- Оттуда, что я умный мальчик и могу сообразить, что обстановка в моей спальне не входит в круг твоих интересов. По той простой причине, что даже если, допустим, мой дом взорвётся, превратившись в щебёнку, и ничего не останется ни от меня, ни от этой обстановки, то тебе от этого не будет ни тепло, ни холодно. Ну разве только подумаешь: опа, уже дома взрываются! Минус Муся! Или что-нибудь в этом роде...

-Хм... Это не так. Но ты вправе думать так, как считаешь нужным. Но эти твои мысли не правы. И вообще у тебя неправильные мысли. Хотя ты часто думаешь, что ты прав. А я заболела.

Джонни уже знал, что если Леночка хотела прекратить или увести в сторону неприятный для неё разговор, она начинала говорить, что заболела. Словно не задумываясь о том, что каждый раз она тем самым обесценивает остатки доверия к себе. И если она однажды в итоге действительно заболеет и начнёт просить помощи, велики шансы, что ей просто не поверят. Но разве она могла подумать сейчас об этом? Разве психопаты вообще способны сколько-нибудь реалистично предвидеть даже своё собственное будущее? Может, если могли бы, они при всей своей импульсивности вели себя иначе? Мучительно размышляя над этими вопросами и тщетно пытаясь найти на них ответы, Джонни написал Леночке:

Я не просто думаю, я знаю. Хотя, к сожалению, далеко не всё. Но в данный момент меня больше волнует не это, а что там случилось с Леночкой. Ты простудилась? Как ты себя чувствуешь? В любом случае поправляйся скорее!

Леночка ответила довольно негативно, словно срывая на нём какую-то злость:

Какая разница, Мусечка, как я себя чувствую, тебе-то всё равно. Ну, подумаешь, какая-то Леночка заболела, будет минус одна. У тебя таких, как я, знаешь сколько, наверное, можно уже коллекцию открывать.

Джонни подумал: небось посралась со своим любовником, или за интим на работе мало заплатили. Вот им и высказывай претензии. И не стал ничего отвечать.

На следующий день, в воскресенье, утром Леночка написала ему кратко:

Зарегистрируйся на сайте. Будем вместе играть в монополию. Дальше шла ссылка на сайт. Джонни не мог не сходить из любопытства, однако регистрироваться не стал.

Да, ему было интересно попробовать. Но тут же возникла неприятная, тревожная мысль о том, как ему вначале будет сложно разобраться в этой игре. Он будет тормозить и тупить. А Леночка будет глумиться: ну ты, Муся, как всегда. Он почему-то начал вспоминать, что даже в детстве, когда он играл в игры, он практически всегда проигрывал. Иногда его обманывали и не сознавались. А он, хотя и видел, просто не мог доказать. В других же случаях вроде играли честно, но Джонни всё равно проигрывал. А чтобы ему разобраться в игре, нужно время. А этого времени катастрофически не хватает, т.к. приходится постоянно работать за жалкие копейки, которые потом у него под теми или иными предлогами забирают такие, как вот эта...

Джонни всё больше наливался злостью по отношению ко всем тем, кто поступал с ним несправедливо. А это были практически все, кто с ним общался, потому что другим он был особо не интересен. Затем его мысль всё больше стала концентрироваться на том, как выходило, что он проиграл некую монополию в реальной жизни этой сучке и ей подобным, которые просто использовали его как лоха последнего. Она отсосёт пару раз у начальника, потом просто разведёт на деньги таких, как Джонни. Разведёт, естественно, без минета и прочего интима – она настолько их презирает и считает ущербными, что какой бы антисоциальной шлюхой она ни была, она никогда перед ними ноги не раздвинет. По её версии, они должны быть счастливы, что им позволено просто её увидеть. И окунуться в её лживый психопатический словесный понос, увязнув в нём с головой настолько, что они ничего кроме неё и её незатейливых потребностей уже не могут в жизни видеть. Почувствовать себя зависимым от неё, как от наркотика. А в результате у неё есть и деньги, и шмотки, и можно сидеть играть в игры и заниматься прочим. У них же – беспросветный сизифов труд до конца дней своих в куче хлама и грязи.

Доведя себя такими мыслями до нужной кондиции, Джонни решил больше не писать и не отвечать. На следующий день вечером Леночка написала: И ни ответа, ни привета. Б**!.. Потом минут через 40 добавила на прощание:

Ладно, Мусечка, ты мне ничего не отвечаешь – значит, не хочешь. Уговаривать тебя мне отвечать я не буду, уже унизительно как-то становится... Если захочешь пообщаться, то ты знаешь, как меня найти, а если нет, то забудь.

Ответ Джонни был предельно лаконичен: ОК.

На следующий день вечером, словно не веря, что после всех её паразитических триумфов над Джонни её могли вот так просто взять и послать, Леночка написала ему:

Только вот один вопрос напоследок. А точнее, два наберется даже. Первое: у тебя ничего не случилось, ни с тобой, ни с близкими? Тогда это полностью оправдывает твое молчание. Так как я не знаю ситуации, прошу заранее меня извинить. А если все в порядке, то почему ты такой жестокий?

А ещё минут через 20, словно опасаясь, что и на это письмо ей не ответят, она добавила: блин, какая же я дура!!! Просто нет слов!

Джонни не сдержался и спросил у неё: это почему же ты дура-то? Он мог бы и не задавать этого вопроса. Тем более зная, что ответа на него он не получит. Для Джонни давно уже было ясно, что Леночке с её психопатической тенденцией к доминированию над людьми были нужны не ответы на вопросы, а сам факт, что не она писала последней. Тогда получалось, что она сама человека оставила, а не её послали.

Так или иначе, Джонни решил больше ничего не писать Леночке никогда. Однако реализовать такое решение на практике оказалось куда сложнее, нежели принять его. Ситуация усугублялась тем, что через два дня после прощального ответа Леночке был праздник 23 февраля. В этот день Джонни чувствовал себя особенно одиноко. Хотя сам Джонни прекрасно понимал, что его с настоящим мужчиной объединяет только способность комфортно писать стоя, каждый такой праздник ему было больно и обидно, что его никто не поздравляет. Так было и в этот раз. Он получил лишь одну смс с незнакомого номера. Того самого номера, с которого ему писали тогда, в Новый год, когда он не хотел отвечать на Леночкины звонки.

Джонни догадался, от кого исходило послание, однако сначала не мог понять, зачем она его поздравляет. Какой в этом смысл для неё?-внутренне недоумевал он сначала. Однако чем больше он думал об этом, тем больше понимал, какой тонкий и циничный расчёт стоял за этим. Получив Леночкино поздравление, он почему–то почувствовал себя ещё более безнадёжно одиноким. Получалось, несмотря на то, что Леночка была антисоциальным паразитом, желавшим просто его использовать, она была единственной женщиной, которая хоть как-то хотела с ним общаться. Ещё через два дня Джонни уже просто не находил себе места, думая лишь о ней. Он понял, что ничего не сможет делать, пока не напишет Леночке.

Ему хотелось, чтобы это не выглядело унизительным. Однако это у него не получалось и выходил, как всегда, полный бред:

Привет, Леночка!

Наверное, нет никакого смысла в том, что я тебе сейчас пишу. Но раз уж я обещал тебе, или, по крайней мере, собирался, то я напишу. Не буду рассказывать о том, что происходит сейчас со мной и у меня. Сразу перейду к тому, что давно хотел тебе рассказать о том, в чём, как я считаю, я неправ. И хотя теперь, когда ты на мне окончательно поставила крест, мне должно было быть всё равно, что ты про меня подумаешь, я хочу, чтобы ты это знала, когда меня не будет рядом. Прошли немногим более двух лет с того момента, как мы с тобой познакомились. На протяжении полутора лет ты оставалась для меня мучительной и вместе с тем восхитительной загадкой. И вот однажды, когда я практически был уже в отчаянии, благодаря происшедшему со мной неприятному событию, я нашёл разгадку. Лёжа практически в бреду (я тогда что-то съел нехорошее, “чего нахомячился-то, муся?”), я вдруг начал постепенно, ниточка за ниточкой, распутывать решение. Конечно же, не хотел от тебя ничего скрывать, и потому сдуру поделился с тобой. Естественно, ты была не в восторге: «это ты сам себе всё придумал».