— Какой ужас! — посочувствовал я ему. — Разве же так можно издеваться над людьми?! Как ты выдержал?

— Честно говоря, хреново, — подвел он итог. — Кое-что почерпнул, схватил вершки и пару базовых приемов, но дальше второго сенькао не пошел, это, по словам мастера, ступени обучения. Всего их, насколько я понял, двенадцать. Ну да в те времена и с малыми знаниями я казался себе непобедимым, за что и поплатился. Не поверишь, но я обжегся дважды под одной и той же юбкой! И главное, бабенка-то и не сказать бы, что что-то там особенное, мышка такая серая, правда любила…

— Давай пропустим, — улыбнулся я. — Мне еще рано об этом.

— Думаешь? — Подмигнул он. — Смотри, чтобы не поздно было! Ну да демоны с ней, муженек опять того самого бретера выписал! А я, дурак, поначалу, как узнал весть, даже обрадовался…

— Что действительно силен был? — История и вправду вызывала интерес.

— М-да уж. — Он покачал головой.

Его опять покалечили, и на этот раз маман уже была бессильна, лекари констатировали обширное внутреннее кровотечение, и жить ее малышу Жако оставалось считанные часы. Я уже стал догадываться о последующем развитии событий и дальнейших долгих годах жизни графа. Мама была не промах, и если кто-то подумал, что все делалось из любви к сыну, то это ошибка. Госпожа Леманьер Немье ван Деспье была расчетливой, властолюбивой и весьма амбициозной барышней из обедневшего, хоть и когда-то давно знатного рода. Сын для нее был возможностью хоть как-то выходить в свет, пусть и не в полном объеме, но компенсировать ряд крупных долгов семьи за счет мужа. А по всему получалось, что с потерей первенца она, уже не молодая и не способная к зачатию, автоматически лишалась всего, так как у графа следующий на очереди сын был не от нее, и тут уже ничего не поделаешь. В гневе она металась над умирающим сыном, расшвыривая попадающиеся под руки предметы.

Женщиной она была непростой, с раннего детства ей пришлось пережить крутое пике в обратной прогрессии, то есть из князи в грязи. Подобное не могло не сказаться на человеке, когда радужный мир осыпается осколками к твоим ногам, она стала опасным хищником, привыкшим побеждать любой ценой. И даже сейчас, в такую минуту она не хотела сдаваться, пойдя на немыслимое кощунство и преступая все видимые и невидимые законы.

Кем был его инициатор, граф так и не узнал, как и полную мотивацию своей матери, как бы он и ни пытался впоследствии. Ван Деспье ошиблась, и эта ошибка стоила ей жизни. Молодой вампир, претерпевающий первые ступени трансформации и модификации своего тела, совершенно неуправляем и не в состоянии контролировать хотя бы несколько свой голод. Десмос разорвал ее на куски в один из вечеров. Да, он собственноручно убил ее, даже не понимая в полной мере, что происходит, движимый лишь одним инстинктом насыщения.

Мы замолчали, он больше не рассказывал, а я не мог и, наверно, не имел права спрашивать о его чувствах. По крайней мере не сегодня, может быть, когда-нибудь потом, но явно не сейчас.

Наш утренний тренинг закончился, граф, погруженный в свои мысли, покинул меня, оставляя один на один со своими мыслями и остывающим завтраком.

— Доброе утро, господин барон. — Легкий мелодичный голосок юной незнакомки поприветствовал меня в тот момент, когда я играл кашей, размазывая ее по краям тарелки. — Вы позволите бедной девушке присоединиться к вам и выразить свою благодарность за свое спасение?

— Благодарность принимаю. — Я молодцевато вскинул бровь и расправил плечи. — Присаживайтесь, не стесняйтесь, ну а по поводу вашей бедности, пожалуй, даже говорить не стоит.

Выше. Определенно в этом мире что-то не так с женским полом. Они почему-то все выше меня ростом! Чем их тут кормят, интересно узнать? Девушка, хоть и погодка со мной по рождению, была на полголовы выше, тонка и угловата еще подростковой фигурой, хотя, судя по неким перекатам под одеждой, в скором времени будет способна будоражить воображение мужчин. Правда, по моему мнению, таким ни к чему излишняя телесность. Это когда мордашка не ахти и ума чуть больше, чем у курицы, то да, привлекай натурой, ну а если есть что в голове и в сердце, думаю, и без того притянешь к себе свою половинку.

— Изволите компенсацию за свой труд? — А прищур у нее ого-го, хорошая такая смесь из ехидны с королевской коброй.

Она присела за стол, принимая от слуг подаваемый завтрак и внимательно следя за мной и моими словами.

— А как же! — Я даже губами «пр-рр-р» сделал от широты воспитания и полноты чувств. — В наше время барышень благородным рыцарям все сложней и сложней становится спасать! Не то что в стародавние времена, если верить легендам.

— Да вы что? — Театрально вскинула бровь она, принимая мою игру.

— Да-да! Определенно легче! — Я праведно воздел ложку в небеса, с которой тут же пара капель упали мне на манжет куртки. — Вот раньше что надо было? Ну там дракона убить или злого колдуна какого одолеть, а теперь что?

— Что же теперь? — Она с аппетитом, но не забывая о приличиях, приступила к трапезе.

— А теперь и демоны не разберут, куда наших барышень судьба закидывает! — Я вернул ложку в ножны из тарелки и каши. — Какие-то жулики, разбойники, грязные вымогательства, темные истории и баснословные деньги, кои, как известно, во сто крат опасней любого дракона.

— М-да уж. — Она покачала головой. — Стоит только посочувствовать нашим рыцарям, ох уж эти барышни! Ну никакой совести!

— Вот и я о том же. — Я расплылся в улыбке, которой позавидовал бы любой уважающий себя «чешир». — Так что извольте компенсировать трудозатраты.

— Позвольте узнать сумму, сударь. — Она вновь стала холодна и в какой-то мере, видимо, готова обидеться.

— Три поцелуя. — Как водится, совершенно по-идиотски и необдуманно ляпнул я, тут же мысленно отвешивая себе подзатыльник за свой длинный язык. Нет, ну правда, хотя бы пару медных монет попросил или милостиво широким жестом отпустил грехи всем, нет, мне надо было паясничать!

— Дорого берете, барон! — Она рассмеялась в полный голос, наполняя воздух звонкой мелодией своего нежного голоска. — Молю вас, сжальтесь, у меня столько нет при себе!

— Ничего, я подожду. — Я милостиво помахал ручкой. — Правда, должен вас предупредить, процент по отсрочке — поцелуй за каждый пройденный год!

— Ого! — Она продолжала улыбаться. — С вами опасно иметь дело, барон! Впрочем, чего уж там, вы и вправду влезли в темное дело, так что плату вольны назначать по своему усмотрению.

Остаток завтрака у нас прошел в таком же шутливом ключе и в ненавязчивом знакомстве. Ромка, как я стал на свой манер называть девочку, сбежала из лап Априи, устраиваясь рядышком в моей телеге. Ромка (ну неудобны мне к произношению некоторые здешние имена!) девчонкой была хоть куда. Любопытная, непоседливая, ну и, как водится среди барышень, с такой кучей вопросов и пожеланий на языке, что я уже через полчаса стал с мольбой во взгляде оглядываться на хитро ухмыляющуюся Хенгельман, с Десмосом едущую на своей телеге за мной следом. Ну да и фиг с ними, с Ромашкой по крайней мере было не скучно, а временами даже поучительно, в отличие от меня, она нисколько не скрывала полученных знаний, щедро делясь со мной почерпнутыми, пусть и местами поверхностно, магическими знаниями. Романчик учила целительство, правда, в отличие от уроков Милы, она не касалась глубоких материй астрала, полностью идя по нелегкому пути врачевания простого человеческого мяса.

— Вот смотри! — При разговоре она помогала себе жестикуляцией. — Вот взять, к примеру, твои зубы.

— Там уже почти нечего брать. — Скуксился я.

— Вот именно! — Она хлопнула меня по плечу. — А меж тем это проще простого! Тебе же известен первый контур, затворяющий кровь от пореза мастера Лурье?

— Ну, допустим. — Я примерно понимал, о чем она говорит, подобные малые заклинания мне еще на первых уроках пытался преподать Дако.

— Замечательно! — обрадовалась она. — Тогда ты должен знать, что при активации подобное заклинание вызывает естественную сворачиваемость крови за счет убыстрения ее реакции, а теперь смотри сюда!