В новом кабинете Стэнли Болдуина Черчилль получил пост министра финансов. Именно под его руководством Великобритания вернулась к использованию золотого стандарта, что обернулось дефляцией, безработицей и шахтерскими забастовками, в конечном итоге приведшими ко всеобщей забастовке 1926 года. Позднее Черчилль отзывался о политике золотого стандарта как о наиболее неудачном решении в своей жизни. Справедливости ради следует отметить, что на момент принятия этого решения познания Черчилля в экономике были недостаточно глубокими и он опирался на советы ведущих экономистов, и в частности, управляющего государственным банком.

Правительство консерваторов ушло в отставку после парламентских выборов 1929 года. В течение следующих двух лет Черчилль был фактически отстранен от лидерства в Консервативной партии по причине разногласий, возникших по поводу политики по протекционистским тарифам. Когда в 1931 году было сформировано очередное консервативное правительство, он не был включен в его состав. Это была, пожалуй, самая низшая точка в политической карьере Уинстона Черчилля, этот период он позже назовет «годами опалы». Зато это время было с пользой потрачено Черчиллем на вторую, после политики, его страсть – литературу. Интересно, что доходы Уинстона Черчилля от его литературной деятельности составляли около 30 тысяч фунтов стерлингов в год, намного превышая жалованье, которое он получал, будучи членом парламента.

В те годы в английских политических кругах развернулась оживленная дискуссия о целесообразности предоставления независимости Индии. Черчилль публично выступал как один из наиболее последовательных противников этой идеи, благодаря чему регулярно привлекал к себе всеобщее внимание и завоевывал новых сторонников. Индия, по словам политика, «это лишь географический термин, и называть ее нацией – все равно что называть нацией экватор».

Черчилль был последовательным сторонником неуклонно теряющей свои силы и становящейся лишь формальным институтом Лиги Наций. В 1938 году в своей речи он говорит о ней: «Если с Лигой Наций поступили дурно и разрушили ее, то мы обязаны построить ее заново. Если значение лиги народов, стремившихся к миру, свели к нулю, то мы обязаны превратить ее в лигу вооруженных народов, народов, настолько верных своему слову, чтобы не нападать на других, и настолько сильных, чтобы самим не подвергаться нападению». При этом Черчилль ставил интересы мира в Европе выше интересов отдельных наций (впрочем, не подразумевая, естественно, при этом интересы Британской империи): «После того как нам удастся собрать эти силы и общими усилиями устранить опасность войны, тогда настанет время заняться жалобами недовольных наций и избавиться от источников ненависти и зависти, коль скоро удастся устранить источник страха. Тогда-то и настанет пора для того, чтобы приступить к завершению всего труда, а именно к широкому и всеобщему сокращению отвратительного бремени вооружений, ибо, если они будут расти такими темпами, как теперь, это приведет лишь к банкротству и взаимному уничтожению… Только на гранитной скале устава Лиги Наций мы сможем построить высокий и прочный храм и цитадель мира».

* * *

Когда в Европе начал набирать силу немецкий нацизм, Черчилль был одним из немногих политиков в Британии, призывавших немедленно начать подготовку к защите острова от воинственного немецкого государства. Он яростно критикует проводимую премьер-министром Невиллом Чемберленом политику умиротворения нацистов (правда, при этом он поначалу обходил стороной агрессивные акции фашистской Италии и Японии). «Мы увидим, – писал Черчилль, – как призывы к благоразумию и сдержанности могут стать главным источником смертельной опасности; как средний курс, избранный под влиянием стремления к безопасности и спокойной жизни, может оказаться ведущим к катастрофе». Он так часто обращался в своих выступлениях к теме немецкой угрозы, что его даже стали часто сравнивать с Марком Порцием Катоном Старшим, который каждую свою речь заканчивал словами «Карфаген должен быть разрушен!». К середине 1930-х годов Черчилль настроил против себя консерваторов и предельно углубил враждебные чувства, питаемые к нему лейбористами, так что казалось, что шестидесятилетний политик – человек без будущего. Однако привлечение внимания к немецкой агрессии помогло Черчиллю вернуться в активную политическую жизнь Великобритании.

Война и территориальные притязания, помноженные на национализм, – хорошо известный способ в политике, чтобы завоевать и сохранить власть, отвлечь внимание общества от истинных проблем. Именно этой «гремучей» смесью воспользовались германские национал-социалисты во главе с Гитлером. В этом смысле очень удобной и беспроигрышной в плане нагнетания националистических настроений была для фашистского режима «судетская карта» – 3,5 миллиона этнических немцев, компактно проживавших в Судетской области Чехословакии [2] . Еще в 1935 году Гитлер начал тайно спонсировать сепаратистскую Судестко-немецкую партию во главе с Конрадом Гелейном. Эта партия, ставшая рупором фашистов, неоднократно заявляла о притеснениях со стороны чехословацкого правительства, что позволяло Гитлеру выглядеть не агрессором, а «защитником притесняемых нацменьшинств».

В феврале 1938 года фюрер в своем обращении к рейхстагу призвал «обратить внимание на ужасающие условия жизни немецких собратьев в Чехословакии». В марте того же года разразился так называемый Первый судетский кризис – после заявления партии Гелейна о намерении провести плебисцит по вопросу о присоединении к Германии к границам Чехословакии начали активно стягиваться войска вермахта. Однако Франция и СССР заявили о поддержке Чехословакии, и Гитлер вынужден был отступить.

Второй судетский кризис начался 12 сентября 1938 года. В этот раз на партийном съезде в Нюрнберге Гитлер вновь обрушился «на притеснителей братьев по крови». Это выступление спровоцировало массовые беспорядки в Судетах, в результате чего чешское правительство было вынуждено ввести войска и объявить чрезвычайное положение в области. После этого «судетская карта» была практически разыграна. Выступая 26 сентября 1938 года в берлинском Дворце спорта Гитлер заявил, что начнет войну, в случае если чешское правительство не согласится с требованием отдать Германии Судетскую область. Желая сохранить мир в Европе, главы Великобритании и Франции уговорили президента Чехословакии Бенеша уступить Гитлеру. Они были уверены, что спасают Европу от войны, однако на самом деле система европейской безопасности, сложившаяся после Первой мировой войны, была разрушена, и Вторая мировая война стала неизбежной.

Встреча в Мюнхене, ставшая высшей точкой политики умиротворения Германии (она вошла в историю под названием Мюнхенское соглашение; в советской исторической традиции ее принято называть «Мюнхенским сговором») состоялась 29–30 сентября 1938 года. Основой соглашения являлись предложения Италии, практически ничем не отличавшиеся от требований, выдвинутых ранее Гитлером при встрече с Чемберленом. Чемберлен и премьер-министр Франции Эдуар Даладье приняли эти предложения. В час ночи 30 сентября 1938 года Чемберлен, Даладье, Муссолини и Гитлер поставили свои подписи под соглашением. Только после этого в зал была допущена чехословацкая делегация. Руководство Великобритании и Франции оказали давление на правительство Чехословакии, и президент Бенеш без согласия Национального собрания принял данное соглашение к исполнению. Таким образом, Чехословакия как единое и независимое государство перестало существовать.

Часть историков считает политику умиротворения и Мюнхенское соглашение как попытку перестроить испытывавшую кризис Версальскую систему международных отношений дипломатическим путем, другая же полагает, что истинная причина проведения данной политики – стремление стран Запада противодействовать общему идеологическому противнику – СССР. К примеру, заместитель министра иностранных дел Великобритании Кадоган записал в своем дневнике: «Премьер-министр заявил, что он скорее подаст в отставку, чем подпишет союз с Советами». Лорд Галифакс объяснил Гитлеру позицию Великобритании так: «Наверное, можно будет найти решение, приемлемое для всех, кроме России».