примерно, как трубы на химическом заводе. Не так уж и много для начала, но посмотрите-ка во что его предприятие вылилось — все знают, что такое «Хонда-Корпорейшн» сегодня.

«А посмотрите на Крайслера, — подумал он. — Посмотрите на любую компанию, в которой рабочие по-настоящему работают, действительно заботятся о том, что они производят, и тогда вы поймете, что своим трудом можете изменить собственную жизнь». По сравнению с этими историями, его проблемы с лагерем — просто шутка. Конечно, и тогда идея назвать деревянный сарайчик 18 на 12 футов «Исследовательским институтом» воспринималась как шутка.

Конечно, он может поступить так, как ему советует сделать Элис, взять и продать все к чертовой матери, или пустить лагерь на самотек.

Элис просто не понимает его мечты. Она не может заглянуть так далеко. Она просто не знает нескольких самых элементарных правил бизнеса. Она думает, что «собственность с видом на озеро» не более чем просто окупающее себя предприятие. Не стоит даже вспоминать, что он находится в районе с депрессивной экономикой. Не стоит размышлять о том, что все произошло из-за небрежности. Не надо думать, что все это из-за неудач, которые начались в тот день, когда утонул этот парень в 1957 году, а продолжились в 1958, когда были убиты двое ребят из прислуги, да еще этого поджога годом позже. И всех этих фактов достаточно для людей, чтобы заявлять, что «это место проклято».

Ему хотелось сказать ей, что это место сейчас невыгодно из-за того, что люди поверили во все эти байки о проклятиях, висящих над лагерем да его родом. Они считают его душевнобольным потому, что ради лагеря он выложил из собственного кармана 25 тысяч зеленых и нанял себе помощников. Каждый горожанин считал старого Ральфа идиотом из-за его «курса смерти», но были ли они сами хоть чуточку лучше него? В конце концов, Ральф говорит то, что у него на уме. Они же этого не говорят, хотя думают то же, что и старик.

Когда он обходил город и делал необходимые покупки, то всматривался в лица прохожих и думал о том, что кто-то из этих людей может оказаться поджигателем, кто-то мог разрушить в свое время коттеджи, кто-то отравить колодцы в его лагере. Если и было какое-то проклятие над его родом, то оно существовало в человеческом обличий, его наложил своими руками кто-то из местных, тот, кому этот лагерь встал почему-то поперек горла.

Они были уверены, что это «место дьявола» и действовали таким образом, чтобы еще больше укрепить свои убеждения в этом. Их поступки напоминают действия продавца, неуверенного в качестве своего товара. Он пытается его продать и, когда ему это не удается, чему он ни капли не удивлен, он говорит: «Ну, вот, видите? Это нехороший товар, и я был уверен в этом с самого начала».

Да, но он-то не хочет терпеть какую-либо неудачу со своим лагерем.

Это все, что он имеет, его наследство, его начало. Если бы он мог уехать отсюда, продав за хорошую сумму эту «собственность с видом на озеро», тот богатый бизнесмен, который лагерь приобретет, наверняка сделает на нем неплохие деньги. И что еще важнее, он не мог представить себя настоящим дельцом от недвижимости, который может продать это ничего нестоящее место, сделав на нем хорошие деньги. Так что придется работать…

«Надо с чего-то начинать, наконец, — подумал он. — Надо стремиться к исполнению своей мечты. Неужели Элис этого не понимает?»

Может, он не до конца разобрался с тем парнем из Калифорнии? И Элис собирается удрать к нему, а лагерь служит только предлогом для ее отъезда? Ну, что ж, тогда он не будет ей мешать. Она уже достаточно взрослая, у нее есть собственные мозги. Элис далеко не ребенок, хотя иногда и поступает, как несмышленыш. Он пытается исполнить свои мечты, свои грезы о лучшем будущем, а она мешает ему в этом. Она не хочет даже выслушать его до конца.

Ему подумалось как-то, что если бы она разобралась в его проектах, посмотрела, как он их собирается реализовывать, то она тоже приняла бы в этом участие. Но — нет. Она не хочет этого по-настоящему. Она сделала свое дело, но не вложила в него душу. Похоже, она принадлежит к тому типу людей, которые живут только настоящим, не задумываясь о завтрашнем дне. «Ешь, пей, радуйся этому, пока есть время, завтра, возможно ты умрешь». Если бы все так думали, то жили бы как в первобытные времена.

Он протирал штаны в городишке до сих пор потому, что пошел дождь, а вести машину в такую погоду мало кому нравится. С одной стороны, он надеялся, что гроза скоро прекратится; с другой, его не прельщала мысль об еще одной ночи с Элис и ее вечными предложениями о сворачивании дел и паковании чемоданов. Она не замечала всего потенциала этого места, всех его скрытых возможностей, которые рано или поздно, но должны привести его к успеху. Она видела в этом только романтику — место, где можно неплохо отдохнуть, позабыв ежедневную суету, оставив дела.

Они приехали в лагерь каждый со своими личными соображениями. Он надеялся, что сумеет ее заинтриговать, и в конце концов, вовлечь в свои планы, при этом приняв во внимание и планы Элис. Она же рассчитывала, что сможет заставить его гулять с собой при лунном свете по берегу озера, глазеть на звезды и смаковать ароматы роз. Только она не задумывалась о том, что до этого кто-то должен эти самые розы посадить, чтобы они вместе вдыхали их запахи. Элис, казалось, этого не сознает, да кажется и не пытается понять.